I

Сэр Корин Гарвей вошел в свой кабинет со стаканом чисхолмского виски и подошел к своему столу. Свободной рукой он прикрутил фитиль масляной лампы, которую один из слуг зажег раньше вечером, и начал ставить стакан, затем резко остановился.

На его столе лежал конверт. Он не оставлял его там, он на самом деле никогда не видел его раньше. С другой стороны, он действительно узнал почерк. Этот он уже видел раньше.

Что ж, - подумал он через мгновение, - по крайней мере, на этот раз нет разбитого стекла.

Он все же поставил виски и сел. Он смотрел на конверт еще несколько секунд, затем пожал плечами и поднял его.

Как и в прошлый раз, там было несколько листов бумаги, но вместо пары нарисованных от руки карт, которые сопровождали первое письмо, сейчас было три. На этот раз не о тайных комнатах в монастырях, а о городе Тилита в графстве Сторм-Кип. Одна из них представляла собой подробно комментированную карту улиц с указанием имен и адресов. Некоторые имена он уже знал, о других он никогда не слышал, но подозревал, что, когда доберется до остальной части письма, выяснит, кто они такие. Вторая карта представляла собой схему Сторм-хауса, резиденции графа Сторм-Кип, помеченную аккуратными стрелками, указывающими на скрытые тайники с корреспонденцией и другими документальными доказательствами, а один небольшой номер был просто помечен как "комнаты епископа-исполнителя". И третий... Его глаза загорелись, когда он увидел склады и последовал за более аккуратными стрелками к местам, где хранились замаскированные ящики, прибывшие в Корисанду через Зибедию.

Знаешь, я на самом деле не поверил тебе, когда ты рассказал мне обо всем этом, сейджин Мерлин, - подумал он, потягивая виски, прежде чем начал читать само письмо. - О, думаю, что интеллектуально сделал это. Но в глубине души я никогда по-настоящему не верил, что действительно существует такая обширная сеть сейджинов, разбросанных по всему миру. Но - он оглядел кабинет, посмотрел на закрытые и запертые стеклянные двери, ведущие в центральный сад, подумал о часовых вокруг особняка - не понимаю, кто еще мог проникнуть сюда и оставить это для меня!

Он фыркнул от смеха, сделал еще глоток, затем встал и направился обратно к двери кабинета. Он открыл ее и посмотрел на часового снаружи.

- Мне нужны посыльные, капрал.

- Конечно, сэр! Сколько?

- Ну, дай подумать. Мне нужен один к сэру Чарлзу Дойлу, один к моему отцу, один к графу Тартариэну и один к вице-королю генералу Чермину. - Глаза капрала с каждым именем становились все шире, но он только кивнул, и Гарвей улыбнулся ему. - Передайте майору Нейклосу, что я приказал выбрать хороших, надежных людей, которые, как он знает, будут держать рот на замке. К тому времени, когда они смогут собраться здесь, у меня будут для них записки, которые нужно будет доставить. О, и найди Йермана Улстина. Он мне нужен... и он захочет быть здесь.

- Да, сэр! - сказал часовой и бросился вниз по коридору. Гарвей посмотрел ему вслед, затем подошел и сел за свой стол, вытащил из ящика несколько листов канцелярской бумаги, обмакнул ручку и начал писать.

- Что все это значит, Корин? - проворчал сэр Райсел Гарвей, входя в зал заседаний. - Я только устроился на ночь, когда твой человек с грохотом постучал в парадную дверь!

- Я прошу прощения за беспокойство, отец, но случилось кое-что.

- Черт возьми, ты же знаешь, как я ненавижу эти слова! - проворчал граф Энвил-Рок, направляясь к своему креслу за столом совета. - За последние два проклятых года "кое-что" всегда "всплывало" в самый неподходящий момент!

Он плюхнулся на стул, откинулся назад и посмотрел на старшего сына и зеницу своего ока с удивительно скудной благосклонностью. Его августейший и доверенный коллега-советник, граф Тартариэн, усмехнулся, и Энвил-Рок обратил на него свой сердитый взгляд.

- Полагаю, ты думаешь, что это смешно? - потребовал он раздраженным тоном, хотя в его глазах, возможно, мелькнула искорка веселья. - Я случайно знаю, что ты обычно все равно не ложишься спать допоздна, вместо того чтобы засыпать в нормальное время. Ты, наверное, еще даже не поужинал, когда до тебя дошла записка этого молодого нахала!

- Конечно, я этого не делал, - успокоил Тартариэн. - Как тебе будет угодно, Райсел. А теперь, если ты покончил с этим, возможно, мы могли бы перейти к делу?

- Портит настроение, - пробормотал Энвил-Рок, но он также снова обратил свое внимание на своего сына. - Хорошо, Корин, - сказал он совсем другим тоном. - Что это?

- Я только что получил свою собственную записку, отец, - ответил Гарвей. - Ту, о возможном получении которой сейджин Мерлин предупреждал меня.

- А? - Энвил-Рок выпрямился, его глаза сузились.

- Ты уверен, что это действительно от одного из таинственных... помощников Мерлина, Корин? - Тартариэн говорил немного настороженно, и Гарвей не винил его.

- Не понимаю, как кто-то, кроме другого сейджина, мог доставить ее так, как она была доставлена. - Гарвей пожал плечами. - Она была на моем столе в моем запертом кабинете, когда я вошел после ужина, милорд. И в этом здании достаточно секретных материалов, чтобы его охраняли днем и ночью. Но кто-то все равно проник внутрь. Не собираюсь говорить, что сделать это было бы невозможно для кого-то другого, кроме сейджина, но это, безусловно, было бы трудно. И Чарлз, - он мотнул головой в сторону конца стола, где Чарлз Дойл изучал письмо, даже когда шел разговор, - уверен, что увиденное им до сих пор является подлинным. Вы знаете, что мы сами проводили небольшую проверку с тех пор, как сейджин Мерлин предупредил нас об этом его "северном заговоре". Мы не хотели опрокидывать тележки с картошкой или наступать на пальцы ног кому-либо из... коллег сейджина, поэтому мы не давили слишком сильно. Однако все, что мы обнаружили, согласуется с этим письмом.

- Понимаю. - Тартариэн посмотрел на Энвил-Рока. - Райсел?

- Если Корин и Чарлз удовлетворены тем, что это подлинно, то и я тоже, - выражение лица Энвил-Рока было таким мрачным, каким Тартариэн не помнил его когда-либо. - И, честно говоря, я так же рад это слышать. Мне нужны эти ублюдки, Тарил. Очень нужны.

Гарвей тоже наблюдал за выражением лица своего отца, удивляясь тому, как изменилось отношение Энвил-Рока с тех пор, как он неохотно взял на себя роль регента отсутствующего князя Дейвина. Граф был ничуть не счастливее при мысли о том, что его княжество было завоевано иностранной державой, и как человек, командовавший всеми войсками князя Гектора, он продолжал воспринимать это завоевание как личную неудачу. В то же время, однако, было очевидно, что он искренне смирился с тем, что чарисийские оккупанты делают все возможное, чтобы быть не более репрессивными, чем это было необходимо. И Гарвей знал, что, хотя его отец и не хотел этого признавать, Энвил-Рок неохотно, против своей воли, сражаясь за каждый дюйм пути, также пришел к выводу, что Кэйлеб из Чариса и Шарлиэн из Чисхолма были лучшими правителями, чем Гектор.

О, как он боролся с этим! - уныло подумал Гарвей. - Это действительно застряло у него в горле. И полагаю, что тоже это понимаю. Они были кузенами, и здесь, дома, Гектор, по крайней мере, всегда старался управлять без излишнего напряга. Но ты был слишком близок с ним, отец, не так ли? Ты знал, каким он был, когда дело доходило до "великой игры". Точно так же, как ты знал - так же хорошо, как и я, - кто на самом деле начал конфликт между Корисандой и Чарисом. И это был не Хааралд, не так ли?

Даже сейчас сэр Корин Гарвей совсем не испытывал искушения думать о своем отце как о чарисийском партизане. На самом деле, это понятие было непостижимо уму. Но, особенно после визита архиепископа Мейкела, Энвил-Рок, по крайней мере, смирился с тем, что Чарис пытается исправить плохую ситуацию. И, как подозревал Гарвей, хотя граф, возможно, еще не научился считать себя подданным Чариса, он обнаружил, что гораздо более твердо согласен с доктриной Церкви Чариса - и растущей поддержкой, которую эта доктрина находила среди собственных реформистов Корисанды - чем он когда-либо ожидал.

И это настоящая причина, по которой тебе нужны "эти ублюдки", отец, - с нежностью подумал Гарвей. - Потому что ты не доверяешь им настолько, насколько можешь плюнуть против ветра. Потому что ты чертовски хорошо знаешь, что такие люди, как Крэгги-Хилл, Баркор и Зибедия, не пытаются улучшить плохую ситуацию... если только они не смогут сделать лучше для себя в процессе.

- В твоей записке говорилось, что ты информируешь генерала вице-короля? - спросил его отец, и он кивнул.

- Да, отец. - Он слегка пожал плечами. - Во-первых, потому что это моя обязанность сообщить ему, и, во-вторых, потому что я полагал, что вполне возможно получение им собственной записки. - Гарвей криво улыбнулся. - В сложившихся обстоятельствах это казалось самым разумным поступком. Хотя я передал ему, что встречусь с вами и графом Тартариэном, и что вы двое сообщите ему о решении регентского совета по этому вопросу.

- Тактичный тип, не так ли? - заметил его отец, затем посмотрел на Тартариэна. - Ну, Тарил, не вижу, что нам здесь нужно много "решать", несмотря на усилия Корина пощадить наши чувства. И я также не уверен, что вижу какую-либо причину для созыва всего совета. Это явно подпадает под исполнительную власть короны, которая в настоящее время возложена на меня как регента. Кроме того, у нас есть - как только что отметил Корин - обязательство информировать Чермина и полностью сотрудничать с ним в этом вопросе. - Он поморщился. - Это связано со всеми теми клятвами, которые мы и парламент дали Кэйлебу и Шарлиэн. Ты бы согласился?