12 ЛЕВИ

Это была ошибка. Я играю с гребаным огнем.

Нож не дрожит в моей руке. Единственное, что удерживает его от того, чтобы проткнуть изящную, уязвимую колонну горла, которую Айла продолжает подставлять, это легкая корректировка моего захвата. Я знаю по меньшей мере восемь способов взять кровь из этой позиции, и четыре из них приведут к концу ее жизни.

И все же она упирается в меня своими сиськами, соски задорно поблескивают под тонким материалом рубашки, которую она надела из тех запасов, что я ей дал. Это посылает в меня болт собственничества.

Отсутствие страха — уверенность в том, что я не причиню ей вреда даже с клинком у горла, — потрясает меня.

За все время, что я наблюдал за ней, ничто не могло подготовить меня к тому, какая она на самом деле. Поначалу это легко не заметить, смотреть на нее и видеть только избалованную принцессу, но она больше, чем это, она умная, она вздорная и чертовски великолепна. Желание сильнее, чем я когда-либо знал, дергает за невидимую нить.

Огонь в ее глазах слишком велик, чтобы устоять перед смертоносным острием моего ножа, висящим над ее точкой пульса. Прикасаюсь металлом к ее идеальной коже и она вздрагивает, изо всех сил стараясь оставаться неподвижной. Я упиваюсь румянцем, ползущим по ее шее, он заливает щеки, и ее ресницы трепещут.

Во мне поднимается темное желание, искушающее разрезать воротник ее рубашки, чтобы посмотреть, насколько твердыми я смогу сделать ее соски, если буду дразнить их дальше. Низкий стон поднимается по моему горлу. Я проглатываю его обратно, прежде чем он освобождается.

Мы вдыхаем друг друга, ее выражение лица чертовски привлекательно, эти потрясающие глаза и дерзкий рот заманивают меня внутрь. Я не могу остановить себя от того, чтобы вогнать в нее свой член, когда ее ноги раздвигаются для меня. Ее вздох — музыка для моих ушей. Я никогда не напрягался во время тренировок, но, черт возьми, когда ее гибкое тело прижимается к моему, меня захлестывает мощная похоть, которой я не в силах сопротивляться.

Все мои фантазии о ней — ничто по сравнению с этим.

Никто из нас не говорит, захваченные моментом.

Я провожу носом по ее горлу, следуя тому же пути, который проделал мой нож, ее кожа мягкая, а запах опьяняет. Мои губы нависают над ее губами, сердце барабанит в ушах.

Это не я, я не узнаю себя. Я горжусь тем, что уравновешенный человек, наблюдателен, защитник всегда наготове, и я не позволяю эмоциям управлять мной, но Айла проникает под кожу, преодолевает мою защиту и нарушает мой контроль, разрушая его с каждым дерзким комментарием и улыбкой.

Отсутствие страха рядом со мной пробуждает в Айле опасный голод к большему — желание, которое я никогда себе не позволял.

Она наклоняет голову, чтобы я мог поцеловать, ее глаза с тяжелыми веками бросают мне вызов. Взять то, что я хочу, то, что она предлагает в безмолвном приглашении. Невозможно отрицать, что она хочет, чтобы я поцеловал ее.

Со злобным рычанием я сокращаю расстояние между нами и стону, когда губы накрывают ее, она открывается для меня без колебаний, и я погружаю свой язык в ее рот. Мое сердце колотится в груди от первого вкуса, о котором я мечтал. Придушенный крик застревает в ее горле от грубого поцелуя, как добыча, подчиняющаяся хищнику.

Нож падает на коврик, забытый. Я запускаю пальцы в ее волосы, сжимая их в кулак, чтобы наклонить ее голову назад и она охотно поддается, упираясь бедрами в твердую длину моего члена, прижатого к ее киске.

— Блядь, — стону я в поцелуе.

— Еще. — Мольба Айлы звучит неразборчиво.

Ее руки напрягаются от моей хватки, пытаясь сдвинуться с места, где я держу их над ее головой, но мне нравится, когда она растягивается для меня, и пальцы впиваются в ее нежные запястья. Она задыхается, и я глотаю ее, поглощая ее рот в кровоточащем поцелуе.

Греховное скольжение ее языка по моему — это рай, не похожий ни на один из тех, что я когда-либо знал — лучше, чем быстрые, грязные перепихоны, которые я позволял себе на краю моих страданий, лучше, чем балансирование веса ножа перед тем, как взмахнуть им в воздухе, чтобы попасть в цель с идеальной точностью, лучше, чем удовлетворение от убийства моих врагов.

Именно эта мысль окончательно выбивает меня из омута похоти, возвращая к реальности.

Я отрываюсь с рваным звуком, прежде чем потерять контроль над собой, игнорируя необходимость снова взять этот сладкий гребаный рот. Одного вкуса недостаточно.

— Что это был за урок? — пробормотала она.

— Не было, — вырываю я. — Забудь об этом.

Она прикасается кончиками пальцев к своим пухлым губам, и слабый вздох доносится прямо до моего напряженного члена. Какие еще звуки она издает? Насколько податливо ее легкое тело?

Черт. Я не должен хотеть знать, не могу задавать себе эти вопросы, ядавно закрыл эту дверь — смирился с тем, что смотреть — это все, что я когда-либо получу. То, что она поцеловала меня в ответ, застонала, когда я просунул язык в ее рот, ничего не значит.

— Можешь попробовать еще раз, — говорю, когда мне уже не хочется накрывать ее тело своим и трахать ее здесь, на гимнастических матах.

Никакого секса в спортзале — это мое правило, и я в нескольких секундах от того, чтобы его нарушить.

Айла растягивается на полу, как кошка, не беспокоясь ни о том, что я отстранился, ни о том, что поцелуй был резким. Она ищет меня этими потусторонними голубыми глазами, и смотрит так, будто понимает меня. Она ни черта не понимает.

Тем не менее, ее улыбка пронзает мое сердце.

— Есть какие-нибудь ориентиры? — Она указывает подбородком на пол. — Иначе у меня есть забавное предчувствие, что я снова получу по заднице. Как бы мне ни нравилось, что ты держишь меня...

Я сжимаю зубы от волны желания, доставая брошенный нож. — Я начинаю понимать твои слабости.

— Да, я поняла. — Ее смех легкий и воздушный. — Тщательно, поняла, ты крутой, а я далеко не такая. Мы можем вернуться к другому? Мне это понравилось.

Мои губы подергиваются и я вздыхаю. — Оценив, на что способно твое тело, я буду знать, какую программу тренировок для тебя разработать.

Ее брови подпрыгивают при этом. — Разработать для меня?

— Думаешь, они все стали хорошими благодаря YouTube? — Я дергаю головой в сторону двери. — Я тренирую их всех, даже Роуэн.

— Черт. Это впечатляет.

Игнорирую расцвет гордости в груди, досадуя на себя за то, что позволил ей так сильно повлиять на меня. Я не должен был целовать ее, не должен был даже приближаться к этому, не говоря уже о мыслях раздеть ее догола. Мне нужно, чтобы она убралась из Гнезда, потому что мой контроль близок к тому, чтобы сорваться.

Спрятав все в коробку, чтобы никогда не иметь с этим дела, я сосредоточился на том, что у меня получается лучше всего, ища свое открытие. Я почти фыркаю, потому что она дает мне их так много. Это делает ее слишком легкой, поэтому я жду, позволяя ей думать, что у нее есть шанс против меня.

Там.

Она смотрит вниз, вероятно, желая увидеть, в каком направлении иду, но я не проецирую свои действия. Я отбрасываю ее ногой, чтобы выбить из стойки, ловлю прежде, чем она падает на землю, и игнорирую желание притянуть ее ближе в свои объятия. Ее глаза светятся, а уголки рта кривятся.

— Развлекаешься? — дразню я.

— Ага. — Она толкает меня в грудь, чтобы я опустил ее. — Давай еще раз.

Мои брови распрямляются. Весело. Айла веселится в моем чертовом спортзале, единственном месте на этой земле, которое для меня так близко к религии. Я прихожу сюда, чтобы оттачивать свое тело и тренироваться.

— Лучше перестань относиться к этому как к игре, принцесса, — предупреждаю я.

— Или что? — Она выпячивает бедро, что привлекает мой взгляд к ее упругой попке, поворачивается и ухмыляется мне через плечо.

— Или я повышаю ставки, — урчу я.

Эти поразительные голубые глаза загораются от обещания последствий, если она не отнесется к этому серьезно. Я больше никогда не войду в свое убежище, не вспоминая вкус ее рта. Я сглатываю, борясь с проносящимися в сознании образами того, как она предоставляет мне любую возможность, приглашая завладеть ее телом и душой.

Ухмыляясь, я снимаю с себя рубашку и отбрасываю в сторону. Ее глаза расширяются и скользят по моему покрытому чернилами, мускулистому телу.

— Черт, — шепчет она.

В груди разрастается странное чувство, отличное от похоти, которая держит меня в удушающем захвате. Девушка, за которой я наблюдал годами, смотрит на меня с явным желанием в ее выражении, отправляет мой разум в новое царство возможностей.

Я мог бы схватить ее сейчас, пока она отвлечена. Вместо этого я жду, позволяя ей рассмотреть все, что нужно. Ее взгляд задерживается на татуировке ворона, которую я разделяю со своими братьями, затем она любуется змеей, извивающейся вокруг моего тела.

Айла облизывает губы, снова находит центр мата, подпрыгивая на носочках. Она двигается с грацией, но это плохой выбор и качаю головой, но пока не исправляю пустую трату энергии. Я хочу подтолкнуть ее к краю пропасти, посмотреть, сработает ли ее инстинкт выживания, тогда подумаю о том, чтобы научить ее защищать себя.

— Все эти боевые штучки похожи на другую форму танца, — говорит она. — Как только я поймаю правильный ритм, твоя задница будет поджарена.

Мои губы истончаются, мне неинтересно, но я не могу полностью возразить. Ее руки двигаются, пока она говорит, лицо светлеет, когда она продолжает сравнивать танцевальные движения с техникой боя. Звук ее голоса приятен, когда она говорит о танцах, он ярче, полнее жизни.

Раздражение пробегает по плечам и выдохнув, я жду, пока Айла покружится, показывая, как танцевальное движение похоже на базовый захват, в который я поместил ее ранее.

Еще одна ошибка, принцесса. Никогда не поворачивайся спиной к монстрам.

Айла задыхается, когда понимает, что ослабила бдительность, но уже слишком поздно, я ловлю ее в середине кружения, используя импульс ее тела, чтобы вывести из равновесия. В то же время я пронзаю ножом рубашку, обнажая несколько дюймов ее декольте и это зрелище мучает меня не меньше, чем ее.