ГЛАВА СОРОКОВАЯ

Ахмад-мелан

Эолин была прекрасной, когда выехала навстречу королю, ее волосы приобрели золотисто-рыжий оттенок на прохладном ветру. Она была в бордовом одеянии и высоко держала полированный посох. Хрустальный набалдашник сиял в собирающемся свете, яркое отражая восходящее солнце.

Глядя на нее, Акмаэль ощутил неожиданный прилив гордости, сопровождаемый скрытым желанием. И снова он решил заполучить ее — женщину и магу — до того, как солнце сядет в долине Эрунден.

Рядом с ней ехал мужчина, которого Акмаэль принял за ее брата, а рядом с ним — женщина с видом воина с Параменских гор.

Хелия, возможно.

Кори упоминал ее.

Позади них повстанцы были собраны в четыре роты, растянувшиеся по всей ширине узкой долины. Их правый фланг казался беспокойным и плохо вооруженным, с вилами и мотыгами. Рядом с ними стояли Горные Воины, их стройные шеренги были под развевающимися небесно-голубыми знаменами. Акмаэль чувствовал их хищный взгляд с поля боя, но без копий они были бы легкой добычей. Слева от них, под темно-зелеными флагами, стояло несколько рядов копейщиков из Селен, мрачное напоминание о восставших против него мятежных лордах. Когда это будет закончено, их годы правления землей, где родилась его мать, подойдут к концу. Последняя рота слева от повстанцев была сплоченной и такой же крепкой, как Горные Воины. Акмаэль подозревал, что это были опытные люди Эрнана, сражавшиеся вместе во многих кампаниях.

Небольшая группа лошадей, не более пятидесяти, стояла в тылу. Если верить Кори и подсчетам королевских разведчиков, то не было видно еще около пятисот человек, не говоря уже о неизвестном количестве кавалерии сырнте.

Несомненно, Эрнан спрятал в лесу лучников, что Акмаэль предвидел. Две роты его пехоты должны были преследовать их во время первой атаки. Вторая линия всадников следовала за авангардом, чтобы бросить вызов сырнте, если они появятся, или помочь в бегстве, если они не появятся.

Если предположить, что у Эрнана не было настоящих сюрпризов, эта битва вполне могла закончиться к полудню. И если тысячи всадников было недостаточно, у Акмаэля было достаточно копейщиков, которых можно было бросить в бой. В любом случае победа будет за ним. Если бы у брата Эолин был хоть какой-то разум, он бы признал это и воздержался от своего безумия.

Кивнув Церемонду и Дростану, Акмаэль направил своего коня. Они появились перед его армией, чтобы принять вызов повстанца.

Эрнан и его спутники остановились в нескольких шагах от них.

Король молча разглядывал их, больше всего его взгляд задержался на Эолин. Одна выдающаяся мага выступила против него и его магов. Пожалуй, величайшей глупостью Эрнана было то, что он так сильно верил в ее магию. Но его безумие превратилось в ее доблесть, и она смотрела королю в глаза, ее темные глаза были решительны, а выражение ее лица было непроницаемым.

«Будто мы не знали друг друга до этого дня».

— Эрнан из Моэна, — Акмаэль повернулся к своему противнику. Он заметил что-то знакомое в Эрнане. Огонь в этих зеленых глазах тревожил его, пробуждая какую-то тень, поселившуюся глубоко в его сердце. Как дурной сон, который изо всех сил пытался всплыть. — Я много слышал о твоих навыках и опыте. Наверняка ты осознаешь безвыходность твоей ситуации. Если сложишь оружие сейчас, я готов принять капитуляцию на щедрых условиях. Твоему народу будет даровано мое помилование и позволено оставаться в этом королевстве в мире, за исключением, конечно, твоих наемников и чужеземных союзников, которые должны немедленно покинуть мои земли.

Эолин вдохнула от удивления. Акмаэль поймал ее пристальный взгляд.

Нахмурившись, она отвела взгляд.

— Ты проявил явный интерес к Селен, — продолжил Акмаэль, возвращаясь к Эрнану. — Я могу предоставить тебе часть земель на востоке, от реки Фурма на юге и на западе до холмов Мэскон, подарить их твоей семье и их потомкам. Твоя сестра, — он кивнул на Эолин, — останется магой, с моего позволения. Я предлагаю принять мои условия, чтобы мы могли воздержаться от этого кровопролития и вернуться домой.

— Эрнан, — сказала Эолин. — Возможно, нам стоит подумать…

— Мы не сдадимся, — решимость ее брата одновременно впечатлила и встревожила. Акмаэль счел прискорбным, что этот человек, который мог бы стать достойным союзником, так стремился стать его заклятым врагом. — Род Вортингена предал наш народ. Мы пришли отомстить за порчу этого королевства, положить конец правлению, твоему и твоих отцов и вернуть магию всему народу Мойсехена.

— У тебя нет причин мстить мне, и ты не можешь победить сегодня. Если будешь сражаться, твои люди падут, как летний дождь. Их кровь зальет эту долину. В твоих силах избежать этой трагедии, — Акмаэль снова переключил свое внимание на Эолин. — Сдавайтесь и примите обещание моей защиты.

Эрнан повел свою лошадь вперед, чтобы заслонить от короля Эолин. Напряжение охватило плечи лидера повстанцев. Волны жара поднимались от его доспехов, хотя утренний воздух оставался прохладным.

Акмаэль заметил тревожное изменение ритма дыхания Эрнана. Инстинктивно рука короля потянулась к рукояти меча, но Эрнан не атаковал. Он сидел неподвижно, как камень, зеленые глаза тлели под рыжими бровями. Он смотрел не на короля, а на что-то, что видел только он.

Металлический запах пронзил чувства Акмаэля, и его осенило осознание. Он взглянул на Церемонда, но янтарные глаза волшебника были устремлены на Эрнана, который теперь повернулся к своей сестре и сказал ей низким рычанием:

— Сегодня ты погибнешь от моего меча.

Эрнан направил лошадь к армии повстанцев.

С лицом, полным тревоги, Эолин развернула свою кобылу, чтобы следовать за ним.

Хелия, явно сбитая с толку их внезапным отступлением, галопом неслась позади.

Акмаэлю пришлось бороться с желанием броситься за ними. Гнев вылился в злобный упрек.

— Слишком рано для таких проклятий, старый волшебник!

Церемонд удивленно приподнял бровь, но почтительно кивнул.

— Простите меня, мой король. Я думал, вы будете довольны. Наверняка вы видели, что он не был склонен принять ваши условия, и есть не один способ избежать кровопролития.

Акмаэль сдержал свой гнев.

— Это был бесчестный поступок, а угроза его сестре — нехороший знак.

— Уверяю вас, мой Король, он будет слишком растерян, чтобы поднять меч против кого-либо.

Не убежденный, Акмаэль сжал поводья и замедлил дыхание. Кори однажды заверил его, что Эрнан никогда не допустит, чтобы его сестра пострадала, но сейчас эта мысль его мало утешала. Известно, что даже самые крепкие узы любви рушились под ужасающим безумием Ахмад-мелана.

* * *

Шагов за пятьдесят до их рядов Эрнан отвернулся от своих воинов и поспешил к временному убежищу под одиноким деревом. Эолин, все еще находившаяся на расстоянии позади него, остановила свою лошадь.

Хелия подъехала к ней сзади, взволнованная и озадаченная.

— Что, во имя богов, только что произошло?

Эолин не сводила глаз с Эрнана.

— Хелия, иди к нашим людям. Я должна поговорить с моим братом.

Оставив горную воительницу позади, Эолин подошла к Эрнану и спешилась в тени раскидистых ветвей. Она вонзила свой посох в землю.

Эхекат

Нэом вехам

Леаном энем

Эхуки

Воздух замерцал, и долина расплылась. Только ее брат остался в центре внимания. Он стоял к ней спиной, положив руку на рукоять меча, другой сжимая низкую сильную ветку. Жар его ярости отражался плотными волнами от его спины.

Эолин глубоко вдохнула, пытаясь справиться со своими опасениями. Она осторожно шагнула к нему.

— Эрнан.

— Отойди от меня, ведьма, — прорычал он. — С меня хватит твоих заклинаний и обманов! Ты убедила меня, когда ты была моей сестрой, потерянной и вернувшейся ко мне. Теперь я вижу, что ты всего лишь шлюха Короля-Мага!

Эолин приготовилась к его оскорблениям. Эрнан был не в себе, и если она не снимет это проклятие, гнев, который пылал в его венах, сведет его с ума. Битва будет проиграна еще до того, как начнется.

— Эрнан…

— Не провоцируй меня! — обнажив меч, он бросился на нее.

— Эрнан!

Его клинок остановился у ее горла. Эолин услышала металлический всхлип Кел’Бару, который бился с волей Эрнана.

— Я Эолин, твоя сестра и верховная мага Мойсехена. Ты меня услышишь и увидишь. Сейчас.

По вискам Эрнана текли ручейки пота. Его глаза дернулись и расширились.

— Сестра? — выдавил, будто ему потребовались все силы, чтобы говорить. Кел’Бару вырвался из его хватки и рухнул на землю. Эрнан упал на колени от силы лихорадки. — Что со мной случилось? Меня одолевает желание убить тебя.

Слезы текли из его глаз. Эолин двигалась быстро, чтобы ярость не перешла в безутешное отчаяние.

— Это Ахмад-мелан, — она достала из-за пояса амулет и сломала его, выпустив медную пыль ему в лицо. — Дыши, Эрнан. Дыши глубоко.

Его голова вскинулась от противоядия. Подойдя к нему сзади, Эолин приложила ладонь к его влажному лбу, а другую — к пульсирующей груди. Закрыв глаза, она искала корни проклятия и силой выдергивала их.

Эхекат,

Нэом дена даум

Эренам рехорнем экат

Бенаум энем

Эрнан пошатнулся, и его стошнило желчью на траву. Лихорадка ушла, оставив дрожь. Встав на колени, Эолин обняла его и поднесла к его губам фляжку с водой с мятой.

— Все кончено, — она заверила его тихо, поощряя его выпить. — Ты восстановишь свои силы через несколько мгновений.

— Я видел, как ты обнимала его, — голос Эрнана дрожал. — Ты отдала все и положила свою силу к его ногам. Ты предала меня, и я погиб. Все это казалось таким реальным.

— Это было видение, отражение самых глубоких страхов. Церемонд или, может, король, — ее голос дрогнул при этой мысли. — Один из них нашел твой страх и манипулировал им. Прости меня, Эрнан. Я не считала их такими бесчестными, чтобы предпринять такую ​​атаку до начала битвы. Я больше не подведу тебя и не предам. Ни сегодня, ни когда.