Глава 12 Реджина

«Нажми на курок. Нажми НА ЧЕРТОВ КУРОК!!!» ― подумала я, что если я буду повторять это достаточно яро в своей голове, один из сильных мира сего исполнит мое желание. Меня даже не волновало, что меня обольют брызгами мозгов. Дерьмо смылось бы простым душем.

Но я знала, что она этого не сделает. Даже спектакль с приступом астмы, удостоенный премии «Оскар», не убедил бы ее в том, что я была настолько расстроена, что она согласилась на это. Я не была идиоткой. Все знают, что если кто-то угрожает вышибить себе мозги, он этого не сделает.

Самой большой слабостью Сильвии всегда была ее чрезмерная уверенность в том, как я отреагирую. Большую часть времени моя игра в «хромую утку» срабатывала как заклинание, и она сдавалась. Хотя я знала, что сбила ее с толку настолько, что ей пришлось задуматься, я также знала, что мне придется попробовать другие мои методы, которые я совершенствовала годами, чтобы держать ее под контролем.

― Опусти гребаный пистолет и сними с меня эти кандалы.

Между ее бровями появилась короткая морщинка, но она быстро взяла себя в руки. Она опустилась на один из шатких кухонных стульев и поиграла с пистолетом. Не нужно было быть специалистом по ракетостроению, чтобы увидеть, как она незаметно снова поставила пистолет на предохранитель. Она пыталась быть ловкой, но, как и во всем, что она делала, у нее ничего не получилось.

― Ты всегда думала, что я подчиняюсь тебе.

Я закатила глаза. Сейчас было не время для того, чтобы она поумнела.

― Я больше не буду с тобой разговаривать, пока ты меня не отпустишь. Мне тесно, я замерзаю, и тебе нужно снять с меня эту чертову штуку! ― я ненавидела себя за пронзительный звук, который приобрел мой голос, но мой гнев быстро взял верх над моим мыслительным процессом.

― Нет.

Моя голова резко повернулась, чтобы посмотреть на нее. Это было не то слово, которое я привыкла слышать от нее всякий раз, когда отдавала ей прямой приказ.

― Что значит «нет»?

― Ты глухая или тупая? Мне нравится, что ты в моей власти. Я тебя пока не отпущу.

― Тогда этот разговор окончен.

― О, милая, мне так много нужно тебе сказать. И сейчас, когда ты здесь, у тебя нет другого выбора, кроме как слушать.

Я сопротивлялась детскому акту пения ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла, чтобы не слышать ничего из того, что она говорила. Я пожала плечами и уничтожила ее взглядом.

― Тогда говори быстрее, тупая сука, чтобы мы могли покончить с этим.

У нее хватило наглости рассмеяться.

― Ты всегда прибегала к обзывательствам, когда злилась. По крайней мере, я чего-то добилась.

― Просто скажи то, что ты хочешь сказать. Обо мне. О тебе. О Ханне. Мне насрать, о ком. Никогда не спала с Полом, так что больше нечего сказать. Просто говори.

― Гав.

Мне хотелось кричать. Я тихо сделала глубокий вдох, потому что знала, что играю в соответствии с ее планом. Нет, я на самом деле развлекала ее. Я перестала ерзать и больше не сказала ни слова.

Она сразу же сообщила мне об этом.

― О, теперь мы будем играть в молчанку? Нам по десять лет?

Я по-прежнему молчала. Я знала, к чему это приведет.

Она вскочила и принялась расхаживать по комнате. Все та же старая Сильвия. Предсказуемая до самого конца. Теперь начинай бурчать.

― Ты всегда так поступаешь со мной. Ты никогда не захочешь услышать то, что мне нужно сказать. Это всегда касается тебя, а ты никогда обо мне не заботишься.

Ее голос был таким тихим, что, если бы я не запомнила ее тирады, я бы понятия не имела, что она говорит. Я вытянула ноги и согнула лодыжки.

― Просто скажи мне, Сильвия, пока ты не разрыдалась.

Она обернулась, и, конечно же, по ее щеке скатилась слеза. Она сердито смахнула ее.

― Я не собираюсь рыдать.

― Конечно собираешься. Ты всегда так делаешь, ― я потянула за цепь, чтобы наклониться к ней. ― Ты думаешь, что чертовски хорошо разбираешься во мне, но ты забываешь, что я то тебя тоже хорошо знаю.

― Ты ничего не знаешь.

― Скажи мне, в чем проблема. Ты удивишься, узнав, что я знаю.

Она фыркнула.

― Проблема в том, что все, что я когда-либо делала ― это отдавала, отдавала, отдавала, в то время как все, на что ты была способна ― это брать, брать, брать. Я делала все для тебя с того самого дня, как мы встретились.

Я хихикнула.

― Например, что? Боже, ты была моим безотказным человеком, и не по моей вине. Ты решила пустить дым мне в задницу, как будто я была каким-то совершенством. Ты бы отсосала у меня, если бы у меня был член. В некоторые дни твоя голова была засунута так глубоко в мою задницу, что ты могла говорить за меня моим собственным ртом.

Выражение ужаса на ее лице чуть не заставило меня расхохотаться. Вместо этого я продолжила.

― Почти каждая неудача в моей жизни, пока мы учились в школе, была вызвана тем, что ты подталкивала меня к принятию неправильных решений. Вместо того, чтобы заставить меня все обдумать, ты поощряла меня делать все, что выходило из моих уст первым, правильное или неправильное, вместо того, чтобы спорить со мной, чтобы сделать лучший выбор. Ты бы разрушила мое будущее, если бы я не поняла этого прямо перед выпускным. Моя ошибка заключалась в том, что я не избавилась от тебя тогда. Возможно, то, что кто-то подлизывался, повышало мое эго, но кто знает, где бы я была сейчас, если бы не осознала этого. Чертовски уверена, что не там, где я нахожусь сейчас.

― Привязанная к столбу в хижине?

Боже, мне хотелось ударить ее.

― Ты такая самодовольная, что я у тебя именно там, где ты хочешь. И все же, ты даже не говоришь мне, почему.

Она четко произнесла свои слова.

― Мы заключили договор.

― О, пожалуйста, милая. Засунь этот договор себе в задницу, ― я одарила ее фальшивой улыбкой. ― Вот. Я сказала это. Я должна была просто сказать тебе об этом много лет назад. Я должна подать в суд на свою мать, потому что она воспитала меня с хорошими манерами и совестью.

― Не говори о ней так. Она ненавидела тебя до глубины души, вплоть до самой смерти.

― Ненавидела меня? Она ненавидела тебя, тупица. Она боялась тебя или, по крайней мере, беспокоилась за тебя; думала, что у тебя серьезные нелеченные проблемы с психическим здоровьем, и она хотела помочь, а не просто отбросить тебя в сторону. Я сказала ей, что она не может помочь, но, несмотря на ее отвращение к тебе, она все равно хотела попробовать. По крайней мере, она верила в то, что ее близкие должны быть рядом, а ее враги ― еще ближе.

Я получила краткий миг удовлетворения, когда ее лицо стало свекольно-красным.

― Как ты смеешь. Ты оставила ее позади, когда двинулась дальше.

Затем я изобразила самодовольный взгляд.

― Я оставила? Серьезно? Или я всегда была рядом, когда тебя не было? И поддерживала ее материально, когда она в этом нуждалась. И навещала ее, когда мы знали, что тебя рядом нет. Она знала, что ты целовала ее в задницу, так же, как и меня. Так что я была осторожна, чтобы не позволить тебе поймать меня, из уважения к ней. Она боялась того, что ты сделаешь, если узнаешь, насколько ты ошибалась в наших отношениях.

― Я не верю тебе.

― И у меня меньше проблем с этим, чем у тебя с Хитом. Стоит ли это убийства, Сильвия? Какую бы громкую речь ты ни хотела мне произнести, стоит ли это тюремного заключения за убийство?

Она переключила передачу.

― Почему ты отвернула от меня моих дочерей?

Это еще больше меня разозлило.

― Я? Дорогая, ты сделала все это сама. Они узнают чокнутого, когда видят его.

― Тогда давай немного поговорим о твоем дяде Джо.

У меня кровь застыла в жилах. Я ненавидела это имя, ненавидела этого человека и ненавидела ее еще больше за то, что она упомянула его.

Сильвия мило улыбнулась.

― Я вижу по выражению твоего лица, что ты, неожиданно, точно знаешь, о чем я хочу поговорить.

― Не совсем, ― я тщательно подбирала слова. ― Зачем говорить о мертвом человеке?

― Потому что есть о чем поговорить, о чем ты не знаешь, и мне надоело молчать.

Я говорила сквозь стиснутые зубы.

― И вся эта чушь о соблюдении нашего договора, ― я плюю в ее сторону. ― Может быть ты, сумасшедшая сука, никогда не должна была делать это частью того договора, чтобы никогда, никогда больше не упоминать о нем или о том, что мы делали той ночью.