Он ни разу не оглядывается, чтобы проверить, следую ли за ним. Хотя он может передвигаться по этому месту, не издавая ни звука, я сомневаюсь, что обычный человек так же искусен в скрытности. Он владеет этим как искусством.

Леви привел меня в спортзал, я еще не набралась храбрости, чтобы побродить по нему. Казалось, что это его территория, несмотря на то, что ею пользуются все. Он накидывает куртку на скамейку в углу.

Зеркала расположены вдоль задней стены рядом со свободными весами и жимом лежа. С одной стороны комнаты висит боксерский мешок, а в центре пространство занимают маты.

— Здесь действительно есть все, что нужно, кроме солнечного света. Витамин D очень важен, знаешь ли... Эй, ладно, не надо со мной церемониться. — Он берет меня за плечи, перемещая на маты. — Что мы здесь делаем? Мы не отдыхали вместе с той ночи в клубе наверху. Ты был счастлив игнорировать или ворчать на меня в истинно пещерной манере, ворчливо. Не думала, что ты хочешь потусоваться со мной.

Он ворчит в ответ, и я смеюсь, ярко и громко, это первый по-настоящему счастливый смех с той ночи в кампусе. Чувствую себя хорошо, как будто нападение не сломило меня.

Когда я беру себя в руки, схватившись за живот, Леви смотрит так, будто видит впервые, в его выражении лица сквозит благоговение.

Он снял один тяжелый ботинок, другая нога наполовину поднята с пола, но он отказывается от своей задачи, чтобы блуждать взглядом, жадно впиваясь в меня.

— Посмотри на это. — Я улыбаюсь его голой ноге. — Ты все-таки человек. Присяжные были немного не в себе.

Он прочищает горло с гравийным кашлем. — Спорно.

— Нет, смотри. — Я приседаю, кончиками пальцев касаясь матов для равновесия, его глаза расширяются, стойка напрягается, и тыкаю его ногой. — Большой, плохой, страшный парень снаружи, но под всем этим у тебя в жилах течет та же кровь, что и у всех нас, простых смертных.

Его горло дергается при глотании, когда я смотрю вверх. Вытирая рот рукой и проводя пальцами по своим спутанным черным волосам, он снимает второй ботинок и обходит коврик.

— Попробуй остановить меня, — требует он.

Это единственное предупреждение, которое получаю, прежде чем он начинает двигаться, слишком быстро и умело, чтобы я могла сделать что-то большее, чем просто вскинуть руки вверх. Он хватает меня за верхние руки, хватка сгибается. Близость согревает мою кровь, я чувствую, как его грудь прижимается к моей и его челюсть смыкается.

— Опять. — Он отпускает меня и идет к новой точке отсчета.

Я моргаю несколько раз подряд. — Что происходит?

— Я хочу, чтобы ты попыталась остановить меня. — Его взгляд пробегает по мне. — Блокируй атаку, принцесса.

Вздрагиваю от этого прозвища и от того, как грубо он его произносит и киваю, ставя ноги.

— Хорошо.

Уголок его рта приподнимается. — Хорошая девочка.

Я прикусываю губу, похвала заставляет что-то глубоко в моей душе скрутиться в восхитительный узел. — Вот так?

Он уже начал, когда я была готова, снова заставая врасплох. На этот раз его рука обхватывает мою талию, и он крутит меня, прижимая спиной к своей груди, моя рука вывернута за спиной, и я пытаюсь вырваться.

Леви вздыхает, теплый воздух овевает мою шею. Клянусь, его нос касается моих волос, и его тело жестко прижимается к моему. Я втягиваю воздух, выгибаясь в его руках. Рука на моей талии превращается в стальную ленту, притягивая плотнее к себе, окутывая его пряным ароматом. Он держит меня так, словно не собирается отпускать, и пальцы впиваются в кожу.

— Ты действительно был бы хорошим обнимальщиком, — пробормотала я.

Несмотря на то, что речь идет о самообороне, я более склонна уступить, если он будет обнимать меня. Дрожащий вздох вырывается из меня, когда рука сдвигается, касаясь нижней части моей груди. Я представляю себе, что все пойдет совсем по-другому, и мурашки бегут по покрасневшей коже, когда думаю о том, что будет, если он прижмет меня к мату.

— Опять, — бормочет он.

Его прикосновение задерживается, прежде чем он отстраняется.

Я сглатываю, моя голова затуманена. — Да.

Каждый раз он атакует с новой точки, никогда не повторяя один и тот же прием, и возбуждение пробегает по коже каждый раз, когда он захватывает меня. Его прикосновения повсюду — захватывают мои бедра, талию, бедра. Несмотря на то, что я разогрелась от танцев, он заставляет меня задыхаться уже через несколько минут. Это не совсем от усталости, между ног нарастает боль.

Я сдерживаю крик, когда он набрасывается на меня, ловко переворачивает и прижимает к зеркальной стене, его тело так близко к моему, и выдохи проходят по коже.

Мое дыхание затуманивает зеркало, и он кладет руку по обе стороны, прижав меня к себе и утопив в своем пьянящем аромате. — Снова поймал меня.

— Ты даже не пытаешься, — рычит он. — Никто тебя ничему не научил?

Я борюсь, надеясь, что моя потная кожа поможет вырваться. Он едва шевелится, чтобы схватить запястья, удерживая на месте, вызывая еще одну пульсацию между ног. Неужели на него не действует то, что мы так тремся друг о друга?

— Опять? — спрашиваю я.

Он отступает назад, смахивая волосы с глаз. Его челюсть отвисает, и что-то горит в его темном взгляде, что эхом отзывается в моем собственном теле, нуждающаяся боль требует, чтобы я прижималась все ближе и ближе, пока между нами не останется пространства. Я прикусываю губу, а он сосредоточенно следит за моим движением.

Я перемещаюсь в центр ковра и поднимаю руки вверх в качестве щита. — Иди на меня, я готова.

Леви фыркает, рыская вокруг и у меня есть четкое ощущение, что он играет со мной. — Ты даже близко не готова.

Мы смотрим друг на друга. Вместо того чтобы торопить меня, он ждет. Предвкушение кипит в приливе мурашек и я вскрикиваю, когда он бросается, он так чертовски быстр.

В одну минуту я уже на ногах, в другую — на спине, а Леви прижимает меня к полу, руки сцеплены над головой в крепком захвате, и его вес так хорошо удерживает меня, лучше, чем я могла себе представить. Он встречается с моим взглядом, затем выпускает короткий клинок, который бросил ранее в комнате, которую я превратила в место для танцев.

Мое сердце колотится, когда он проводит кончиком по моему горлу и по телу разливается новый жар. Прохладный металл заставляет меня дрожать, но я подавляю это желание, зная, что его ножи достаточно остры, чтобы убить человека.

Я задаюсь вопросом, почему мои соски напрягаются при этой мысли. Он держит меня на острие ножа, чтобы доказать, насколько я слаба, но я все больше возбуждаюсь. Думаю, что он дает мне урок самообороны, но возбуждающее ощущение его сильного тела, прижатого к моему, разжигает желание.

Глаза накаляются, он снова проводит лезвием вверх, чтобы поднять подбородок, застыв на месте и наблюдая за моей реакцией, и на этот раз я действительно дрожу. Мои губы раздвигаются, а бедра напрягаются от необходимости потереть друг о друга, чтобы унять боль, нарастающую в киске. Его колено между ними не позволяет получить облегчение, если только я не буду жадно тереться о его бедро. Нож, скользящий по телу, только усиливает интенсивность реакции моего организма.

Глаза Леви сужаются. — Ты мертва. В пять раз больше, если бы это я тебя убрал.

Его глубокий голос омывает меня, вырывая из дымки похоти.

— Не знаю, есть ли у меня шанс, знаю ли я, как справиться с тобой, или нет, — вздохнула я. — Я видела, как ты убиваешь. Ты безжалостен.

Рычание вибрирует в его груди, и это заставляет мою грудь болеть, резко вдыхаю воздух, сдерживая стон, застрявший в горле.

Он перестает двигать ножом, взгляд проникает в мой. В темных глубинах его бездонных глаз светится заинтригованное любопытство, но там есть и что-то еще. Желание.

Я чувствую это. Он отодвигается, едва заметное движение, позволяющее почувствовать, насколько он тверд.

Облизнув губы, проверяю, как он держит мои запястья над головой. — Могу я попробовать еще раз?