Изменить стиль страницы

ГЛАВА ШЕСТЬ

Я понятия не имею, как средняя школа Линдейл попала в эту шикарную программу обучения за рубежом. Сбор денег на шоколадки никак не может покрыть полную стоимость этой поездки, но я не жалуюсь. Наряду со всеми другими удобствами, у нас есть возможность питаться в столовой три раза в день. Бесплатно! И это хорошая еда! В этот самый момент у меня не один, а два маленьких кусочка тирамису, которые я украла с ужина, и я ем их, пока общаюсь по FaceTime с моей подругой Кристен.

Экран полностью черный. Ее улыбающееся лицо должно быть в отведенном ему прямоугольнике, но она прячется в шкафу с выключенным светом. Необходимая жертва.

— Как дела? — спрашивает она, шурша оберткой на заднем плане.

— Нормально, в основном. Эй, я думала, ты съела все свои конфеты еще в апреле?

— Да, я тоже так думала, но вчера нашла Сникерс, запутавшийся в одних из моих стрингов. Мне повезло.

В прошлом году Кристен украла несколько детских конфет на Хэллоуин и спрятала их в ящике с нижним бельем. Всякий раз, когда она впадает в отчаяние, скажем, если дети особенно ворчливы, или если у нее вот-вот начнутся месячные, или если любой день заканчивается на Y7, она роется в своем тайнике.

— Хорошо ли себя ведут ученики?

— Да. Это не из-за них у меня болит голова, — я агрессивно вонзаю вилку в тирамису, используя ее как импровизированный мячик от стресса.

— Ной? — сразу догадывается она.

— Он хуже, чем когда-либо.

— Ну, по крайней мере, все это зло заключено в горячее тело.

— Кристен.

— О, не пытайся отрицать это. Я видела его, помнишь?

Видела. Два месяца назад она принесла мне обед в школу. Когда она вошла в мой класс, ее глаза были круглыми, как блюдца.

Ей не нужно было говорить ни слова.

— Ной? — спросила я, раздраженная ее реакцией.

Она тупо кивнула, ее челюсть все еще отвисла от шока.

Я бросилась к ней и затащила ее внутрь, быстро закрыв за нами дверь.

— Ты ему что-нибудь сказала?

— Нет. Я не могла! Но он улыбнулся мне.

Я застонала и забрала у нее пакет «Тако Белл».

— Почему ты позволила ему это сделать? Это как его секретное оружие. Они положили сюда пакеты с огненным соусом или только обычный?

— И то, и другое. А что я должна была делать? Он просто был там и...

— Стоп, — я подняла руку. — Прекрати говорить о нем.

Конечно, она не перестала. Не в течение тридцати тошнотворных минут.

К счастью, теперь она верит мне, что, горячий или нет, Ной — воплощение настоящего зла. Как любой хороший друг, она ненавидит его из принципа, просто потому, что я ей так говорю.

Судя по шуршанию с ее стороны, похоже, что она пытается найти еще один кусочек шоколада, притаившийся в ее трусиках. Она часто так делает: прячется, чтобы побыть в тишине. Только так мы можем разговаривать. Ее муж Дрю милый, но он фанатик спорта. В его понимании присматривать за детьми — это кричать через плечо, чтобы они успокоились, не отрывая глаз от игры НФЛ.

— У меня завтра утром свидание, — рассказываю я.

— Что? С кем? Ты только что приехала!

— О, ни с кем особенным, просто с директором программы, который, как оказалось, очень сексуальный итальянец.

— У-ля-ля. Мне нравится, как это звучит. Расскажи мне все...

Ее сын начинает колотить в дверь ее шкафа.

— МАМОЧКА! МАМОЧКА! Я ГОЛОДЕН!

— Мы только что пообедали! — кричит она в ответ.

— НО Я ГОООЛОДЕЕЕЕЕЕН!

— Найди папу!

— Папа на работе! Я хочу к маме!

— Похоже, тебе нужно идти, — говорю я ей.

— Ты шутишь? Ты только что собиралась рассказать мне о горячем итальянском парне! Не оставляй меня в подвешенном состоянии.

— Я расскажу тебе после свидания, как тебе?

Ее сыну удается открыть дверцу шкафа, заливая экран телефона светом, и на долю секунды я успеваю увидеть лицо Кристен, прежде чем ее сын появляется в поле зрения, его белокурые локоны подпрыгивают, когда он обнимает ее.

Линия обрывается, и я знаю, что позже она напишет мне сообщение, извиняясь, что наш разговор не продлился дольше, и я заверю ее, что все в полном порядке. Это просто так происходит теперь, когда она стала мамой. Не стоит беспокоиться.

Хотя я больше чем немного завидую этому хаосу.

В моей маленькой комнате сейчас как никогда тихо. Мои скудные вещи плохо помогают создать здесь уют.

Снаружи солнце село, и я не вижу соседнего сада.

Я бы хотела, чтобы у меня здесь был друг.

Мне приходит в голову, что Ной находится прямо напротив.

Интересно, что он делает?

Пристыковывает себя к своему зарядному порту на ночь? Заползает в свой гроб? Стрижет ногти на ногах?

Я решаю проверить детей.

В свое время мы с друзьями устроили бы в этом месте настоящий беспредел. Забудьте о постельном режиме, комендантском часе, правилах. От одной мысли о том, чтобы встретить мальчика из школы вроде Тринити, безумно влюбиться и играть в жизнь главной героини какого-нибудь ремейка, вдохновленного сериалом OC8, я бы вспотела от восторга.

Но сегодняшняя молодежь совсем другая.

Когда я прихожу проведать их, они уже в своих комнатах, играют в видеоигры, пишут смс, листают социальные сети. ОДИН ИЗ НИХ ЧИТАЕТ КНИГУ, со страницами, которые можно переворачивать, и все такое.

Тем не менее, я продолжаю свой сержантский инструктаж:

— Не выходите из своих комнат после десяти вечера, только если в туалет. Я буду знать, если вы будете действовать тайком. В коридоре будет стоять охранник, который будет наблюдать и ждать, когда вы нарушите правила. Я слышала, у него на поясе электрошокер. Не хотелось бы, чтобы ему пришлось его применить.

— Угу, ладно, пока, — таков их коллективный скучающий ответ.

Вернувшись в свою комнату, я начинаю подозревать. За кого они меня принимают? Все это явно было притворством. Они хотели, чтобы я увидела, как они ведут себя как совершенные ангелы, чтобы я ослабила бдительность и впредь меньше их подозревала.

Они, должно быть, считают меня абсолютной идиоткой.

Я иду через холл, чтобы обсудить эту идею с моим единственным союзником здесь, Ноем.

Он открывает дверь в божественной черной футболке и спортивных штанах.

Он открывает рот, но прежде чем он успевает заговорить, я поднимаю руку.

— Не волнуйся, я не пытаюсь общаться с тобой в неурочное время. Я здесь по официальному делу.

Он скрещивает руки на широкой груди и прислоняется плечом к дверному косяку.

Это сверхъестественно. Его манеры настолько хороши, что иногда я забываю, что он киборг, запрограммированный раздражать.

— Я думаю, что дети ведут себя девиантно, и вот почему.

После того как я рассказываю ему суть дела, я ожидаю, что он покачает головой в полном неверии в мою гениальность, похлопает меня по плечу за отлично выполненную работу и скажет: «Шерлок, ты снова это сделала!»

Вместо этого он говорит:

— Пока что ты единственная проказница в этой компании. Я видел, как ты украла тирамису за ужином.

В единственном числе — хорошо. Он не знает, что я украла два.

— Ты идешь или мне придется все делать самой?

Я поворачиваюсь и иду по коридору, а он глубоко вздыхает. Ной хотел бы сбросить меня с крыши, но мы в этом вместе. Сопровождающие, нравится нам это или нет.

Через мгновение его дверь захлопывается, и он своими длинными шагами догоняет меня.

— Итак, очевидно, мы идем скрытно, — говорю я, многозначительно приподнимая бровь, глядя на его ноги.

— Побеспокойся о себе, Нэнси Дрю.

Мы идем бок о бок, я делаю два шага на каждый его шаг.

Мы уже почти завернули за угол в сторону детского общежития, когда я протягиваю руку и дергаю его назад. Ну... пытаюсь это сделать, но моя сила не сравнится с размерами Ноя. Он тащит меня вперед, и мое лицо врезается в его подтянутую руку.

— Что ты делаешь? — спрашивает он.

Нет, ты адекватен?

— Я пытаюсь убедиться, что ты не выдашь наш элемент неожиданности, — шиплю я, прилагая все усилия, чтобы оттолкнуться от него и увеличить расстояние между нами.

— Ты обдумала...

— Да, я все обдумала, а теперь помолчи.

Отталкиваю его с дороги, встаю перед ним и очень осторожно заглядываю за угол в темный коридор.

Он подходит ко мне сзади, излишне близко. Его грудь прижимается к моей спине.

— Ну что? Что ты видишь? Они совершают все те отвратительные действия, которые ты себе представляла? Устраивают оргии? Употребляют наркотики? Изучают хореографию ТикТок?

Слова булькают у меня в горле, но ничего не срывается с языка, потому что я остро осознаю, каково это — ощущать себя в коконе тела Ноя. К моему полному ужасу, это не... ужасно. Во-первых, его запах... и его мышцы... и то, как он...

Мне нужно перезагрузить свой мозг.

И тут я вижу это: из трещины в двери в конце коридора выходят струйки дыма.

Вот маленькие засранцы! Как они пронесли сигареты так, что я не заметила?!

Я вскакиваю на ноги, бегу по коридору и распахиваю дверь, прежде чем они успевают спрятать наркотики. Разумеется, я тут же жалею, что не воспользовалась возможностью пнуть дверь ногой для пущей изящности. В жизни так мало шансов сделать это. Нужно использовать каждый шанс, предоставленный судьбой.

Мое триумфальное «Ага!» заглушает Кайли, кричащая во всю мощь своих легких.

Она роняет свой отпариватель — тот, которым она пользовалась, чтобы убрать складки с одежды, — и он падает на пол. Дым рассеивается.

У меня есть ровно полсекунды, чтобы придумать объяснение, и я решаю:

— Вот видишь, Ной? Эти двери такие хлипкие! Эта просто открылась сама по себе. Мы должны позвонить Лоренцо прямо сейчас и попросить школу заменить все до единой...

Ной берет меня за плечи и тащит обратно в коридор.

— Спокойной ночи, Кайли. Извини за это, — говорит он ей, прежде чем аккуратно закрыть дверь. — Гордишься собой? — спрашивает он меня.

Я пожимаю плечами.

— Каждый хороший детектив время от времени ошибается.

— Ты маньячка.

Он начинает идти обратно к учительской, и мне ничего не остается, как бежать, чтобы догнать его.

— И ты слишком доверчив. Мы говорим об учениках средней школы! Что ты делал в средней школе?! Подожди, подожди, не говори мне. Практиковался в поцелуях с языком на потном кулаке? — предположила я.