Пятьдесят ярдов.

Я дышала глубже, чтобы моя рука успокоилась.

Двадцать.

Я нашла черную линзу на передней части жука — она была размером всего с пуговицу рубашки.

Десять.

Пора. У меня был один шанс. Я широко взмахнула револьвером, указала туда, куда, по моему мнению, жук рванет в следующий раз, — и надеялась, что угадала.

Пять.

Жук гудел.

Я нажала на курок.

Вспышка красного, а затем дождь битого стекла. Мой выстрел прошел через переднюю линзу, разорвал внутренности гада и, наконец, вырвался из задней линзы. Земля содрогнулась, водяной жук упал с неба. В лицо отлетели песок и камни, но оно того стоило.

Мы были живы.

— Твою… мать…

Я скатилась с Граклы и упала на землю рядом с ней. Все болело. По всему телу были синяки, плюс царапины. Мне пришлось бросить пистолет, потому что на моей руке были следы от укусов, а сжимать кулак было больно. Не знала, как мне удавалось удерживать его достаточно долго, чтобы прицелиться.

— Пожалуйста, не стреляй в меня, — буркнула я, когда Гракла схватила пистолет.

Она долго прижимала его к моему лицу. Ее брови были сердито сдвинуты, а губы сдвинулись от зубов в рычании. В ее глазах была ярость, смешанная со страхом. Слезы навернулись на их краях и полились в спешке.

Я понимала: в ней было столько эмоций, что она не знала, что делать. Я знала такое раньше. И я бы не стала ее винить, если бы она воспользовалась этим шансом, чтобы нажать на курок.

Но это не случилось.

Она сказала мне кое-что — отборные вещи, судя по тому, как громко произносились слова.

Я извинилась.

Она кричала еще немного. Затем она запихнула револьвер мне за пояс и прижала руку к моей груди. В ее глазах было что-то мягкое, когда она шепнула:

— Хорошо?

— Да, — сказала я со смехом, который заставил меня задуматься, не сломала ли я ребро. — Ой! И да. Все хорошо.