Глава 10

Меня зовут Скарлет Стоун, и я люблю секс. Я считаю, что, если бы все эмоции и разум были вычеркнуты из человеческого существования, ответом на все физические вопросы был бы секс.

А вот этого я точно не ожидала.

От слова, совсем.

Ужин при свечах не был прелюдией или каким-то соблазнением. Я не лгала, когда сказала ему, что хочу человеческого общения. Очевидно, для мужчин человеческая связь - это секс. Так почему же я целую его в ответ, как будто никогда в жизни не хотела ничего большего? Я пропустила ужин. Наверное, из-за неуместного голода. Я планировала полакомиться остатками японского батата, который лежит на верхней полке холодильника. Мой рот, видимо, перепутал его с ямсом.

— Это значит... — Его губы скользят по моей челюсти, когда он шепчет дрожащим голосом, который посылает волны мурашек по моей коже.

Моя голова падает назад, веки тяжелеют.

— Ничего, — шепчу я или действительно стону. Конечно, это ничего не значит, потому что этого не происходит. Боже правый, мое тело сегодня ведет себя неправильно. Его правая рука проскальзывает под мою рубашку.

Только не умоляй, Скарлет.

Я как кошка, тянущаяся к его прикосновению.

Не мурлычь, Скарлет.

Пока тепло его руки не скользнуло по моей плоти, я и не подозревала, как сильно нуждаюсь в этом.

Очень. Очень сильно нуждаюсь.

Мы должны остановиться, и мы это сделаем... как только он доберется до второй базы. Тогда я возьму батат с верхней полки и пожелаю ему спокойной ночи.

— Ох! — я не хотела кричать, но он обошел вторую базу, и я знаю это, потому что он разорвал мои шорты - под разорвал я имею в виду, что пуговица звякнула о кафель, и моя молния больше никогда не будет работать правильно - и его рука погрузилась в мои трусики, пытаясь захватить третью базу. Он не может пропустить ни одной базы.

— Ты... ты пом-мечаешь меня, — протестую я слабым шепотом, пока он сосет и кусает мою шею, словно тоже не ужинал.

— Ты, блядь, сводишь меня с ума, — рычит он мне в шею.

Поправочка. Он был сумасшедшим до меня. Однако, я подожду немного, чтобы доказать это позже.

Два его пальца погружаются в меня, и я забываю о засосах, следах от укусов и японском ямсе. Мои колени забывают о том, что их задача - поддерживать меня на ногах. Мне не нравилось, что его палец достает еду из моего рта. Но его нынешнее местоположение? Мне это очень нравится. Черт бы побрал мои колени за то, что они отказали, потому что это заставило его убрать руку между моих ног, чтобы поддержать меня. Это прискорбно. Полная хрень!

Эта мысль не проходила через мою голову, не так ли?

Меня зовут Скарлет Стоун, и я люблю секс. Я считаю, что, если бы все эмоции и разум были вычеркнуты из человеческого существования, ответом на все физические вопросы был бы секс. Я знаю, что это должна быть и еда, но я сейчас голодна, и все равно я выбираю секс.

Он поднимает меня, и я обхватываю его руками и ногами, когда он снова набрасывается на мой рот. Так глубоко. Так сильно. Так ... гневно.

Он несет меня наверх, к моей кровати, и мы превращаемся в бешеный ураган рвущейся и отбрасываемой одежды. Этот мужчина ненавидит меня. Его прикосновения ничего не скрывают. И как только я прижимаюсь спиной к кровати, он с глубоким рыком погружает в меня свой твердый член, выбивая воздух из моих легких.

Никакого расслабления. Никакой акклиматизации. К черту прелюдию. Он наказывает меня. Я чувствую это. Мое существование выводит его из себя, и он таким образом пытается меня отпугнуть.

Пока он трахает меня, он шепчет мне на ухо снова и снова:

— Это... ничего не значит...

Я цепляюсь за него, потому что, черт возьми... я могу использовать его так же, как он использует меня. Он ищет разрядки, я ищу человеческого прикосновения. Это не любовь, это даже не секс. Это... ничего.

Но... когда я прижимаю его к себе, кровать скрипит, изголовье бьется о стену, я понимаю, что для меня это все, и от этого слезы сбегают из уголков моих глаз. Я скучаю по Дэниелу. Я скучаю по отцу. И прямо сейчас я тону в ощущении обнаженного тела Теодора Рида, прижатого к моему, в полном тепле его движений внутри меня, в нарастании моего оргазма, оргазма, который мне даже не нужен. Только прикосновение.

— Теее-ооо! — я зажмуриваю глаза и задерживаю дыхание, потому что даже такая элементарная вещь, как дыхание, отвлекает от этого ощущения: температура моего тела повышается, и тяжелое покалывание излучается глубоко внутри, начинаясь прямо там, где он снова и снова ударяет по самому идеальному месту. О. Дорогой. Боже.

— Тео... — его имя на моих губах тянется вечно, как и этот оргазм. Он был мне не нужен, но иногда хорошие вещи случаются, когда ты меньше всего этого ожидаешь. Карма.

Стена принимает еще три неумолимых столкновения с изголовьем, прежде чем Тео рушится на меня, издавая тот же глубокий хрип, с которым он вошел в меня.

Этот мужчина не человек. Никогда в жизни меня так тщательно не обрабатывали, не переворачивали и не трахали. Он уничтожил все мои эмоции.

Должна ли я злиться?

Быть благодарной?

Я не знаю.

Я ставлю себя на то, что он вырвется из меня и уйдет в течение пяти секунд. Я проиграла. Он ждет целых десять секунд, прежде чем оставить меня, покрытую его потом. Никакого зрительного контакта. Никаких слов. Ничего.

Это нормально, потому что он собирает свою одежду с пола и уходит голым. Я объявляю голый зад Теодора восьмым чудом света.

***

На следующее утро я проснулась от того, что на прикроватной тумбочке стоял высокий стакан воды и лежала белая таблетка. Я просыпалась от цветов, пирожных и кофе, даже от любовной записки, но никогда от воды и белой таблетки. Я натягиваю футболку и трусики, и несу стакан и таблетку на кухню. Тео сидит за столом и ест кашу, он уже одет в свои рабочие джинсы и футболку.

Я становлюсь лицом к раковине, спиной к нему.

— Что это за таблетка?

— Экстренная контрацепция - план Б.

Мой тихий смех больше похож на его ворчание, когда я качаю головой, бросаю таблетку в слив и выпиваю стакан воды.

— Ты не беспокоишься о венерических заболеваниях?

— Нет.

Я медленно киваю, позволяя эху его монотонного голоса укорениться в моем сознании.

— А ты? — его отстраненный тон заставляет меня думать, что его действительно не волнует мой ответ.

Я беспокоюсь о венерических заболеваниях?

— Нет.

Я кладу стакан в посудомоечную машину и возвращаюсь наверх, чтобы принять душ перед медитацией и завтраком с Иминем.

Наверное, я должна прокрутить в голове события предыдущей ночи, попытаться найти в них смысл, но... это было ничто. Под «ничто» я подразумеваю самый грубый секс, но лучший оргазм, который я когда-либо испытывала, что было лишь случайностью, потому что целью Тео не было доставить мне удовольствие.

Моя медитация оказалась сложнее, чем в последние недели. Физическая часть моего мира снова заявила о себе, отвлекая от моей настоящей цели. Иминь мало говорит во время завтрака, но в этом нет ничего нового. Я довольствуюсь тем, что ем в тишине, поскольку мои вчерашние мысли составляют мне компанию.

Я скучаю по утреннему купанию Тео. Почему он сразу отправился на работу? Чтобы избежать меня? Разве это важно?

Мой отец постоянно спрашивал меня об этом. Когда дети в школе смеялись над моими волосами, потому что, несмотря на доминирующие черные черты, в школе я прошла через катастрофическую фазу блондинистости и отбеливания, я приходила домой в слезах, и отец спрашивал, действительно ли то, что эти дети думают обо мне, имеет значение? Даже когда я грустила о том, что у меня нет мамы, он спрашивал, действительно ли это имеет значение. Может быть, именно поэтому я нахожусь в поиске того, что действительно имеет значение в жизни, потому что мои годы были наполнены днями и ночами... небытия.

Дэниел был моим шансом получить что-то, что действительно имело значение. Теперь он ушел, и я осталась с тем же интроспективным вопросом. Имеет ли это значение? Я не думаю, что имеет. Думаю, что я прошла критическую точку в своей жизни, когда что-либо может иметь значение снова.

Я прогуливаюсь по пляжу, наслаждаясь всем: прохладным песком под ногами, скоплениями чаек, ожидающих посетителей пляжа и их объедками от пикника, которые к полудню наверняка захламят берег. Кажется, я замечаю все. Всего пару месяцев назад, я уверена, небо могло бы стать зеленым, и я бы не заметила этого за экраном своего компьютера.

Когда я подхожу к дому, я замечаю Тео на высокой лестнице, который заменяет сайдинг, сорванный во время шторма несколько ночей назад.

— Я заметила, что ты и твоя спутница не ели еду, которую я приготовил вчера вечером. Если я разогрею ее, ты поешь немного?

Тео бьет молотком по гвоздю, волосы стянуты в хвост, по его загорелой коже струятся бисеринки пота.

— Мы не будем этого делать.

Моя рука прикрывает глаза от солнца, когда я прищуриваюсь.

— Прости? Что делать? Есть?

— Я сказал тебе, что прошлая ночь ничего не значила.

— Да. Ты напоминал мне об этом при каждом толчке и еще раз перед тем, как вытащить. Не накручивай свои трусики. Я согласна, это ничего не значило. Честно говоря, это был наименее запоминающийся секс из всех, что у меня были. Слабые два балла из десяти. А теперь спускайся, я приготовлю нам ранний ужин, и мы обсудим всех животных в мире, у которых сексуальные навыки лучше, чем у Теодора Рида.

Я разогреваю оставшиеся рис и фасоль с карри, взбиваю вчерашний салат, который мало чем оживляет увядшие листья салата, и открываю пиво для Тео и воду в бутылке для себя. К моему полному удивлению, он заходит в дом, когда я достаю из духовки форму для выпечки.

— Мне нужен душ.

— Однозначно нужен. Я бы присоединилась к тебе, но не хочу есть холодный ужин.

Он останавливается в двух шагах от кухни. Его паника ощутима.

— Я шучу. Два из десяти... И я не занимаюсь сексом дважды с тухлой двоечкой. Жизнь слишком коротка, а мужчин слишком много для этого.