39 АЙЛА

Безумие бала-маскарада в последующие дни разлетается по сайтам сплетен и, как огонь на растопку, превращается в хэштеги. Этого внимания достаточно, чтобы заглушить теги в Instagram о моих отношениях с Леви, но мы действительно становимся сопутствующей темой. Мы — единственное правдивое событие, произошедшее той ночью. Все остальные нелепые объяснения, которые только можно себе представить, становятся самыми популярными причинами пожара — утечка газа.

По крайней мере, мемы о сожжении богатых забавны, чтобы смягчить укор похороненной правде.

Нет никаких упоминаний об операции, которую мы остановили, или о коварных делах, за которыми стоял Сайлас Стоун. Его останки не были найдены, что заставляет меня задуматься, было ли у Пенна время, чтобы вытащить все эти тела, или Общество королей контролирует информацию. Мы знаем, что Уорнер возглавляет расследование со специальной оперативной группой, в которую не входит Пиппа. Она прислала нам свежую информацию вместе с фотографией девушек, которых мы освободили, подтвердив, что все они в безопасности.

Я ничего не слышала о своих родителях после того, как вернулась в Гнездо, намереваясь больше никогда не появляться в поместье Вонн после того, как Леви, Роуэн и Колтон помогли мне спасти некоторые из моих любимых нарядов, в которых я чувствую себя сильной и удивительной. Насколько понимаю, я не имею к ним никакого отношения, вычеркнув их токсичность из своей жизни.

На выходе Роуэн спросила, что я планирую делать с оплатой за обучение и занятия без доступа к моему трастовому фонду. Леви ответил, что он обо всем позаботится. Как бы я ни ценила его заботу обо мне и настаивала, что не о чем беспокоиться, я сама разберусь. Может, найду работу, чтобы быть самостоятельной. Мне не нужны деньги, пока со мной рядом те, кто дороже всего на свете.

С каждым днем восхода солнца я буду открывать для себя жизнь на своих условиях, свободно делая свой собственный выбор.

Леви застает меня растягивающейся в комнате, которую я назвала своим танцевальным пространством, когда только приехала в гнездо. Для него это комната для задержанных с сомнительными темными пятнами от прошлых допросов, но я привыкла считать ее своей. Акустика просто убийственная, и как только Роуэн и Джуд помогли мне принести рулонный коврик, чтобы покрыть бетон, я танцую босиком под музыку.

Мой преподаватель танцевального класса вчера прислала письмо, чтобы спросить, не нужно ли мне передать свои выступления для шоукейса в следующие выходные, и предложила мне выступить в частном порядке, когда я буду готова. Это было мило с ее стороны, но к черту все это. Я усердно работала над своим заданием и готова показать его всему миру.

Теперь, когда вырвалась из-под родительского влияния, я могу полностью раскрыть свою любовь к танцам. Я хочу изучить его больше, не зная, хочу ли сделать карьеру в качестве исполнителя, или же меня больше привлекает обучение, достаточное для того, чтобы стать сертифицированным преподавателем и показывать детям, как движение телом помогает освободиться и справиться с плохими чувствами. Независимо от того, какой путь выберу, я знаю, что у меня будет поддержка, чтобы ободрить.

— Ты планируешь изобразить молчаливое подглядывание, Ворчун? — поддразниваю я, когда он прислоняется к стене, не говоря ни слова.

— Мне нравится наблюдать, как ты двигаешься. — Губы Леви подергиваются от намека на улыбку. — Устрой мне хорошее шоу.

— Знаю, как работает этот ум. — Я заканчиваю растяжку и включаю песню, делая музыку потише. Когда я перехожу в исходное положение, по моему лицу расползается ухмылка. — Что тебе действительно нравится, так это оценивать, как я планирую твою следующую пытку.

— Тренировки, — автоматически поправляет он.

Моя ухмылка растягивается, и я позволяю музыке унести меня прочь, звук поднимает меня вверх. Она забирает все негативные чувства, беспокойство и стресс, смывая их, как прилив и поток океанских волн с каждым взмахом и падением песни. Закрыв глаза, я кружусь, прыгаю и двигаю руками по изящным дугам, представляя себе историю свободы, которую рассказываю этим танцем. Слезы наворачиваются на глаза, когда я дохожу до меланхоличной точки песни, но они не грустные.

Это потому, что я горжусь собой.

Леви позволяет мне дойти до моей любимой части танца — потому что я слишком хорошо усвоила, что от него ничего не ускользает, — прежде чем он обнимает меня. Как обычно, когда он хочет быть незаметным, он делает так, что невозможно узнать или услышать, что движется, пока он уже не захватит тебя. Я скребу зубами губы и подстраиваю свою хореографию, обвивая руками его шею, умение так хорошо двигаться помогает ему уловить ритм, и он видел, как я танцую этот танец сотни раз.

Поднимая, он балансирует мой вес на своем бедре. Я провожу рукой по его исцеленному лицу, поглаживая челюсть, прежде чем приготовиться к запуску в воздух. Леви улавливает давление и изменение в мышцах, давая мне трамплин, необходимый для выполнения пируэта в воздухе, приземляясь в приседании. Его рука хватает мое предплечье и возвращает в свои объятия.

Музыка продолжается, но Леви захватывает мой рот в глубоком, хищном поцелуе. Радостный, расслабленный смех вырывается из меня.

— Давай, — говорит он.

— Как дела? — Я подхожу к коврику, чтобы взять свою бутылку с водой.

— Мы идем гулять. Не спрашивай меня, куда, сама узнаешь, — добавляет он, когда я открываю рот.

— Такой скрытный. — Слизываю с губ каплю воды, и он следит за этим движением. — Мне нужно переодеться? Это требует полного макияжа, или это прогулка, где я могу испачкаться?

Его пустое лицо ничего не дает мне понять, даже когда я дуюсь. Леви сокращает расстояние между нами, хватает меня за челюсть и целует, пока я не забываю, о чем был вопрос.

— Или мы можем остаться здесь, — пробормотала я ему в губы. — Мы еще не окрестили танцевальную студию.

— Холдинг-рум, — грубо отвечает Леви. — Как бы заманчиво это ни было, тебе понравится. Пойдем, принцесса.

Он берет меня за руку, и следую за ним. Я переодеваюсь из танцевальной одежды в джинсы и загорелую блузку с сердечками под кожаной курткой, которую явыбрала на шопинге с Роуэн, как только вижу, что он остался в своих фирменных темных джинсах и толстовке университета Торн-Пойнт.

— Это очень похоже на свидание, — замечаю я, когда мы садимся в его мотоцикл.

Леви гладит мою ногу, сжимает бедро, когда мои руки сжимаются вокруг него. — Не отпускай.

— Никогда. — Я прижимаюсь щекой к его спине, улыбка вырывается на свободу от его утешительного земляного запаха с пряностями.

Мы плетёмся по улицам города в свете позднего полудня. Все вокруг залито оранжевым светом осени, предвещающим перемены. И это не единственная перемена, пришедшая в движение.

Так много всего изменилось, и не все это хорошо, но я предпочитаю сосредоточиться на положительных моментах. Я жива, здоров, и у меня есть семья. Может, она и не биологическая, но они любят меня так же сильно, как и я их.

Леви подъезжает к ряду магазинов на первом этаже большого исторического кирпичного здания с арочными окнами. Само здание, похоже, не используется. Мы слезаем с его мотоцикла, и он ведет меня к тату-салону в центре.

— Что мы здесь делаем?

— У меня назначена встреча. — Леви кивает на девушку за прилавком с полными рукавами.

Должно быть, именно сюда он ходит за всеми своими чернилами, потому что знает всех в этом салоне. Забавно думать о нем как о мрачном и задумчивом одиночке, но он открывает себя только тем, кого считает достойным.

Я завороженно наблюдаю, как Леви снимает толстовку, обнажая свои изрезанные, пульсирующие мышцы, покрытые татуировками. На мгновение я отвлекаюсь, рассматривая большое змеиное тело, обвивающее его бок. Каждая из его татуировок — произведение искусства. Это ключи к его познанию — кусочки жизни, его интересов, того, что для него важнее всего.

Художник показывает Леви рисунок в эскизе, и глаза Леви одобрительно блестят. Я наклоняюсь, чтобы подсмотреть, а он закрывает мне глаза, приближая свои губы к моим ушам.

— Пока не смотри. — Его язык щелкает по мочке моего уха, губы касаются ее, когда он понижает голос. — Будь хорошей девочкой для меня.

Дрожь пробегает по позвоночнику, и тепло пульсирует в моем сердце. Прикусив губу, я наклоняю голову и смотрю на него сквозь ресницы. — Я могу выбрать что-нибудь?

Он ухмыляется. — Выбирай, я вернусь сюда. — Прежде чем я отстраняюсь, Леви притягивает меня к себе, чтобы украдкой поцеловать. — Выбирай все, что хочешь.

— В таком случае, на моей заднице будет большая корона принцессы, — нахально заявляю я.

— Только если там будет написано, что эта восхитительная маленькая попка принадлежит Леви Астору, тронь ее и умрешь, — урчит он.

Мой смех эхом разносится по магазину, когда я танцую, чтобы пообщаться с классной девчонкой на входе. Она достает iPad и листает со мной цветочные дизайны, а потом набрасывает что-то, что я описываю, от чего мое волнение нарастает. Сегодня я ее не сделаю, но не могу дождаться, когда покажу Леви.

Татуировка, которую мы разрабатываем, представляет собой корону, окруженную ножом, обвитым шипами. Некоторые из шипов распускаются в цветы. Результат получился одновременно красивым и крутым.

Слишком взволнованная, чтобы сдерживать себя, я беру iPad художника и нахожу Леви сзади, чтобы показать ему, подпрыгивая на носочках. — Что ты думаешь? Там не было места для твоих слов, но мы оба знаем, что я твоя и только твоя.

Он смотрит на меня, а потом его внимание падает на татуировку, которую я сделаю, как только назначу встречу. Эти красивые темные глаза горят, и он медленно проводит языком по нижней губе.

Прежде чем Леви отвечает, мой взгляд останавливается на его груди, и дыхание сбивается. Его татуировка почти завершена, она расположена над сердцем, и дизайн меня поражает. Это синий цветок с солнцем.