Свадебный церемониймейстер заканчивает свою речь, и мужчина, который стоит рядом с моим женихом, подходит и ставит на стол маленькую бархатную коробочку с обручальными кольцами. Михаил берет меньшее и смотрит на меня в ожидании. Я поднимаю руку и смотрю, как он надевает кольцо на мой палец, не касаясь кожи. Кажется, что он намеренно избегает этого. Я достаю из коробки большое обручальное кольцо и поднимаю руку, но вместо того, чтобы протянуть свою руку, он берет кольцо из моих пальцев и сам надевает его на свой палец.

Церемониймейстер объявляет нас мужем и женой и показывает на большую раскрытую книгу, лежащую на столе. Он не произнес: «Вы можете поцеловать невесту», и думаю, было ли это намеренно или он забыл, потому что мужчина выглядит странно расстроенным, суетливо шевелит руками и смотрит куда угодно, только не на моего мужа.

Михаил берет ручку, пишет свое имя и протягивает ее мне. Я поднимаю глаза и вижу, что он смотрит на меня, словно ожидая, что я повернусь и убегу. Не разрывая взгляда, я приподнимаю бровь, беру ручку из его рук и подписываю свое имя. Бьянка Орлова. Все готово.

Я наблюдаю, как люди толпятся вокруг фуршетных столов, наполняя свои тарелки едой и громко болтая. Бьянка стоит рядом со мной, молча наблюдая за залом, и у меня такое чувство, что она не фанат толпы. Это у нас общее.

Роман подходит ко мне, и говорит, что он уходит с Дмитрием. Вероятно, ему не терпится вернуться к жене, которая осталась дома. Я удивлен, что он вообще пришел на свадьбу, учитывая, как он не хочет выпускать ее из поля зрения. Он поворачивается к Бьянке и представляется, протягивая руку. Когда их ладони соединяются, меня охватывает странная потребность отбить руку Романа от прикосновения к моей жене.

— Хочешь уйти? — спрашиваю я, когда Роман скрывается из виду.

Бьянка оглядывает толпу, поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и кивает. Я направляюсь к выходу, давая знак головой Косте и остальным нашим мужчинам. Мы уже почти доходим до двери, когда я чувствую, как Бьянка касается рукой моего предплечья, слегка сжимает его, и на долю секунды я напрягаюсь, прежде чем заставить себя расслабиться. Она бросает взгляд на стол, за которым сидит ее семья, как будто хочет попрощаться, поэтому я поворачиваюсь и начинаю идти в их сторону.

Младшая сестра вскакивает со стула и бросается к Бьянке, обнимает ее за талию и что-то шепчет ей на ухо. Бьянка отступает на шаг и начинает жестами пальцев говорить. Следя за своей мимикой, чтобы ничего не выдавало узнавания, я незаметно наблюдаю, как ее пальцы складывают слова.

«Мы уезжаем. Все в порядке. Я напишу тебе утром, и мы поговорим.»

— Папа рассердится, если вы уедете так рано, — шепчет ее сестра.

«Можешь сказать дорогому папочке, чтобы он шел к черту.»

Бьянка показывает жестами это предложение медленно, словно хочет убедиться, что сестра уловила каждое слово, затем берет ее за руку и поворачивает девочку ко мне.

Бедняжка судорожно сглотнула, но быстро взяла себя в руки и улыбнулась. Она не подает руку, и я рад этому. Когда это необходимо, я не возражаю против стандартных социальных взаимодействий, таких как рукопожатия, но предпочитаю их избегать.

— Меня зовут Милена. Приятно познакомиться с вами, господин Орлов.

От моего внимания не ускользнуло, что Милена - единственная из ее семьи, кого Бьянка представляет лично. С остальными я лишь обмениваюсь отрывистыми кивками, что не так уж странно, учитывая, что всего месяц назад мы пытались убить друг друга.

Милена поворачивается, чтобы что-то сказать Бьянке, когда в комнате раздается выстрел.

Буквально спустя секунду после того, как в воздухе прогремел первый выстрел, сильная рука обхватывает меня за талию. В следующее мгновение я оказываюсь на полу рядом с Миленой, а Михаил навис над нами, защищая своим телом от выстрелов.

— Бегите к служебной двери. Не высовывайтесь. Живо! — кричит он, перекрывая шум криков людей и выстрелов.

Мне удается выпутать ноги из шлейфа платья, подхватить ткань одной рукой и ползти как можно быстрее за Миленой к двери в нескольких метрах от нас. Едва оказавшись в узком коридоре, я прислоняюсь спиной к стене и крепко обнимаю Милену. Она дрожит как лист, дыхание сбивчивое, и я не отстаю. Я бросаю взгляд в сторону двери, ожидая найти там Михаила, но его нет в коридоре вместе с нами.

Еще раздается два коротких выстрела, после чего стрельба прекращается, и я слышу лишь мужские крики и женские вопли. Я жду пару секунд, затем возвращаюсь к двери и заглядываю в комнату. Кругом царит хаос.

Люди бегут к двойным дверям на другой стороне комнаты, не обращая внимания на окружающих. Пожилой мужчина, которого я узнала, как одного из двоюродных братьев моего отца, лежит в луже крови, не двигаясь. Неподалеку от него на полу сидит женщина, по обе стороны от нее на коленях стоят двое мужчин, один из которых сжимает ее кровоточащую руку. Вокруг много людей, которые пострадали от пуль или от давки, но никто больше не выглядит мертвым или серьезно раненым. Несколько мужчин ходят по комнате с оружием наготове, осматривая раненых. Я узнаю нескольких из них как тех, кто пришел с Михаилом, но остальные - люди моего отца.

Михаил стоит в стороне, у стены, вместе с группой, собравшейся над телом официанта, лежащего на полу. Я наблюдаю, как Михаил убирает пистолет в кобуру, спрятанную под пиджаком, и приседает рядом с телом. Он расстегивает пуговицы и оголяет правую руку мертвеца, осматривая предплечье. Отец подходит и встает рядом с Михаилом. Несколько секунд они что-то обсуждают, затем Михаил поворачивается и идет ко мне.

— Милена, иди к своему отцу, — говорит он моей сестре, а затем поворачивается ко мне. — Пошли.

Он ведет меня по длинному коридору и через прачечную отеля, где персонал в форме выглядывает из-за больших стиральных машин. Мы выходим через металлическую дверь и поворачиваем направо к парковке. Такое впечатление, что я двигаюсь в вакууме, ничего не слыша и едва замечая окружающую обстановку. Это первый раз, когда я вижу стрельбу вне тира, и, возможно, я в шоке.

Михаил подходит к машине и открывает для меня пассажирскую дверь. Если кто-то спросит меня о модели или даже цвете машины, в которую я сяду, я не смогу сказать. Во время поездки он кому-то звонит, но весь разговор ведется на русском языке, поэтому я не знаю, что он говорит и с кем.

Вскоре после того, как Михаил отключает звонок, он паркуется в подземном гараже высокого современного здания. Поскольку я не обращала внимания, куда мы ехали, единственное, что я знаю, это то, что мы где-то в центре города.

Михаил открывает передо мной дверь машины, я иду за ним к серебристому лифту и наблюдаю, как он проводит карточкой-ключом по маленькому дисплею, а затем нажимает кнопку верхнего этажа. Спустя недолгое время двери лифта открываются в маленькое фойе с одной дверью.

Я глубоко вздохнула. Он привел меня к себе домой. Не знаю, почему меня так сильно поразило это обстоятельство. Конечно, он привел бы меня к себе домой. Конечно, я не ожидала, что он отвезет меня в отцовский дом, но все равно, словно только сейчас до меня дошло, насколько изменится моя жизнь с этого момента. Я делаю еще один вдох и вхожу в дом Михаила.

— Гостиная, столовая, кухня, ванная комната для гостей. — Михаил показывает на огромное открытое пространство с окнами от пола до потолка на противоположной стороне. — Комната, которую я использую как спортзал. Комната Лены. Мой кабинет.

Кто такая Лена? Может, у него есть домработница?

Михаил поворачивается и показывает на другую сторону открытого пространства.

— Моя спальня. Ты можешь занять комнату для гостей рядом с ней.

Я смотрю на него, обдумывая то, что он только что сказал. Он не заставит меня с ним переспать?

Он смотрит на меня и в его единственном голубом глазу мелькает интерес, а затем он убирает прядь волос, упавшую мне на лицо, и прячет ее за ухо.

— Бьянка, я не принуждаю женщин. Тебе ясно?

Я киваю.

— Хорошо. Мне нужно идти, и я, вероятно, не вернусь до утра. В холодильнике полны еды. Поешь. Прими душ и ложись спать, тебе нужен отдых. Дай мне свой телефон.

Каким-то образом маленькая сумочка-клатч, перекинутая через мою грудь на тонкой золотой цепочке, уцелела после событий этого вечера. Я достала телефон и неохотно отдала ему. Я не думала, что он его конфискует.

Вместо того чтобы забрать телефон, он начинает печатать.

— Я ввел свой номер, а также номер пульта охраны внизу. Если тебе что-нибудь понадобится, напиши мне. Возможно, я не смогу ответить сразу, но сделаю это, как только смогу. — Он протягивает мне телефон обратно, и я медленно поднимаю руку и беру его.

— Не стесняйтесь исследовать все вокруг, но мой кабинет под запретом. Все остальное в порядке. Мы поняли друг друга?

Я снова киваю и продолжаю смотреть на него, ожидая, что он скажет что-то вроде, «Увидимся утром» или «Спокойной ночи», но вместо этого он просто протягивает руку и проводит пальцем по тыльной стороне моей ладони, его прикосновение очень легкое. Оно длится всего секунду, а потом он уходит, не сказав ни слова.

Какой странный человек.

— У него была татуировка албанской банды на предплечье, — говорю я Роману. — Думаешь, это Душку?

— Возможно. А может, он узнал, что это я убрал его друга Тануша. А может, он разозлился, потому что мы опередили его в заключении соглашения с итальянцами.

— Возможно, и то, и другое. — Я киваю. — Или кто-то хочет, чтобы мы думали на Душку. Они послали только одного человека, а половина людей в зале была вооружена. Задание было для самоубийцы. И очень удобно, что у него была татуировка, которая связывала его с албанцами. Что-то здесь не сходится.

Роман наклоняется вперед, барабаня пальцами по столу.

— Возможно, итальянцы играют с нами, подготавливая почву для чего-то большего. Они отвечали за безопасность на свадьбе, и вооруженному человеку удалось прорваться. — Он указывает на меня пальцем. — Ты должен следить за своей женой. Следи за ней очень внимательно.