Он оттолкнулся от нее и встал на колени.

— Наши люди, — он посмотрел в сторону линий повстанцев. — Я обнажил свой меч против тебя. Что они подумают?

— Они ничего не видели. Я создала искажение зрения. Они видят, как мы, брат и сестра, воин и мага, молим богов о победе.

— Победа, — повторил он, словно пытаясь вспомнить, где он и зачем пришел сюда. — Да. Победа.

Эрнан с трудом поднялся на ноги. Он поднял Кел’Бару с места, где тот лежал, и протянул руку Эолин. Безумие в его глазах исчезло. Выражение его лица снова стало спокойным, а голос решительным.

— Пойдем, сестра. Нам предстоит победить.

Эолин приняла его руку и встала, но ее облегчение длилось недолго. Когда они подошли к лошадям, Кел’Бару испугал ее серебристым шипением:

Он обратил меня против тебя.

Она замерла, страх струился по ее венам.

«Он был не в себе. Проклятие овладело им».

Он хотел убить тебя.

Прежде чем она успела ответить, Эрнан вложил клинок в ножны и оседлал своего скакуна.

— Брат, — сказала она, — ты должен выбрать другое оружие для этой битвы.

Он рассмеялся.

— У меня нет лучшего меча, Эолин.

— Пожалуйста, Эрнан. Что-то не так с Кел'Бару.

Нахмурившись, он вынул меч из ножен и держал его перед собой, оценивая его баланс, прежде чем сделать несколько чистых выпадов. Клинок сиял как никогда ярко, его песня была гладкой и уверенной.

Эрнан пожал плечами и улыбнулся.

— Кел’Бару всегда танцевал для моей сестры, и сегодняшний день не будет исключением. Этот меч должен был попробовать кровь волшебников, Эолин. Он разделит славу нашей победы над Королём-Магом, иначе зачем бы он достался мне?

С этими словами он направил лошадь к своим людям.

* * *

Хватка Акмаэля на поводьях ослабла, когда Эолин вышла из купола видений со своим братом, они объединились и были готовы к битве. Он даже позволил себе улыбнуться от резкого разочарованного шипения Церемонда.

Воистину, она была одарена, с такой легкостью сняв проклятие мастера. Сколько раз он пытался убедить ее не идти по пути Высшей Магии? Если бы она послушалась его, то предала бы свою сущность. Но, выбрав этот путь, она вступила в неизбежную конфронтацию с силами, которые откажут ей в этой привилегии. Акмаэль был рожден этими силами, и он не мог избежать своего наследия, как и она не могла избежать своей судьбы.

С какой же целью боги допустили их недолгую дружбу в Южном лесу? Возможно, эти потерянные годы дадут искупление за кровь, пролитую за них сегодня.

Или, возможно, Боги были просто жестоки.

Эрнан воодушевлял своих людей, его меч сиял серебристо-белым в лучах восходящего солнца. Его последователи ответили громоподобными криками и поднятыми руками, призывая к победе во имя Эолин. Подобно малиновому пламени, она проехала сквозь их силы и прошла сквозь гущу своего народа, ее прикосновение служило источником мужества и решимости. Она поднялась на южный хребет позади их рядов и заняла положение Верховной Маги.

Акмаэль повернулся к королевской армии.

— Никто из них не выживет, — напомнил он Дростану. — Убедитесь, что мужчины понимают. Я не потерплю пленных, кроме маги. Она должна быть доставлена ​​ко мне живой и целой, нетронутой никаким клинком.