И если бы он не привел меня поговорить об ожерелье, я бы никогда не подумал о нем как о Ли. Подбросил ли он это ожерелье в хижину? Или он хранил его здесь все это время?

— Ты хотел, чтобы Дэш убил меня. Почему? — Этот вопрос был главным за весь год.

— Он сын Дрейвена.

Это был весь ответ, который он дал.

Означало ли это, что он возложил бы вину за мое убийство и на Дэша? Возможно. Он бы арестовал Дэша за мое убийство. Он бы украл сына Дрейвена. Он бы сделал так, чтобы сын Дрейвена убил его дочь.

Но это не сработало, не так ли? Поэтому он нашел это ожерелье, получив, наконец, повод привести меня сюда, когда мамину фотографию напечатали в газете. Он уже год знал, что я была в той хижине. Он терпеливо ждал, чтобы посадить меня за убийство и заставить замолчать навсегда.

Маркус горько переживал смерть Дрейвена. Такер украл его месть. Я боролась с желанием рассмеяться ему в лицо.

— Как ты узнал, что я приеду в город, чтобы увидеть могилу мамы? Единственным человеком, которому я рассказала об этом, была Брайс. — Ты следил за записями по моей кредитной карте или что-то в этом роде? Ты видел, что я заказала билет в Бозман?

Он неопределенно пожал плечами.

Это означало да.

— Ты бы стал преследовать меня в Колорадо?

И снова никакого ответа. Это тоже означало да.

Маркус не знал, что мама рассказала мне о нем. Жил ли он этот год в страхе? Я надеялась, что да. Я надеялась, что он оглядывался через плечо и спал с одним открытым глазом, боясь утра. Потому что именно так мы жили весь прошлый год.

Кроме ожерелья, какие еще вещи он взял из маминого дома? Была ли где-то святыня из ее драгоценных вещей, которые он украл?

— Как ты узнал, что я дочь Дрейвена? До всех остальных, я имею в виду.

— Газета. Лейн всегда предупреждал меня, прежде чем что-то напечатают. Когда Брайс написала статью о ноже и твоем — его лицо исказилось от отвращения — отце, он сказал мне.

Значит, я была на его радаре по двум причинам: потому что я могла опознать его и потому что я была ребенком Дрейвена. Человека, которого он ненавидел.

Маркус разработал этот сложный план, чтобы никто из нас не выжил.

Дэш был следующим? После того, как Маркус посадил бы меня за убийство и поджог, стал бы он преследовать Дэша? А как насчет Ника? Как насчет внуков Дрейвена?

Желание Маркуса отомстить Дрейвену, вероятно, не знало границ. Он не остановился бы ни перед чем.

И все из-за того, что моя мать разбила ему сердце.

— Ты убил ее.

— Докажи это. — Он повернулся и пошел к двери.

Черт. Моя запись могла вызвать некоторые сомнения, но достаточно ли этого, чтобы осудить начальника полиции? Ни в коем случае.

Он выигрывал. Ублюдок побеждал и уходил. Черт.

— Ты заслуживаешь смерти за то, что ты сделал, — пробурчала я.

Его рука остановилась на дверной ручке. — Это угроза?

— Мой отец был великим человеком. Он был любовью всей жизни моей матери. Ты был для нее никем. Ничем. Она бы осталась с ним.

Мышцы на его спине напряглись. Он медленно повернулся, забыв о двери. — Твой отец был не более чем жуликоватым, ничтожным преступником.

— Но она все равно хотела его больше, чем тебя. — усмехнулась я. — Она выбрала лучшего мужчину. Что она сказала, когда ты поймал ее после того, как она трахнулась с ним? Признала ли она, что он был лучше тебя?

— Пошла ты.

— Сказала ли она тебе, что он был сильнее, чем ты когда-либо будешь?

Он подошел ближе. — Закрой свой ебаный рот.

— Держу пари, она видела его лицо, когда ты лежал с ней в постели. Она когда-нибудь называла его имя, когда была с тобой? — Я продолжала давить, все громче и громче, надеясь, что Исайя и Дэш были достаточно близко, чтобы Маркус не смог задушить во мне жизнь, когда я приведу его в слепую ярость. — Она выкрикивала его имя, когда ты ударил ее ножом? Она молила о жизни?

— Да! — Его рука взлетела, ударив меня прямо по щеке. Удар был ослепительным, и я упала на колени. — Она умоляла. Она умоляла его спасти ее, но он не смог. И если я не могу получить ее, то и он не сможет.

Я сжала щеку руками, моргая от белых пятен. Зрение вернулось как раз вовремя, чтобы увидеть, как Маркус достает что-то, спрятанное за спиной, под рубашкой.

Пистолет.

Конечно, у него был пистолет. Он был полицейским и не стал бы открывать дверь после наступления темноты без оружия.

Я проигнорировала Маркуса и перевела взгляд в сторону. Исайя бежал в мою сторону, его собственный пистолет был наготове.

Сдвиг привлек внимание Маркуса, но прежде чем он успел отреагировать на моего мужа, дверь у него за спиной распахнулась, и оттуда вылетел Дэш, обхватив руками спину Маркуса и повалив его на землю. Оба приземлились в дюйме от моей ноги, едва не рухнув мне на голову. Маркус боролся, пытаясь освободиться, но Дэш был сильнее.

— Ты в порядке? — Исайя был рядом со мной, таща меня вверх и в сторону от мужчин, прежде чем они успели столкнуться со мной.

Я прижалась к нему, мое дыхание было тяжелым. — Он сделал это. Он убил ее.

— Да, куколка. — Исайя притянул меня в свои объятия, говоря над моей головой. — Ты все понял?

— Все, — сказал Эммет, выходя из темноты прямо за качелями на крыльце. Я не была уверена, как он прокрался за этот крошечный кустик, не заметив меня, но он был там все время.

Лео вышел из дома, за ним по пятам следовала пожилая женщина.

— Маркус? — задыхалась она, когда Дэш поднял его на ноги. Руки шефа были зажаты за спиной. — Что происходит?

— Звони 911, — приказал Маркус.

И нашему адвокату.

Она кивнула и скрылась в доме.

— Ты сядешь за это, — сказал Дэш сквозь стиснутые зубы.

— По крайней мере, я приму свое наказание как мужчина. Я не убью себя, как твой гребаный трусливый отец.

Дэш крепче сжал Маркуса, заставив его вздрогнуть. — Ты ничего не знаешь о моем отце.

Через пять минут на улице зажглись красные и синие огни. К тому времени Дэш оттащил Маркуса на край тротуара. Его жена стояла на лужайке, сжимая в руках телефон, когда две патрульные машины остановились. Эммет стоял у нее за спиной, разговаривая с кем-то по телефону.

Офицеры в патрульных машинах выскочили и направились к Дэшу и шефу.

Сзади патрульных машин припарковался полицейский внедорожник с маркировкой. Находившийся внутри мужчина в штатском выпрыгнул и отложил телефон от уха, после чего крикнул: — Подождите.

Говорил ли он с Эмметом?

Патрульные, которые уже собирались вырвать Дэша из хватки Маркуса, замерли по команде другого человека.

— Кто это? — спросила я Исайю. Мы стояли у крыльца с Лео, который, несмотря на наседавших полицейских, все еще держал в руке пистолет.

Никто не обращал на нас внимания. Мы были подтекстом к основной драме, разыгравшейся впереди.

— Это Люк Розен, — ответил Лео. — Он номер два у шефа.

Люк подошел к Маркусу, его глаза были жесткими, а челюсть стиснута. Люк не сделал никакого движения, чтобы освободить Маркуса от хватки Дэша. Он просто стоял и скрестил руки на груди. — Шеф.

— Арестуйте этих людей, — прошипел Маркус. — За незаконное проникновение и нападение. Сейчас же.

Глаза Люка переместились на Эмметта, и он поднял подбородок.

Ладно, это было странно. Я ожидала, что мы все окажемся в тюремной камере, пока не сможем передать кому-нибудь запись.

— Что происходит? — Исайя спросил Лео.

— Эмметт передал запись Люку.

Моя челюсть упала. — Уже?

— Они друзья. Он позвонил Люку перед тем, как мы пришли сюда сегодня вечером. Спросил, сможет ли он послушать кое-что.

— Так он... все это время?

Лео кивнул. — Все время.

Я посмотрела на Исайю. — Это значит, что мы свободны, да? Этого было достаточно?

— Я не знаю. — Он моргнул, его рот опустился, когда он уставился вниз на тротуар.

Люк кивком приказал Дэшу отпустить Маркуса, а затем быстрее, чем я когда-либо видела в кино или телешоу, защелкнул наручники на запястьях Маркуса.

—- Хорошая работа, — усмехнулся Лео, хлопая меня по плечу. — Я не думал, что ты сможешь это сделать, но Дэш сказал, что если кто-то и сможет, то это будешь ты. И он был прав. Как только ты начала злить Маркуса, вывела его на эмоции, я понял, что он у тебя в руках.

Я не могла в это поверить. Я моргнула, не зная, что сказать. — Спасибо?

Лео кивнул и пожал руку Исайе, затем засунул пистолет за пояс джинсов и пошел прочь. Он прошел мимо полицейских, бросил подбородок Дэшу и скрылся в квартале.

Маркус что-то крикнул, когда Люк запихивал его на заднее сиденье полицейской машины. Его жена, бедная женщина, причитала.

— Мы свободны. — Эти слова странно прозвучали из моих уст. Когда я посмотрела на Исайю, он качал головой в неверии. — Мы сделали это.

— Нет, это сделала ты. — Он улыбнулся. Я потеряла его из виду, когда он сжал меня в своих объятиях. Его грудь начала дрожать, и мгновение спустя я поняла, что он смеется.

Исайя смеялся.

Он был глубоким и раскатистым. Сексуальный и настоящий. То, что я хотела слышать каждый день до конца своей жизни.

— Мы свободны, — повторил Исайя мои слова, отпуская меня.

Его лицо было освещено красным и синим светом от полицейской машины. Моя щека пульсировала, и, скорее всего, на этой неделе у меня будет синяк или даже фингал. Я заблокировала все это. Я заблокировала все, кроме своего мужа.

— Я должен отпустить тебя, — он заправил прядь волос мне за ухо, — но я не собираюсь этого делать.

— Это все равно не сработает. Куда ты, туда и я, помнишь?

Он опустил поцелуй на мои губы. Это было не более чем прикосновение, но в нем было столько любви и обещания. Исайя и его простые жесты. Он брал тихие моменты, те, на которые больше всего обращали внимание, и делал из них максимум. — Я люблю тебя.

Я улыбнулась ему в губы. — Я тоже.