Тэмми взвизгнула от боли, когда ее отец глубоко вошел в нее. Андреа отвернулась, не в силах смотреть, что делает Роберт. Роберт начал входить и выходить из своей дочери, но вместо этого продолжал наблюдать за Андреа:

- Помнишь, как мы это делали? - спросил он. - Помнишь, на что это было похоже? Ты чувствуешь себя мокрой или все еще сухая, как кость? Нужно, чтобы я снова плюнул на нee? Девочки... Какой смысл в дочери, если не в этом? Ты и твоя разбитая пизда... Ни на что не годная... Сухая, как в пустыне. Ты будешь продолжать смотреть или разберешься с ужином? Уберешь за тем, что натворила ваша дочь? Беги и дай мне закончить преподавать ей урок, - прошипел он, как одержимый, сильно толкаясь с каждым произнесенным предложением.

Андреа повернулась и выбежала из комнаты, заливаясь слезами. Она знала, что сейчас нет смысла пытаться уговорить его. Она знала, что, попав в такое настроение, его уже не переубедишь. Вы просто должны были позволить ему делать то, что он хотел, иначе тоже почувствуете его гнев.

Джонни ворвался в столовую и захлопнул за собой дверь. Не тратя времени на то, чтобы оглядеть комнату, он изо всех сил ударил кулаком по стене - в его сознании штукатурка была его отцом. В его сознании трещина в штукатурке была трещиной на лице его отца. Кровь с костяшек его пальцев тоже принадлежала его отцу - в его хрупком сознании. Он снова ударился о стену. И еще раз. Каждый удар усиливал его разочарование и гнев из-за того, что он не мог противостоять собственному отцу. Он знал, что кто-то должен был это сделать. Он знал, что кто-то должен поставить его на место. Ради семьи. Он просто хотел быть достаточно сильным. Он снова замахнулся на стену и внезапно замер, когда что-то в комнате привлекло его внимание. Он медленно повернулся лицом к столу в столовой; большому дубовому столу в центре комнаты с достаточным количеством стульев вокруг него, чтобы усадить всю семью.

На столе, с двумя высокими свечами по обе стороны от нее, лежала Шарлотта – обнаженная, связанная наручниками, удерживающими ее запястья и лодыжки, - во рту у нее был кляп, а макияж размазался по ее хорошенькому личику от слез страха, которые неудержимо текли из ее глаз.

Он бросился к ней и плюнул ей в лицо.

- Это твоя вина, - прошептал он, чтобы не предупредить остальных членов своей семьи о том, что он разговаривает с ужином, - если бы мы не подобрали тебя и твоих друзей... Если бы мы не... - он замолчал и просто уставился на ее обнаженное тело, внезапно охваченный вожделением. - Я не гей! - прошипел он на нее, как будто это она в первую очередь назвала его. - Я не такой.

Шарлотта извивалась в оковах, когда почувствовала, как ее похититель вскарабкался на стол рядом с ней. Она не могла не задаться вопросом, что он делает. Она крепко зажмурила глаза. Если она не могла его видеть, возможно, его на самом деле там не было? Она знала, что это не так. Она знала, но тем не менее надеялась.

Он прошептал ей на ухо:

- Я не гей. Он хочет, чтобы я это доказал? - oт его серьезного голоса дрожь пробежала по ее обнаженному позвоночнику. - Ты хорошо пахнешь, - продолжил он, - Свежо... Намек на страх. Страх - это хорошо, - oн уткнулся носом в ее шею и глубоко вдохнул, не торопясь вдыхать ее естественный аромат. - Мммм... - он засмеялся. - ...Достаточно хороша, чтобы можно было съесть. Достаточно хороша, чтобы трахаться.

Он поцелуями проложил дорожку вниз по ее груди. Он остановился достаточно надолго, чтобы слегка пощелкать языком по ее соскам. Она испустила вздох; вздох удивления, а не удовольствия.

Путы натягивались, когда она тянула и извивалась в них сильнее – напрягались, но не поддавались.

Похититель поцеловал ее живот, еще раз щелкнув языком - на этот раз по пупку. Едва сделав паузу, он продолжил движение на юг. Поцелуй в лобок. Тихий стон сорвался с его губ. Тихий всхлип паники, когда она поняла, что должно было произойти, от нее. Он двинулся ниже, пока его голова не оказалась между ее ног. Пауза. Она чувствовала его прогорклое дыхание у своего влагалища.

Путы все еще отказывались сдвинуться с места от ее отчаянных извиваний.

Он глубоко вдохнул и вздохнул еще раз.

Она сжалась, готовясь к тому, что должно было произойти; еще один щелчок его языка. Может быть, экспериментальное прощупывание его указательного пальца? Ничего не последовало. Она открыла глаза и посмотрела вниз. Он все еще был там, между ее ног. Он смотрел на нее снизу вверх. Его глаза в этом свете казались почти черными. Бездушными. Похоть и голод затмевают предыдущие мысли об отчаянии и ненависти к своему отцу. Он улыбнулся.

- Ты великолепно пахнешь, - повторил он.

Он продолжал смотреть на нее, двигаясь ниже. Он остановился, не дойдя до ее колена, и быстро провел языком по внутренней стороне ее дрожащего бедра.

Проклятые ограничения, не дающие никакой свободы. Она не могла удержаться от хныканья. Слезы страха превратились в слезы отвращения, когда они потекли по ее бледным щекам.

Он остановился, когда снова добрался до ее влагалища.

Облизывание его губ.

- Соленый. Твой страх соленый на вкус. Можно только представить, как это повлияет на вкус...

Он провел рукой по внутренней стороне ноги, где только что лизал. В то время, как его лицо остановилось прямо перед ее влагалищем, его рука этого не сделала. Его решительные пальцы пробежались по ее половым губам.

- Пожалуйста, не надо... - пробормотала она сквозь кляп, но он проигнорировал ее.

Его пальцы заставили медленно раздвинуть ее губы. Его дыхание было так близко, что она знала, что это всего лишь вопрос секунд, прежде чем она снова почувствует его губы на своей коже.

Он внезапно остановился и убрал пальцы.

Она открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как он встает из-за стола с выражением стыда на лице. Его глаза вернулись к более нормальному цвету, как будто он пришел в себя - возвращенный, с ударом, его собственной нечистой совестью.

- Нет, - прошептал он - более или менее самому себе. - Нет.

Он повернулся и поспешил из комнаты, закрыв за собой дверь.

Шарлотта не могла удержаться от вздоха облегчения, хотя и знала, что это еще далеко не конец. Она крикнула:

- Кто-нибудь, помогите мне! - несмотря на то, что знала, что шансы на то, что кто-нибудь придет ей на помощь, были невелики.

Тэмми была в своей спальне, рядом с трупом Дэна, и плакала на грязной кровати. Сюзанна сидела на краю кровати, пытаясь утешить ее.

- Что случилось? - спросила она. - Что? Скажи мне...

Сюзанне не нужно было, чтобы Тэмми сказала, что вызвало слезы. Она слишком хорошо это знала. Она сама была в таком же положении. Она узнала хромоту, с которой шла Тэмми, когда проходила мимо спальни Сюзанны, чтобы попасть в свою комнату. Это была хромота, с которой она ходила много раз - обычно поздно ночью, после того как ее отец навещал ее, опьяненный вкусом плоти. Чтобы он напал на Тэмми, даже не почувствовав вкуса плоти, даже не попробовав того, что должно было произойти... Очевидно, он уже был в бешеном настроении. Сюзанна обняла Тэмми, но Тэмми по-прежнему не говорила, что случилось. Она просто уткнулась лицом в грудь Сюзанны, как будто это было безопасным убежищем от любых надвигающихся монстров.

Раздался тихий стук в дверь.

- Войдите, - позвала Сюзанна - она надеялась, что, кто бы это ни был, они смогут добиться большего успеха в успокоении Тэмми.

Джонни толкнул дверь:

- Можно мне войти?

Сюзанна кивнула. Джонни вошел в комнату и закрыл за собой дверь, предварительно быстро оглядевшись, чтобы убедиться, что его отца поблизости нет.

- Tы в порядке? - спросил он Тэмми.

Он отчасти чувствовал себя ответственным за то, что произошло. Это была его идея рассказать их родителям о том, что сделала Тэмми, - не то, чтобы у них был большой выбор. Она не ответила.

- Нам нужно что-то с ним сделать... - не имело значения, что Сюзанна слышала его. Он знал, что она тоже пострадала от рук Роберта. Они все пострадали. - Мы не должны так жить... В страхе перед ним...

- Это не он, - сказала Сюзанна.

- Чушь собачья, кто же еще?

- Ты знаешь, кто.

- Нет, я в это не верю. И ты тоже, - парировал он.

- Может быть, нам стоит, - продолжила она.

- Верить во что? - спросила Тэмми, вытирая слезы со щек.

- Ты не помнишь истории, которые папа рассказывал нам, когда мы росли? - спросила Сюзанна.

Она покачала головой.

- Даже не начинай, Сюзанна... Ничего из этого... Это неправда. Это просто истории. Несколько маленьких племен в Северной Америке... Вокруг этого района... Истории, чтобы рассказывать их детям... Чтобы отпугнуть их от того, чем мы наслаждались в детстве...

- Pасскажи мне, - настаивала Тэмми.

- Я не думаю, что наш папа всегда остается самим собой, - сказала Сюзанна. - Он часто рассказывал нам о легенде... Рассказано... Я думаю... Алгонкинский народ... Легенда о Вендиго...

- Зачем ты ей это рассказываешь? Ты в это не веришь... Ты самa так сказалa.

- Может быть, я ошибалась. Мы были неправы, - oна продолжила: - Злобный дух, который может вселяться в людей. Людей, которые были... Людей, которым нравилось... То, что нам нравится... Плоть... Человеческая плоть... Мы подвергаемся большему риску.

- Тогда почему мы не были одержимы?

- Я не знаю. Возможно, потому, что он делал это дольше. Говорят, что, будучи одержимым, ты становишься жестоким и одержимым поеданием человеческой плоти... Ты же знаешь, каким он может быть голодным... Ты же знаешь, каким жестоким он может стать.

Тэмми снова заплакала:

- Но... Я тоже не могу остановиться.

- Что ты имеешь в виду?

- Я знала, что мне не следовало делать то, что я сделала, но я не могла остановиться. С того момента, как они сюда попали... Я знала, чего хочу, и при первой же возможности воспользовалась этим.

- Это не одно и то же, - сказала Сюзанна. - Ты просто былa голоднa. Мы все такие. Прошло несколько месяцев с тех пор, как мы в последний раз хорошо ели. Нормальную еду. Другое мясо просто не удовлетворяет тягу так сильно. Но ты не такaя, как он. Никто из нас тебя не боится. Мы бы не причинили друг другу вреда... Мы бы этого не сделали. Сколько раз он причинял тебе боль?