— Тебе нравится? — спрашивает он.

— У тебя есть цветок.

— Да, этот не умрет. — Он цепляет одну из петель ремня на моих джинсах и притягивает ближе. — Это цвет твоих глаз.

— О. — Мое сердце замирает, и говорить становится трудно из-за комка, образовавшегося в горле. Наклонившись, я целую уголок его рта. — Такой романтический, ворчун.

— Только для тебя, принцесса, — хрипит он. — Только для тебя.

Его неистовая любовь ко мне иногда просто ошеломляет. Я так свободно отдаю свою любовь всем вокруг, но не всегда получаю ее взамен, но с моими друзьями они отдают ее в десятикратном размере.

С Леви это происходит в геометрической прогрессии, ему не нужно говорить об этом словами или цветами. Он говорит это своими поступками, тем, как тщательно он защищает, берет для меня кровь, следит за тем, чтобы я знала, как правильно защищаться, татуировками, которые он наносит на свою кожу.

Леви любит меня сильной любовью, такой же, какую я испытываю к нему.

Несколько ночей спустя что-то выдергивает меня из восхитительного сна. Я дрейфую на грани сна, тело смещается, имитируя сексуальный сон, который я видела. Ощущения не прекращаются и мое тело сжалось от потребности.

Мозолистая ладонь раздвигает мои ноги шире, а пальцы проникают внутрь меня, массируя то место, которое зажигает. Последние остатки моего сна улетучиваются, когда наступает реальность — Леви. Он прикасается ко мне во сне, его тело — твердая, теплая линия, прижатая к моему боку, а его рука сгибается между моих бедер.

Мы были ненасытны, даже больше, чем до бала, но это первый раз, когда он не смог удержаться, пока я спала после двух раундов, которые мы провели ранее. Я прикусила губу, когда теплое свечение заполнило мою грудь вместе с восхитительным ощущением его пальцев, погружающихся в меня с той же методичной точностью, которую он привносит во все остальные аспекты своей жизни.

— Что ты делаешь? — Вопрос прозвучал бездыханно, когда наслаждение достигло пика.

Его глаза сверкают в темноте. — Охраняю твое тело. Знаешь, потому что я твой телохранитель.

Смех над тем, что мой стоический, ворчливый мужчина шутит, срывается на тихий плач. — Еще.

— Хочешь, чтобы я заставил тебя кончить, принцесса? — прохрипел Леви. — Это то, что тебе нужно?

— Да. Боже, да. — Я выгибаюсь навстречу прикосновениям, притягивая его ближе, мои соски напрягаются с каждым твердым толчком его пальцев. — Пожалуйста, я хочу кончить. Хочу показать тебе, насколько я твоя. Полностью твоя.

Леви издает дикий, урчащий звук одобрения. — Вот так, моя хорошая девочка. Моя.

Еще один трепет проходит через меня, и я сжимаю бедра вокруг его руки. Мышцы напрягаются, и его рука движется быстрее, заставляя дыхание перехватывать.

— Пожалуйста, пожалуйста.

— Мне нравится, как сладко ты умоляешь меня.

Экстаз закручивается в моей сердцевине, а затем вырывается с пульсацией, когда я падаю через край с тихим криком. Его губы касаются моей челюсти, и он бормочет на ухо похвалы за то, что я была хороша для него. Когда оргазм стихает, пальцы Леви проводят по круглому шраму на моем бедре, его убийственный взгляд фиксируется на этой отметине.

Я отказываюсь думать об этом как о клейме, как считал Сайлас.

Шрам напоминает мне только о том, через что я прошла — о том, что пережила. Пятно на моей коже — это физический сигнал для меня, чтобы я всегда выбирала свет для преодоления. Он не уродует меня и не делает меня хуже. Я выжила сама по себе, но с Леви я стала более сильной версией себя.

Коснувшись его челюсти, я перевожу его внимание со шрама на поцелуй. Его губы скользят по моим, и он обхватывает рукой мою талию, поворачивая меня к себе.

— Иди сюда, принцесса. — Он переставляет нас так, что я оказываюсь на его плечах, массируя мои бедра. — Покатайся, хочу, чтобы ты смочила мое лицо.

Наши глаза встречаются в темноте. Я опираюсь рукой на изголовье и не отрываю взгляда от его глаз, пока он дразнит своим языком, мои бедра двигаются под невидимую мелодию, которую знают только наши тела, находя ритм, который доставляет удовольствие.

— Айла. — Он берет меня за задницу и тянет. — Я сказал, садись. На. На мое. Блядь. Лицо.

Мои зубы сгребают губу. — Я пыталась быть осторожной с твоей татуировкой. К тому же, у тебя была травма головы. Я действительно не думаю, что рекомендуемая деятельность во время восстановления — это заставлять меня сидеть...

— Я в порядке, детка. Задуши меня, — рычит он. — Хочу стать ближе к единственному богу, которого знаю. Если я умру, то уйду самым лучшим образом, с моим любимым вкусом на языке.

— Никаких смертей. Точка. — Мольба вырывается с придыханием, когда он тянет меня вниз, чтобы остановить нависание, его рот работает, чтобы поджечь мое тело от удовольствия. — О боже.

Руки Леви бродят по моему телу, играя с грудью и держа меня за бедра, пока я хватаюсь за изголовье кровати для устойчивости, пока он заставляет меня дрожать. Я удивляюсь этому дикому, опасному мужчине, который знает, как убить человека, но когда мы вместе, как сейчас, я становлюсь его миром. Он так хорошо умеет заботиться обо мне.

Леви не останавливается, пока не выжимает из меня еще несколько оргазмов до такой степени, что я полуобморочно кончаю. Позволив рухнуть на кровать, он осыпает поцелуями все мое тело, прокладывая себе путь между грудей, пока моя грудь вздымается. Когда накрывает своим телом мое и располагает свои бедра между моих ног, он входит в меня с плавным скольжением. Наши тела соединяются без сопротивления, моя киска мокрая и набухшая от того, как тщательно он довел меня до этого.

Руки обхватывают шею, и я прижимаюсь к нему, пока он сильно и медленно входит в меня. Это сонно и прекрасно, меньше желания кончить и больше желания почувствовать нашу общую связь. Леви не торопится, довольствуясь тем, что мои губы разъезжаются, а голова откидывается назад каждый раз, когда он входит в мое тело. Его руки обхватывают меня, и он вжимается лицом в мое горло, оставляя след зубами и языком.

Это единственное клеймо, которое я признаю, единственное притязание на меня, с которым я согласна, и я требую Леви обратно, оставляя свои собственные следы.

После того как он кончает, мышцы напрягаются, когда он стонет в наших поцелуях, мы проводим долгое время, покрывая друг друга собственническими метками. Нет никаких сомнений в том, что мы принадлежим друг другу. Нет сомнений, что мы влюблены.

Когда мы наконец останавливаемся, моя голова покоится на его груди, а руки обхватывают меня так крепко, что я знаю: он больше никогда меня не отпустит.

Что бы ни случилось дальше, мы с Леви выдержим это, потому что у нас есть наши друзья и мы друг у друга. Ничто не сможет сломить нас.