Тем не менее, он ждал, глядя на меня с такой осязаемой яростью, что я чувствовала, как она скользит по моему горлу и обжигает мои внутренности. Я хотела объясниться, но знала, что не найдется слов, чтобы объяснить Дэннеру, почему я сошла с ума.

Затем снова зазвучала его рация.

— Во дворе все чисто, — подтвердил Стерлинг, — У тебя пятнадцать минут, после этого ты нужен в участке.

— Принял, — прорычал Дэннер в рацию.

Затем его рука крепко сжала мои волосы, дергая их назад так яростно, что у меня на глаза навернулись слезы, и его рот врезался в мой.

И сразу же я загорелась. Стресс и адреналин - идеальное воспламенение, его ярость - бензин, а его похоть - под стать.

Я вся в дыму, как только его рука нашла мою грудь и сжала.

Я дрожала, следы пороха были на моей руке, которую Дэннер обернул вокруг своего толстого члена.

— Подрочи мне, — приказал он сквозь зубы.

Я возилась с его ремнем и молнией, затем вздохнула, когда его горячая длина коснулась моей руки. Я взвесила его член в своей руке, затем медленно, решительно начала поглаживать его.

— Вот так, — прохрипел он, сжимая мое платье-футболку в своих больших, широких руках и разрывая его с рычанием. Мои соски без лифчика мгновенно заблестели в прохладном воздухе, став идеальной мишенью для его жестоких щиплющих пальцев. Его лицо скривилось от недовольства, когда он уставился на мои покрасневшие сиськи. Я должна была знать, что моего молчания ему недостаточно, что он хотел попробовать мои стоны, словно амброзию Доминанта на своем языке.

Тем не менее, я была удивлена, когда он набросился и с идеальной точностью ударил по обоим моим тугим соскам, посылая электрический ток болезненного удовольствия прямо в мою мокрую киску. Я откинула голову назад на металлический контейнер и издала хриплый крик.

— Это моя шлюшка, — похвалил он, проделав огромную дыру в моих леггинсах.

Он наклонился, чтобы взять обе мои ноги в свои руки, а затем поднял меня высоко в воздух так, что они приземлились не на его бедра, а на его плечи, только моя спина на металлическом контейнере удерживала меня в вертикальном положении, моя киска была полностью открыта для его использования.

— Думаешь, ты заслуживаешь этот член? — спросил он, пока головка упомянутого члена замерла у моего входа, проводя взад и вперед по моему клитору, поджигая его трением.

Когда я не ответила, он вонзил свой толстый член прямо в глубину моей цепкой киски, влажные звуки нашего секса потонули в моем крике.

— Смотри на меня.

Это заняло долгую минуту, но я, наконец, смогла открыть глаза, чтобы посмотреть на его лицо, переполненное силой, настолько резкой, что это было невыносимо красиво. Мне хотелось обхватить его лицо, прикоснуться языком к его твердому рту, чтобы смягчить его поцелуем, и нежно прижать его к себе, как будто я доверяла ему оставаться там с моей хваткой или без нее.

Но я не посмела.

В эту игру играли не так.

Он трахал меня так, как будто ненавидел, и это была лучшая ложь, которую он когда-либо говорил.

Я восприняла это так, будто мне все равно, и это была ложь, в которую я даже сама не поверила.

Он укусил меня за шею и погрузился глубоко в мою киску, когда я кончила вокруг него, а потом он тоже, его член стучал пульсировал меня, когда он кончал.

Он осторожно спустил мои ноги со своих плеч, сбросил куртку и рубашку, прежде чем передать последнюю мне, чтобы я могла натянуть ее поверх голого тела и испорченных леггинсов. Затем он взял мое лицо в свои руки и пристально посмотрел мне в глаза, как бы убеждая себя, что я здесь.

— Соври мне, — сказала я ему, чтобы напомнить ему о двойственности нашей игры.

— Я ненавижу тебя, — ответил он так, словно ждал, что я попрошу, — Я ненавижу тебя всем телом и всей душой.

Я поцеловала его, мои извинения за безрассудство звучали красноречивее, чем когда-либо в моих словах.

И он принял это, поедая мой рот, пока я не очистилась и не получила отпущения грехов. Прощал меня, как всегда, и я знала, что он всегда будет.