— Какое сообщение?

— Он хочет, чтобы ты отправил ему список людей, которые были причастны к твоему ранению, чтобы он мог их убить. Он сказал, что свободен в эти выходные.

Я вздохнул и покачал головой.

Я протягиваю руку и провожу ладонью по пятидневной щетине Михаила. Необычно. Я видела его только чисто выбритым. Его шрамы гораздо менее заметны с волосами на лице. Он выглядит по-другому. Я поднимаю глаза и вижу, что он наблюдает за мной.

— Тебе нравится? — спрашивает он.

Я улыбаюсь и снова провожу ладонью по его лицу.

— Хочешь, я оставлю это?

Он спрашивает небрежно, но внимательно следит за моей реакцией. Я понимаю, что он имел в виду. Ему не нравится, когда у него есть волосы на лице, он мне так однажды и сказал. Но если я скажу «да», он оставит их, потому что думает, что я предпочту, чтобы его шрамы были скрыты. Он все еще не понимает. Я думаю, что он самый красивый мужчина, которого я когда-либо видела.

«Мне нравится.» — жестами говорю я, и он кивает, опуская бритву в раковину. — «Но я предпочитаю, когда ты чисто выбрит.»

Его рука, держащая бритву, замирает.

— Уверена? — спрашивает он, и в его глазах появляется сомнение.

Я обхватываю его лицо ладонями, наклоняю его голову вниз и целую его.

— Уверена, Михаил, — шепчу я ему в губы.

— Хорошо, малышка.

«Хочешь, чтобы я это сделала?» — Я никогда раньше не брила мужчин, но его правая рука в перевязи из-за плеча, и я не уверена, что он сможет справиться с этим только левой рукой. — «Я буду осторожна. Ты, наверное, порежешься.»

Михаил смотрит на меня несколько секунд, а потом смеется.

— Это не имеет значения, детка.

Я сужаю глаза, беру его подбородок между пальцами и слегка сжимаю.

«Для меня это имеет значение.»

— Ладно, ладно. — Он улыбается, опускает крышку унитаза и медленно садится на нее. — Я весь твой.

«Именно.» — Я киваю, беру бритву и крем для бритья с раковины, а затем приступаю к тому, чтобы вернуть своему мужу его первоначальную привлекательность.

Закончив, я поворачиваюсь, чтобы положить бритвенные принадлежности на место, когда слышу, как за моей спиной закрывается замок на двери ванной. Я поворачиваюсь и вижу ухмыляющегося Михаила.

«Нет», — говорю я.

— Да.

«В тебя стреляли пять дней назад. Дважды. Мы не будем делать ничего такого, что потребовало бы запертой двери.»

— Иди сюда.

«Нет.»

Он протягивает руку вперед, цепляется пальцем за пояс моих джинсов и тянет меня к себе, пока я не оказываюсь между его ног.

— Повернись.

Я вздыхаю и подчиняюсь.

— Мне нравится, когда ты притворяешься послушной. — Он шепчет мне на ухо и начинает расстегивать мои джинсы.

Я открываю рот, чтобы сказать ему, что я думаю об этом заявлении, поскольку я не могу показать жестами, прижавшись спиной к его груди, но, когда его рука проскальзывает внутрь моих джинсов, слова замирают на моих губах.

— Уже мокрая? — спрашивает он, и я чувствую, как его палец входит в меня. — Мне это нравится. Мне это очень нравится, Бьянка.

Он кусает меня за плечо и вводит еще один палец, заставляя меня застонать.

— Как ты думаешь, сколько времени мне понадобится, чтобы заставить тебя кончить, а? — Он делает медленные круговые движения вокруг клитора. — Пять минут

Я закрываю глаза и киваю головой.

— Я сомневаюсь в этом, детка, — шепчет он, затем слегка щиплет мой клитор. — Ты не продержишься больше двух минут.

Я прислоняюсь спиной к его груди и раздвигаю ноги чуть шире. То, что этот мужчина может делать своей рукой... это безумие.

— Открой глаза, Бьянка.

Я открываю и смотрю на наши отражения в зеркале над раковиной — рука Михаила между моих ног и по-волчьи оскал на его лице. Он вынимает палец, и я хочу закричать, но потом он снова вводит его до упора и нажимает большим пальцем на клитор, и я мгновенно кончаю.

— Едва ли полторы минуты, детка. — Он целует мое плечо. — Мы попробуем еще раз позже. Посмотрим, получится ли у нас меньше минуты.

Злой, порочный мужчина.