Айла: Считай, что этот поворот официально моя сучка [корона эмодзи].

Роуэн: Да, черт возьми! [черное сердце]

Айла: Я на пути к своей машине, хочешь выпить кофе в том месте, которое ты любишь за пределами кампуса? У меня есть еще 30 минут, прежде чем я рискую навлечь на себя гнев отца.

Мои родители обычно отсутствуют, но когда они рядом, я остро чувствую, как меня тянет за ошейник на шее. От меня ждут, что я буду подчиняться их прихотям и урок, который отец преподал в четырнадцать лет, — главная причина, по которой я это делаю. До недавнего времени, когда моя потребность прокладывать собственный путь пересилила страх, что урок может повториться.

Шум, эхом прокатившийся по гаражу, отвлекает прежде, чем я успеваю прочитать ее ответ. Мое сердце колотится, и я замираю, ища источник шума позади себя. Там только я и несколько машин. Нахмурившись, я кладу телефон в сумочку и иду в конец ряда, где всегда припаркована городская машина.

Чем ближе подхожу, тем больше волос на моей шее встает дыбом. Что-то не так, но я не могу понять, что именно.

Я не понимаю, что не так, пока не дохожу до конца ряда. Городской машины нет.

Сжав брови, я достаю телефон из сумочки, чтобы позвонить водителю.

Еще один звук — на этот раз рычащий приказ — заставляет меня обернуться и из тени выходит человек во всем черном. С другой стороны ряда появляется еще один, они оба идут в мою сторону.

Я отступаю на шаг, потом еще на один, едва не спотыкаясь на каблуках. Мои глаза расширяются, когда мужчины обмениваются взглядами и ускоряют шаги. Черт!

Сердце колотится, я взлетаю, пальцы болят от того, что схватилась за телефон, чтобы не уронить его. Тяжелые, гулкие шаги мужчин следуют за мной.

— Помогите! — крик вцепился мне в горло. — Кто-нибудь, помогите!