Этот опыт, он не сомневался, заставил бы "Сноу лизард" выглядеть точно так же, как прекрасный круизный корабль, которым, как заверил его Ютейн, галера не была.

Хорошо, что тебе еще нет пятидесяти, Филип, - безрадостно сказал он себе, закончив вытираться полотенцем и потянувшись к бельевому ящику, который Сиблэнкит предусмотрительно поставил погреться перед плитой. - Ты, вероятно, выживешь. Хорошо, что ты заранее позаботился о том, чтобы твое завещание было в порядке, но ты, наверное, выживешь. По крайней мере, до тех пор, пока на самом деле не доберешься до Зиона.

И в этом действительно была суть дела, не так ли? Что должно было произойти, когда он достигнет Зиона и Храма? Тот факт, что приказ о его вызове был подписан также великим инквизитором, а не только канцлером, не совсем успокоил его. Неудивительно, предположил он, поскольку он сильно сомневался, что это было предназначено для чего-то подобного. Тринейр и Клинтан никак не могли рассматривать Дейвина как нечто большее, чем потенциально полезную пешку. Когда-нибудь, если бы он, наконец, смог каким-то образом добраться до последнего ряда шахматной доски, он мог бы быть повышен - преобразован во что-то более ценное, чем сейчас. Но, если отвлечься от остального, Дейвин Дейкин был всего лишь очень маленьким мальчиком, и, по крайней мере, Клинтан ни на минуту не забывал, что пешки предназначены для жертвоприношения.

Корис сделал все возможное, чтобы успокоить Айрис, и он слишком хорошо знал княжну, чтобы пытаться утешить ее ложью. По мнению графа, девочка была даже умнее, чем был ее отец, и не боялась использовать острый ум, данный ей Богом и архангелами. У нее была вся способность ее отца таить обиду, пока та не умрет от старости, а затем набить ее чучело и установить где-нибудь, где она могла бы регулярно любоваться ею, но - по крайней мере, до сих пор - она обычно проявляла достаточную осмотрительность в выборе того, какие обиды держать. Это вполне могло измениться - действительно, могло уже измениться - учитывая, как ее мир разлетелся вверх тормашками за последний год или около того, но, несмотря на ее молодость, она была такой же способной, как и сам Корис, когда дело доходило до чтения политического ветра, распознания грозовых туч, собирающихся вокруг ее младшего брата. Вот почему он сообщил ей абсолютную правду, когда сказал, что сомневается, что у храмовой четверки есть какие-либо ближайшие планы относительно того, как они могли бы наиболее выгодно использовать Дейвина. И все же рано или поздно у них появятся планы, и именно по этой причине они решили протащить его все эти тысячи миль зимой по материку.

Когда придет время, они захотят быть уверенными, что Филип Азгуд понимает свое место. Распознает своих истинных хозяев, с ясным видением, незамутненным какой-либо затянувшейся, неуместной преданностью Дому Дейкин. Они намеревались подчеркнуть это ему... и увидеть его своими глазами, составить о нем собственное суждение. И если это решение окажется неблагоприятным, они отстранят его от должности опекуна Дейвина и Айрис. Если бы ему совершенно неоправданно повезло, он мог бы даже пережить отстранение, а не тихо и эффективно исчезнуть. В данный момент он дал бы шансы, о, по крайней мере, один к пятидесяти, что ему это удастся.

Что ж, Филип, мой мальчик, - подумал он, надевая вышитую рубашку из шелка стального чертополоха, - тебе просто нужно будет убедиться, что у них сложится благоприятное мнение, не так ли? Это не должно быть так уж сложно. Не для такого опытного, коварного лжеца, как ты. Все, что тебе нужно сделать, это не дать никому из них подобраться достаточно близко, чтобы понять, что ты на самом деле думаешь. Насколько это может быть трудно?

- Мне пора возвращаться в "Медный чайник", - сказал Робейр Сиблэнкит. - Он наверняка уже закончил принимать ванну. Он захочет свой ужин, и как только я его подам, он удивится, почему я не в бане. - Он поморщился. - Если уж на то пошло, я сам буду удивляться, почему не сижу в воде по шею!

- Понимаю, - ответил человек по другую сторону шаткого стола в маленьком офисе портового склада.

Офис не был ни особенно чистым, ни особенно теплым, и его крошечное окошко было так тщательно покрыто грязью, что никто не мог видеть сквозь него. Все это только делало его еще более подходящим для их целей.

- Понимаю, - повторил другой мужчина, - и пока, по крайней мере, считаю, что мое начальство будет удовлетворено. В любом случае, не думаю, что кто-нибудь захочет дать вам какие-либо... более активные инструкции.

- Надеюсь, что нет, - сказал Сиблэнкит с явным чувством. Другой мужчина выгнул бровь, и камердинер фыркнул. - Этот человек не дурак, отец. Я уверен во всем, что сообщил до сих пор, и думаю, что первоначальная оценка вашего "начальства" о его характере, вероятно, была не так уж ошибочна. Но я бы действительно предпочел, чтобы меня не просили делать ничего такого, что могло бы заставить его задуматься обо мне. Если он когда-нибудь поймет, что я сообщаю обо всем, что он делает, кому-то другому, он, скорее всего, предпримет что-нибудь решительное по этому поводу. Пожалуйста, не забывайте, что он был шпионом Гектора. Вы знаете - тот, кому докладывали все убийцы Гектора? - Сиблэнкит поморщился. - Корисандская разведка никогда не стеснялась сбрасывать тела подходящей массы в удобные озера или заливы - или болота, если уж на то пошло, - а мы вдвоем собираемся переплыть залив Долар зимой. Я вроде как хотел бы добраться до другой его стороны.

- Как думаете, действительно вероятно, что он так отреагирует? - Другой мужчина на самом деле казался немного удивленным, - кисло заметил Сиблэнкит.

- Не знаю, и если вам все равно, отец, предпочел бы не выяснять. Всегда возможно, что он проявил бы немного сдержанности, если бы выяснил, кто подсадил меня на него в последний раз, когда он был в Ю-Шее, но он также может этого не сделать. Если уж на то пошло, ему может быть все равно, кто это был.

- Ну, мы не можем этого допустить! - Другой мужчина встал, поправляя свою пурпурную сутану с огненными знаками, и поднял правую руку, чтобы благословить скипетром Лэнгхорна. - Мои молитвы будут с тобой, сын мой, - торжественно сказал он.

- О, спасибо вам, отец.

Возможно, это было признаком того, насколько Сиблэнкит действительно был озабочен более непосредственной угрозой возможной реакции графа Кориса, что он позволил собственному раздражению окрасить свой тон. Или, возможно, дело было просто в том, как долго он знал другого мужчину. Возможно, он понял, что на самом деле это не так рискованно, как мог подумать кто-то другой.

В конце концов, даже у одного из личных специалистов по устранению неполадок великого инквизитора могло быть чувство юмора, когда было высказано все остальное.