IV

Мерлин Этроуз подозревал, что императрица Шарлиэн скажет ему несколько едких слов, как только поймет, что происходит. Если уж на то пошло, он был вполне уверен, что заслужил бы острые замечания императрицы о своем характере, если не те, которые она могла бы высказать о его интеллекте. Однако он был готов принять это так, как есть.

Кроме того, Кэйлеб был прав, - мрачно подумал Мерлин, взглянув на многоцветный блеск витражей собора, освещенных утренним солнцем Теллесберга. - Последнее, что ей нужно сегодня, в такой день, - это подобное отвлечение внимания!

В этот момент архиепископ Мейкел Стейнейр, во всей красе своих епископских регалий, в короне, сверкающей рубинами, стоял перед алтарем, его лицо расплылось в широкой улыбке, когда ее императорское величество Шарлиэн Эйлана Жинифир Алисса Тейт Армак направилась к нему по дорожке богатого малинового ковра сквозь громкие голоса из кафедрального хора. Ее сопровождал его императорское величество Кэйлеб Жан Хааралд Брайан Армак, а на руках она несла яростно протестующую наследную принцессу Эйлану Жанейт Нейму Армак.

Длинные черные волосы императрицы рассыпались по плечам, ограниченные только светло-золотым ободком простой присутственной короны. Ее платье было таким же простым, лишенным сложной вышивки, без единого драгоценного камня, который сверкал бы и танцевал в разноцветном солнечном свете собора, и Кэйлеб был одет так же просто, когда шел рядом с ней. Вместо короны на нем было изумрудное ожерелье, которое было символом короля Старого Чариса, но не было никаких других украшений, кроме обручальных колец, которые носили они оба. Они могли бы быть любой чарисийской парой, пришедшей, чтобы их новорожденная дочь была благословлена и крещена их деревенским священником, но ни одна деревенская церковь никогда не была такой переполненной и трепетно внимательной, как Теллесбергский собор в этот день.

Нет, - подумал Мерлин. - У нее и так достаточно забот, и слишком важных, чтобы никто из них не отвлекался, пока мы не закончим с этим.

Конечно, сегодня было нечто большее, чем просто день присвоения имени. Все в Теллесберге уже точно знали, кто такая кронпринцесса Эйлана, но этим утром было официальное подтверждение ее личности - юридическое свидетельство ее родителей и светских и церковных лордов империи Чарис о том, что она была не просто самой юной из ее подданных, но в своей крошечной личности наследницей ее трона - объединенных корон Старого Чариса, Чисхолма, Эмерэлда, Зибедии, Корисанды и (хотя никто еще этого не знал) Таро. Правда, это была формальность, но существенная формальность, которая не допускала никаких конкурирующих отвлекающих факторов.

Однако она все равно будет злиться, - признался он себе. - Она уже достаточно разозлилась из-за того, что Симаунт не был полностью введен внутрь. Когда она узнает, что я велел Сове закрыть ей доступ к любым снимкам снарков о Гвилиме и его эскадре, она будет готова жевать подковы и выплевывать гвозди.

Единственной хорошей новостью было то, что по собственному предложению Кэйлеба он сделал то же самое, когда дело касалось императора. В отличие от Шарлиэн, Кэйлеб знал о воющем шторме, который окутал галеоны Гвилима Мэнтира, но его собственный доступ к орбитальным снаркам был временно закрыт. Он знал, что была буря, а это было больше, чем знала Шарлиэн, но это было все, что он знал, и Мерлин был весьма впечатлен его актерскими способностями.

Нет, не "актерские способности", - поправил себя Мерлин. - Это неправильный термин. Это подразумевает какую-то... ложь, а не то, что здесь происходит. Он просто сосредоточен, концентрируется на этом событии, и в этом фокусе нет ничего ложного или предполагаемого. Я думаю, что меня действительно впечатляет тот факт, что он может сосредоточиться на этой церемонии, в то время как в глубине души он должен сильно беспокоиться о том, что может случиться с Гвилимом.

Середина утра в Теллесберге была серединой ночи на подходах к заливу Долар, и в глубине своего собственного мозга Мерлин наблюдал, как крошечные бусинки света ползут по карте, когда эскадра Мэнтира продвигалась все глубже и глубже в залив.

Хотел бы я знать, что у него есть связь, - с горечью подумал Мерлин за своим невозмутимым выражением лица. - И все же, даже думая об этом, он знал, что это ничего бы не изменило. Знать, что надвигается шторм, было очень хорошо, но это предварительное знание ничего не стоило для флота деревянных парусных галеонов, слишком медленных, чтобы отойти с пути бури. Даже Сова был застигнут врасплох скоростью, с которой возникла массивная штормовая система, и к тому времени, когда ИИ узнал об угрозе, Мэнтир уже направлялся к острову Кло. В отсутствие какого-либо более близкого дружественного порта у него действительно не было другого выбора, кроме как продолжать делать то, что он уже начал.

Все это было в достаточной мере правдой, но то, что уже произошло, не касалось Мерлина. Все модели Совы совпадали; когда центр шторма обрушится на побережье Тигелкэмпа, он потеряет большую часть своей силы, что во многих отношениях было неплохо. Но все эти модели также настаивали на том, что галеоны Гвилима Мэнтира в первую очередь собирались принять на себя основной удар - уже принимали на себя основной удар.., а эскадра графа Тирска, расположенная далеко на северо-востоке, не принимала. Ничто не могло сравниться с тем, что переживали корабли Мэнтира, и доларцев просто ждало испытание тяжелой погодой, потому что Тигелкэмп собирался сломать худшую часть штормовой мощи, прежде чем она достигнет их. Хуже того, если бы Тирск отреагировал так быстро и разумно, как опасался Мерлин, его галеоны смогли бы пробиться под защиту залива Сарэм, на побережье провинции Стен, до того, как их настигнет вся ярость ветра и волн.

И пока они это делали, Гвилим Мэнтир неуклонно и беспомощно приближался все ближе и ближе к их ожидающим рукам.

Мерлин Этроуз мог изменить это не больше, чем императрица Шарлиэн, и он знал это. Но, по крайней мере, если бы у Мэнтира был коммуникатор, его можно было бы предупредить о присутствии Тирска. Он мог быть предупрежден о потенциальной угрозе, и...

И что, Мерлин? - резко спросил он себя. - Он уже полностью осознает, что Тирск почти наверняка где-то в море и ищет его. Вот почему он в первую очередь направлялся на остров Кло! И если бы была хоть одна чертова вещь, которую он мог бы сделать, чтобы его не загнали на восток, неужели ты думаешь хоть на минуту, что он бы уже этого не делал?

Это было правдой, и он знал это, и ему хотелось заставить себя перекрыть себе доступ к снарку - по крайней мере, достаточно долго, чтобы завершить эту церемонию. Но он не мог. Он просто не мог, и поэтому укрылся за строгим "дежурным" фасадом сейджина Мерлина, в то время как в глубине души продолжал наблюдать за этими крошечными бусинками света, неуклонно ползущими на восток.