"Дэшер" и "Дистракшн", два других оставшихся галеона, несли неповрежденный такелаж. В такую погоду, при любом старте, они могли четко показать свои пятки любому галеону Долара, когда-либо спущенному на воду. За исключением того, что ни один из их спутников не мог сделать то же самое.

Гвилим Мэнтир тщательно обдумал свои ограниченные возможности и альтернативы. И затем, не колеблясь, он принял свое решение.

- Поднимите сигнал для "Дэшера" и "Дистракшн", пожалуйста, - тихо сказал он.

- Да, сэр, - так же тихо ответил лейтенант Разман.

Через несколько минут ярко раскрашенные флажки развевались на ветру, жесткие и накрахмаленные, как хорошо откованный металл. Сам Мэнтир не поднял глаз к сигналу, хотя и увидел, как некоторые члены команды "Дансера" вытянули шеи, когда флажки спустились. Каждый человек на борту знал, что говорилось в сигнале; Мэнтир согласился с Рейфом Магейлом, что они имели право знать - знать как то, что решил их адмирал, так и то, почему он так решил.

Ответ был достаточно прост. "Дансер", "Рок-Пойнт", "Дэмзел" и "Эвеланч" не могли бежать. "Дэшер", "Дистракшн" и - возможно - "Тэлизмен" могли бы. Так что те, кто не мог, собирались прикрыть побег тех, кто мог.

Битва с коэффициентом восемь к одному может иметь только один исход. С другой стороны, второй вариант с коэффициентом десять к трем был ничуть не лучше, по правде говоря. Если уж на то пошло, то в конце концов вовсе не было уверенности, что "Тэлизмен" сможет оторваться от своих преследователей. Но таким образом, у тех, кто мог бы освободиться, было бы больше шансов сделать это, и, по крайней мере, Тирск считался благородным человеком. Когда кораблям Мэнтира придет время нанести удар, он надеялся, что они поймут, что это правда.

Он наблюдал, как "Дэшер" и "Дистракшн" поднимают больше парусов, с большим давлением на парусину, в то время как "Рок-Пойнт", "Дэмзел" и "Эвеланч" повернули к невидимому побережью Тигелкэмпа, далеко на севере, принимая ветер почти мертвым за кормой, когда они образовали линию боя впереди и за кормой "Дансера". . . прямо поперек курса доларцев.

- Подъем Номер Один, капитан Магейл, - сказал Мэнтир, наблюдая, как "Тэлизмен" приближается все ближе и ближе к его усеченной линии. Все четверо преследователей Кларксейна теперь стреляли из своих носовых пушек, и он даже увидел разорванный ветром клуб порохового дыма с бака еще одного доларского галеона, гораздо дальше за кормой.

Он услышал радостные возгласы, когда на мачте "Дансера" взвился сигнал "Атаковать врага", но они были более приглушенными, чем обычно, эти радостные возгласы. Не менее решительные, но без высокого, уверенного драконьего рычания возвышенной уверенности Чариса, знания о том, что Чарис безраздельно властвует везде, где есть соленая вода. Он не винил за это людей. Действительно, его сердце наполнилось гордостью, когда они вообще выказали всеобщее одобрение, даже когда он плакал внутри из-за того, что собирался потребовать от них.

Он стоял, пока тикали бесконечные минуты, прислушиваясь к приближающейся стрельбе, наблюдая, как впереди вспенивает воду "Тэлизмен", наблюдая, как белая вода вспыхивает вокруг его уреза, облака брызг летят, как сверкающие на солнце бриллианты. Теперь он был достаточно близко, чтобы он мог видеть, как разлетаются осколки, когда доларское ядро врезалось в вельбот на его четверти. Он мог видеть дыры в его спинакере, его бизань-марселе, его брамселе. Разорванные ванты свисали с борта, свисая с цепей бизань-мачты, как доказательство того, что еще одно доларское ядро нашло свою цель. И он мог видеть, как поврежденная грот-мачта опасно накренилась, даже под уменьшенным полотном, несмотря на запасную грот-рею, которую его команда приспособила, пытаясь укрепить ее.

"Тэлизмен" подошел ближе, направляясь к линии своих соратников, и Мэнтир услышал, как его команда приветствовала его, когда искалеченные братья приготовились прикрыть его побег. Он увидел капитана Кларксейна, стоящего на своем юте и приподнимающего шляпу в молчаливом приветствии кораблям, готовым умереть, чтобы мог выжить его собственный корабль.

Его преследователи резко замедлили ход, не желая плыть прямо на подготовленные к стрельбе борта четырех ожидающих чарисийских галеонов, и расстояние между ними и "Тэлизменом" внезапно увеличилось, когда чарисийский корабль проплыл прямо через промежуток, который Мэнтир намеренно оставил между "Дансером" и "Дэмзел".

Он не удивился, увидев, что квартет доларцев разделился: двое пытались обойти его короткую линию, в то время как двое других пытались пройти за ней. Он не сомневался, что если бы они смогли подобраться достаточно близко, найти нужную позицию, они бы опасно обстреляли его ведущий и замыкающий корабли, проходя мимо. Он не собирался давать им такую возможность, и сомневался, что они этого от него ожидали. Они просто продолжали преследование своей первоначальной добычи - замедлились, вынуждены были опуститься за корму из-за блокировки линией кораблей Мэнтира, но не остановились. Он мог только надеяться, что отсрочки, которую он дал, будет достаточно, чтобы "Тэлизмен" восстановил достаточно сил, чтобы держаться подальше от них, по крайней мере, до темноты.

Или, если уж на то пошло, чтобы "Дэшер" и "Дистракшн" отступили достаточно, чтобы прикрыть его, - мрачно подумал он.

Он надеялся, что так все и получится, но теперь это было не в его власти. Его долг и его задача, как и его варианты, стали жестоко простыми, и он вспомнил битву при проливе Даркос. Вспомнил решение, принятое монархом в тот день. Пример и вызов, который мертвый король бросил своему флоту и своему королевству.

- Сейчас у нас этот последний сигнал, Данилд, - сказал он почти мягко, и еще один подъем флагов заменил Номер Один. Это был более длинный подъем, с использованием большего количества флагов, потому что одно из слов не входило в числовой словарь и должно было быть написано полностью, но это было всего три слова.

На мгновение не было слышно ни звука, кроме ветра и волн. Даже стрельба преследователей "Тэлизмена" стихла, когда новые курсы вывели их из игры. Но затем, когда люди на борту других кораблей короткой, обреченной линии Гвилима Мэнтира прочитали эти флаги или им прочитали их, начались аплодисменты. Жесткие, резкие, вызывающие, дикие приветствия - приветствия волчьего воя - он знал, что пробудят эти три слова. Он почувствовал, что снимает свою собственную шляпу, машет ею над головой, машет этим сигнальным флагам, и аплодисменты флагмана удвоились.

Такое простое послание, но в то же время смысл, значение которого ни один чарисиец никогда не мог ошибиться, точно так же, как Мэнтир знал, что люди на его кораблях не ошиблись в нем.

- Помните короля Хааралда, - говорилось в нем. И когда он слушал эти радостные возгласы, он знал - это все, что нужно было сказать.