21 АЙЛА

Кажется, что прошла целая жизнь, но с момента попытки похищения в кампусе прошло всего две недели. Пока я сижу в комнате отдыха с Леви после того, как он вытащил меня из постели пораньше, чтобы показать их тир, на моем телефоне высвечивается уведомление календаря о том, что до ноябрьского танцевального шоу осталось всего три недели. Заставить меня бегать туда и обратно в предрассветном тумане стоило того, чтобы посмотреть, как он метает ножи в мишени с сексуальной, искусной точностью. Когда мы вернулись, он наградил меня хорошей тренировкой в душе.

Уведомление напоминает, что мир за пределами гнезда продолжает вращаться, пока я стою на месте.

Это почти похоже на другую жизнь, отдельную от моей, где я изучала танцы и тренировалась, чтобы через них показать миру, кто я есть. Скрываясь, я пропустила больше, чем занятия и тренировки. Мои губы сжались в разочарованную линию. Я не живу полной жизнью, не выполняю обещание, которое дала себе, когда впервые нашла смелость испытать воды бунтарства против папиных желаний, устав от страха противостоять его контролю. Я ненавижу то, что его действия всегда заставляют меня бояться жить, и с этим покончено.

Тематический вечер в выходные преуспел в достижении цели ребят — восстановить себя в качестве власть имущих. Общество Королей не создало помех и не появилось, и я до сих пор не знаю, хорошо это или плохо. Они не предприняли никаких шагов в мою сторону, пока я находился в самом сердце территории Воронов — не то чтобы одно из их местоположений останавливало их раньше. Роуэн и Леви рассказали о полицейском рейде на их бойцовское кольцо прямо перед моим нападением.

Если цель тайного общества — заманить Рэна и остальных в свои ряды, то мне не понятно, зачем им давить на них, чтобы подрезать колени. Единственное объяснение, которое мне удалось найти, это то, что они пытаются доказать, что они могущественнее Воронов.

Игра в ожидание уже достала.

Я все еще нахожусь под кайфом, который дал мне костюм Медузы. Потребность в ответах не дает покоя, и сегодня она словно гудит у меня под кожей. Такое же чувство я испытываю, когда мне нужно двигаться, чтобы высвободить энергию. Утренняя тренировка и затянувшаяся приятная боль от того, что Леви сделал со мной после, сняли напряжение, но мне все еще нужно больше. Как бы Гнездо ни было надежным убежищем, я не могу оставаться здесь вечно. Я лучше найду способ двигаться, чем прятаться, даже если это может быть опасно.

Может быть, я смогу убедить Леви отвезти меня в кампус, чтобы вернуться к занятиям. Я усмехаюсь при мысли о том, что он будет присутствовать на танцевальной практике.

Толчком, который укрепляет решимость, становится виброзвонок моего телефона, отрывающий от размышлений.

Жизнь всегда меняется, когда этого меньше всего ожидаешь. Мое сердце падает в желудок, а по телу прокатывается импульс адреналина. Это сообщение от отца, в котором говорится: возвращайся домой СЕГОДНЯ. Не просьба, а требование.

Годы страха перед тем, что придется говорить с ним в ответ, всплывают на поверхность, мое тело замирает, застывая на месте, в ловушке момента. Затем я сужаю глаза и подавляю страх. С меня хватит жить в страхе.

Леви улавливает, как напрягаются мои мышцы, он всегда начеку. — Что случилось?

Я так много дней не выходила на связь с папой, что это помогает отделить то, как я раньше реагировала, настраивая себя на то, каким будет мой следующий шаг. Я не могу продолжать существовать в этом пузыре в Гнезде и хочу получить ответы для всех нас, особенно для себя. Я показываю ему требование на своем телефоне. — Медовый месяц после похищения детей закончился, отец написал мне.

— Что? — Его глаза вспыхивают ненавистью, когда он читает это. — Нет. Ты не подойдешь к нему ближе, чем на сто футов.

Облизывая губы, я выпрямляю позвоночник. — Хорошо, тогда выслушай меня. Что, если бы я это сделала?

Брови Леви распрямляются, а его рот становится каменным. — Нет.

— Это то, чего мы так долго ждали. Рэн сказал, что я должна сообщить вам, ребята, если родители наконец-то свяжутся, и мне нужно, чтобы он понял. — Я бы поехала не потому, что он этого требует, я бы поехала как способ стать ближе. Мы можем использовать меня, чтобы узнать, что они замышляют, и выяснить, действительно ли родители — члены Общества Королей. Точно так же, как ты тайком подслушивал своего дядю.

— Здесь ты в большей безопасности. С нами. Со мной. — Он говорит логичным тоном, но его глаза горят более соблазнительным смыслом. — Ты должна оставаться здесь, в недосягаемости от любого засранца, который захочет тебя похитить.

— И мне нравится быть здесь, но хватит, я не могу сидеть здесь сложа руки. — Я вскидываю руки вверх. — Что, я собираюсь украсить залы Гнезда рождественским декором? — Леви кривится, и я улыбаюсь его ворчливой реакции. — Именно, мне нужно знать.

— Есть и другие способы, которые не подразумевают, что ты подвергаешь себя опасности.

Для него попытка похищения — самая страшная опасность, с которой я столкнулась, он не знает всей правды, поверив лжи о служанке вместо меня. Отец уже продавал мое тело. Это было невообразимо, но я все равно выжила под его крышей, пересекаясь с человеком, который насиловал меня в течение семи лет. Я смогу пережить встречу с родителями с угрозой похищения над головой, если это даст нам больше ответов. Чем больше будем знать, тем больше мы сможем сопротивляться, чтобы остановить это.

— Ты постоянно подвергаешь себя опасности, — бросаю я вызов. — Неужели ты хочешь, чтобы я стояла в стороне и ничего не делала? Ты бы сделал то же самое, если бы кто-то обидел тебя?

— Нет. — Отказ яростный. — Ты не должна возвращаться к нему.

Вскочив со своего места рядом с ним, я встаю на ноги, не в силах усидеть на месте. — Я не собираюсь возвращаться, чтобы по-прежнему быть его идеальной маленькой дочкой, я устала играть для него роль пешки, Леви. Я могла бы вечно бегать и прятаться, но это не про меня. Может, и не такая крутая, как ты, но я не буду игнорировать это и думать о том, что случится, если дам сдачи. Если я так поступлю, то никогда не встречусь с родителями и не докажу им, что я не их пешка.

Он работает челюстью, уважение сверкает в глазах и это противоречит несчастному изгибу его рта. Думаю, что мне удается достучаться до него, дать понять, что я не сдамся.

Убежденность наполняет меня, когда вспоминаю, сколько раз за последние семь лет я искала способы остановить мужской клуб, в который отец водил меня за город. — Больше всего я не хочу, чтобы у моего отца или Королей было больше власти, чем у них уже есть. — Я перестаю вышагивать по гостиной и опускаюсь на диван рядом с ним, взяв его за руку. — Мы не можем позволить им использовать своих дочерей для выплаты долгов или других ужасных вещей.

— В ее словах есть смысл, — отзывается Джуд из кухни, где готовит аппетитный завтрак с яйцами и чоризо. Он наклоняет голову в сторону гостиной, его волосы в беспорядке со сна, треники низко надвинуты на бедра, а полотенце накинуто на его голое бронзовое плечо, пока он жестикулирует деревянной ложкой в одной руке над сковородой, которую держит в другой. — Это наша следующая лучшая игра. Они хотят что-то с ней сделать, так что пусть она будет нашим милым маленьким кротом.

Я сморщила нос от его наглого подмигивания. — Кроты практически слепы, они лучше видят носом, чем чем-либо другим.

— Зато маленькие и хорошо роются в поисках секретов, — возражает Джуд. — Лучше крот, чем крыса.

— Крысы, наверное, намного умнее кротов, — говорю я.

Джуд издаёт глубокий, искренний смех, помешивая содержимое своей сковороды. — Умная маленькая штучка, не так ли? Так полна случайных знаний.

Я пожимаю плечами. — Мне нравится смотреть документальные фильмы о природе.

— Если ты идешь, то не одна, — вклинивается Леви, потирая лоб. — Мне это не нравится.

— Тебе и не нужно. Но мне не нравится, когда со мной обращаются, как с нежной птичкой, которую держат в клетке.

Леви смотрит на меня, поджав губы, и вздыхает, крепче сжимая мою руку, чтобы притянуть ближе.

— Ты не хрупкая, — пробормотал он, понизив голос, чтобы Джуд не подслушал, пока готовит. — Ты сильнее, чем кто-либо из нас думал, принцесса. Но реальность такова, что ты только начала тренироваться и совершенствуешься, но еще не готова защитить себя в одиночку, если кто-то снова попытается напасть.

Уголок моего рта приподнимается, и я целую его в челюсть. — Вот почему я держу тебя рядом.

Сухой смех вырывается из его уст, и он отводит мои волосы в сторону, чтобы провести ленивые поцелуи по шее. Я прикусываю губу и бросаю взгляд в сторону кухни, чтобы оценить, сколько поцелуев нам удастся избежать, прежде чем они станут непристойными и немного извращенными в присутствии публики. Мне ничего не стоит повернуть голову и поцеловать его. Леви вдыхает и проводит рукой по моему боку, захватывая материал своей толстовки, в которую я закутана. Наши языки скользят друг по другу, и мне приходится сдерживать шум, грозящий вырваться наружу, когда он с лукавой ухмылкой проводит кольцом своих губ по моему рту.

Кто-то свистит, и я разрываю поцелуй. Роуэн и Колтон обмениваются веселыми взглядами, пока несут сумки к его столу.

— Не останавливайся из-за нас, я наслаждался шоу. Эй! — Ухмылка Колтона спадает, и он уворачивается от подушки, которую бросает в него Леви. — Посмотри на себя, Леви, на этот раз ты не пытался меня зарезать. Рост, друг мой. Это полезно для души.

— Я тебе покажу, что такое хорошо, — ворчит Леви.

Я останавливаю его, чтобы он не потянулся за ножом, которыйспрятал при себе. — Куда вы двое ходили?

Роуэн держит одну из сумок. — Припасы. Не знаю, для чего, я просто вьючный мул, потому что встала раньше всех, а он еще не ложился спать.

— Не могла уснуть? — Джуд выходит из кухни с едой, предлагает тарелку Леви, прежде чем сесть с другой стороны от меня.