И если он думал, что она звонит, потому что что-то не так...

— Ответь.

Его палец уже провел по экрану, чтобы ответить на звонок.

— Мама?

Теперь он сидел, и Райли уже скучала по его теплу.

— Что? Когда?

Райли тут же села, почувствовав напряжение в его голосе, ее рука легла на его плечо, которое было напряженным и твердым, как гранит, под ее ладонью.

— Но... мама, да ладно...

Очевидно, Хелена не давала ему вставить ни слова.

— Подожди, секундочку, скажи мне, где...

Он снова замолчал, и хотя Райли не смогла разобрать ни слова, она услышала крик Хелены на другом конце провода. Она нахмурилась в замешательстве. Она знала, что у него не очень хорошие отношения с матерью, но сейчас он был в ярости, да еще и обеспокоен.

— Хорошо. Сделаем по-твоему. Но я больше не буду слушать ни слова... Нет, ты не получишь ни того, ни другого, мама. Ты не можешь сказать мне, что я не могу навещать тебя в больнице, но в то же время ожидать, что я останусь на линии, пока ты будешь отчитывать меня... Позвони мне, если передумаешь, и я приеду. Но этот разговор окончен.

Он отбросил телефон в сторону и встал с кровати, подальше от нее. Ее рука упала на матрас. Он не хотел ее утешения. Ясно.

— Сэм?

Он не повернулся к ней лицом, пока застегивал джинсы.

— Моя мама в больнице. Боль в груди.

Райли поднесла руку ко рту.

— О Боже, Сэм, мне очень жаль. Хочешь, я пойду с тобой...

Он резко рассмеялся.

— Некуда идти. Разве ты не слышала? Она не хочет, чтобы я там был.

У Райли отвисла челюсть, хотя она догадалась об этом по его половине разговора.

— Но почему?

Это просто не укладывалось в голове. Какая мать станет отворачивать своего единственного сына от посещения больницы во время реальной угрозы её здоровью?

Сэм пожал плечами и наконец повернулся к ней лицом, хотя и не встретился с ней глазами.

— Состояние стабильное. Они отпустят ее завтра после осмотра. Она просто хотела, чтобы я знал, что это я виноват в том, что причинил ей столько стресса. Я точно не был сыном года. Я почти не вижу ее, а когда видел в последний раз, то вспылил и выбежал из дома.

Райли медленно придвинулась к краю кровати, ее пальцы чесались от желания снова прикоснуться к нему, но на этот раз с утешением.

— Я уверена, что она понимает. За эти годы мы с мамой несколько раз ссорились.

— Не сравнивай Эрин с моей матерью, — резко сказал он. — У нас всё по-другому.

— Почему? Из-за чего вы поссорились?

Он не ответил.

— Сэм?

Наконец его глаза встретились с ее, и разочарование в его бледно-голубых глазах сказало все.

— Из-за меня? Она даже не знает меня.

— Такие мелочи, как правда, не мешают моей матери быть жестокой, Рай. Возможно, она просто ненавидит тебя, потому что ты делаешь меня счастливой.

Сердце Райли остановилось в груди. Что он сказал?

Но каким бы красноречивым ни казалось это заявление, выражение его лица не потеплело, ни на йоту. И он точно не собирался двигался обратно к кровати.

— Сэм, — прошептала она, протягивая руку.

Он не ответил.

— Я должен идти.

— Чтобы увидеться с мамой? Я могу...

— Нет, я буду уважать ее желания. Но мы не можем сделать это, Райли.

— Конечно. Я знаю, что ты беспокоишься о маме, и время не подходящее, но...

— Это не отсрочка, Райли. Это сигнал к пробуждению.

Райли сузила глаза. Что-то в его тоне...

— Что твоя мама сказала тебе?

Он отвернулся.

— Выкладывай.

— Ничего.

— Лжец, — выпалила она в ответ. — Ты позволил ей залезть тебе в голову.

— Она больна, Рай.

— Это хреново, но это не значит, что она может давить на тебя! Что она сказала? — спросила она, ее голос был резок, когда она слезла с кровати.

Он провел рукой по волосам.

— Слушай, мне жаль, Рай. Но мы оба знаем, что это было бы ошибкой для нас обоих.

Нет, не ошибкой.

Он подошел к шкафу, вытаскивая халат, и на секунду показалось, что он собирается завернуть ее в него сам, прежде чем передумать и грубо швырнуть его в нее.

Сгорая от унижения, она натянула на себя безразмерный хлопковый халат, в то время как ее затуманенный похотью мозг пытался разобраться во всем этом.

Он бросал ее? Вот так?

— За номер заплачено, — мягко сказал он. — Можешь хоть все меню заказать, поскольку я знаю какой ты становишься, когда долго не ешь. Или возьми напрокат порно, я никому не скажу об этом.

Она знала, что он пытается пошутить, чтобы разрядить обстановку, но не клюнула.

— Ты ведешь себя как самый худший маменькин сынок. Не позволяй ей так поступать с тобой. С нами.

Он вздохнул и потер рукой рот.

— Я... я позвоню тебе позже?

Она знала этот тон. Он не позвонит.

— Просто помоги мне понять, Сэм, — её голос звучал умоляюще. — Я думала, что у нас все хорошо, и я понимаю, что мы не собираемся продолжать нашу горячую ночь, но я не понимаю, почему ты уходишь...

— Она сказала, что я не гожусь ни для чего! — взорвался он. — Она сказала, что я не гожусь, и она права. Особенно я не гожусь для тебя.

Райли сделала шаг назад от удивления. Сэм редко говорил о Хелене, и уже одно это было подсказкой, что Хелена не была такой уж ласковой матерью. Она знала, что они не очень-то регулярно устраивают уютные воскресные бранчи.

Но это?

Она и понятия не имела, что мама Сэма была откровенно отвратительной.

Какая мать могла сказать такое собственному сыну?

— Не смотри так, — пробормотал он. — Она уже не в первый раз дает мне понять, что я плохой сын, плохой друг и был плохим мужем.

— Она ошибается, — ответила Райли. — Она глубоко ошибается.

Его глаза встретились с ее.

— Правда? В чем я хорош? Я не стал инвестиционным банкиром. Я бросил это. Я не запускаю производство виски. Я его не продаю. Она права насчет плохого мужа, я действительно отстойно справлялся с этим.

— Потому что ни одна из этих вещей тебе не подходила. Ну, вообще-то, я думаю, что виски у тебя бы всё получилось, если бы ты дал ему шанс, но ты никогда не хотел быть инвестиционным банкиром. А Ханна...

Ханна не была той самой. Это я была.

Он отступил назад.

— Я не хочу это слышать, Райли. И уж точно не хочу об этом говорить. Когда ты остынешь, ты поймешь, что я прав. Утром ты почувствуешь облегчение от того, что мы этого не сделали.

— Еще бы, — огрызнулась она. — Знаешь, плюс в том, что у меня будет отличная идея для статьи. Женские синие яйца: реальная вещь!

— Райли, это просто секс. Я уверен, ты найдешь кого-нибудь другого, кто утолит твой зуд.

О Боже.

Она ошибалась. Женские синие яйца были наименьшей из ее проблем.

Быть отвергнутой этим мужчиной было больно.

Она глубоко вдохнула через нос, чтобы удержаться от ответа. Она знала, что он не хотел быть жестоким, но его легкомысленное игнорирование того, что почти произошло между ними, было окончательным напоминанием о том, что это значило для него гораздо меньше, чем для нее.

Для него это была неудачная попытка разрядить накаляющееся сексуальное напряжение между ними. А для нее это имело значение. И не только потому, что это вывело бы ее сексуальную жизнь из категории «когда-то давно».

Это имело значение, потому что это был Сэм.

А Сэм был важен для нее.

И его отказ был намного хуже, чем она могла себе представить.

В ее горле образовался ком, и она впилась ногтями в ладони, чтобы не умолять его остаться. Или, что еще хуже, умолять его испытывать к ней те же чувства, что и она к нему.

Она хотела быть для него всем.

Но выражение его лица было чем-то средним между виноватым и безразличным.

Она сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Физический отказ был достаточно неприятен. Она ни в коем случае не хотела подставить себя ещё под эмоциональный отказ.

Райли подняла обе руки вверх в знак капитуляции и непринужденно пожала плечами.

— Знаешь, ты, наверное, прав. Я чувствую себя немного... неудовлетворённой, но, думаю, что нет ничего такого, о чем не мог бы позаботиться другой парень, верно?

Его глаза вспыхнули, и он сделал шаг к ней, прежде чем одернул себя. Сэм коротко кивнул.

— Верно. Что ж... удачи тебе с другими вариантами.

— Тебе тоже! — радостно сказала она. — Синие яйца тебе не к лицу.

Он свирепо посмотрел на нее, прежде чем протопать к двери гостиничного номера. Его рука замерла на дверной ручке, и он бросил на нее последний взгляд через плечо.

— Все же было хорошо, не так ли? Пока это длилось.

Комок в ее горле увеличился вдвое.

— Да, — прошептала она.

Его глаза искали ее, и на секунду ей показалось, что он собирается вернуться к ней. Чтобы закончить то, что он начал.

Вместо этого он отвернулся.

А потом ушёл.