Глава 25
№167 Попрощайся.
Кайден
Только после звонка Дилана на следующей день, когда он сообщает о своем намерении поехать на похороны, я тоже решаю присутствовать на них. Однако, Тайлер отказывается из-за беспокойства, что они могут спровоцировать рецидив, и я его понимаю. Если честно, я тоже жду чего-то что может и меня вывести из равновесия, но все же не следую его примеру и решаю ехать туда, и на удивление, чувствую себя хорошо.
Похоже, Келли вздохнула с облегчением, когда я ей сообщаю о своей поездке. По ее мнению, это позволит мне перевернуть ту страницу моей жизни. Хотя мне самому так не кажется, но это единственный шанс, который у меня есть, и я воспользуюсь им.
Похороны состоятся в Северной Каролине, где, как я только что узнал, выросла моя мать, именно по этой причине они с отцом выбрали это место для укрытия – из-за живущих там знакомых. К счастью, Келли едет со мной, но пробудем мы там только несколько дней, потому что экзамены еще не закончились, а я не собираюсь просирать наши оценки из-за этого. С тем ограниченным количеством времени, которое у нас есть, мы в основном тусуемся на пляже возле нашего отеля.
И меня это устраивает.
На самом деле, так даже идеально.
– Я становлюсь фанаткой океана, – говорит Келли утром в день похорон. Под согревающими нас лучами солнца, она сидит на песке, устроившись между моих ног и прислонившись к моей груди. – Здесь так спокойно.
Я играю с ее волосами, волны разбиваются о берег всего в нескольких футах от нас.
– Да.
Келли прижимается ко мне головой и удовлетворенно вздыхает.
– Мы должны чаще приезжать сюда. – Она поправляет свои темные очки на глазах. – Не в Северную Каролину, а к океану.
– Мы могли бы жить возле океана, – говорю я, одной рукой обнимая ее, а другую оставляю на песке, поддерживая ею наш вес, – после того, как закончим университет, и, может быть, мне повезет заключить контракт с командой с побережья.
– Мне нравится слышать, как ты говоришь о будущем. – Она поворачивает голову и обнимает меня. – Я волнуюсь, когда ты этого не делаешь.
Я провожу по ее волосам и убираю их с глаз, чтобы видеть ее лицо.
– Прости, что мне потребовалось так много времени, чтобы понять это, но я рад, что ты дождалась меня.
– Ты стоишь того, чтобы тебя ждать, – говорит она, вдыхая мой запах. Она начинает забавно ухмыляться, покачивая головой. – И к твоему сведению ты превратил меня в ходячий любовный роман.
– Не понимаю, о чем ты.
Откинувшись назад, она стягивает солнечные очки и смотрит на меня.
– Каждый раз, когда я с тобой, я постоянно произношу слащавые фразочки. Это выглядит глупо.
Я тихо смеюсь.
– А мне кажется, это мило.
– Ты тоже их произносишь, – смеется она. – Все время.
Я начинаю морщить нос и протестовать, но затем понимаю, что она права. И вместо протеста я встаю, отряхиваю руки от песка и перебрасываю ее через плечо.
– Кайден, какого черта! – кричит она сквозь смех, колотя меня по спине, пока я мчусь к воде и погружаюсь в нее до тех пор, пока вода не доходит мне до пояса. Мы не стали надевать купальники и были лишь в шортах. Вода прохладная, некомфортной температуры. Тем не менее, это весело.
– Так значит я превращаюсь в размазню, – дразнюсь я, сжимаю ее попку и опускаю в воду.
Она визжит, когда соленая вода океана просачивается сквозь ее одежду и достигает нижней части груди.
– Ты подлый, злой мальчик.
– Ни фига. Благодаря тебе, я – сопляк. – Криво улыбаюсь, хватаю ее за футболку и притягиваю ближе к себе. Капли стекают с ее волос, тело покрыто капельками воды, одежда прилипает к телу. Она выглядит безумно сексуально, и мне хочется слизать каждую капельку с ее кожи.
Что я и делаю.
Опустив голову к шее Келли, я облизываю ее ключицу, не обращая внимания на солоноватость вкуса ее кожи.
– Кайден, – выдыхает она, зарываясь пальцами в мои волосы и притягивает ближе к себе.
С улыбкой, я опускаю голову ниже, и пока мои руки скользят по ее животу, прокладываю дорожку из поцелуев к вороту ее рубашки и оттягиваю ее вниз, облизываю изгиб груди и втягиваю кусочек плоти. Она пытается удержаться на ногах, противостоя накалу чувств и накатывающихся на нас волн, поэтому я чуть наклоняюсь, хватаю ее за бедро, поднимаю ее ногу и оборачиваю вокруг своего бедра. Она хватает ртом воздух и покачивает бедрами, желая получить большее. Идеальный момент, и я намереваюсь дать нашим телам все, чего они жаждут, но в этот момент большая волна обрушивается на нас и сбивает с ног.
– Твою мать. – Я изо всех сил пытаюсь подняться, пока Келли показывается из воды.
– Так тебе и надо, – смеется она и плывет к берегу, – для начала за то, что бросил меня туда, – говорит она, вылезая из воды и без сил опускаясь на песок.
Я выбираюсь из воды и ложусь рядом с ней, совершенно не заботясь о том, что песок пачкает мою одежду. Затем мы смотрим на небо, окутанные умиротворением просто от нахождения рядом с друг другом. Но с появлением на небе облаков, я вспоминаю причину, по которой мы здесь.
– Полагаю, нам пора возвращаться, – тихо шепчет Келли, положив руку на лоб.
Я медленно киваю.
– Да, ты, наверное, права. – Спустя минуту я начинаю шевелится, но мне хотелось бы остаться.
Только она и я.
Мы вдвоем.
Теплый песок.
Спокойствие океана.
Это все, чего я хочу.
Но в глубине души я знаю, что мне пора попрощаться.
Дилан и Лиз появляются в нашем отеле за несколько часов до похорон, чтобы вытащить нас на обед. На Келли черное платье, похожее на платье Лиз, мы с Диланом облачены в черные брюки, белые рубашки и черные галстуки. Но надетая на нас мрачная одежда не соответствует нашему настроению.
– Не могу поверить, что ты писатель, – говорит Лиз Келли, сидя по другую сторону стола в забегаловке, куда мы заехали поесть. – Это так круто.
Келли выглядит немного смущённой из-за внимания к своей персоне.
– Да, наверное. Но нужно еще многому научиться, если я хочу сделать карьеру писателя.
Я обнимаю ее за плечи и провожу пальцами по ее волосам, которые все еще сохраняют слабый запах океана.
– Все получится. Именно это тебе нравится.
Она морщится.
– Ты же знаешь, я просто не хочу думать об этом как о работе. Стажировка – это прекрасно и все такое, но я не знаю. Это не так весело, как писать рассказы.
– Тогда, если именно этим ты хочешь заниматься, пиши рассказы, – произношу я, беру картошку и закидываю ее в рот.
– Легче сказать, чем сделать. – Она макает картошку в мой соус. – Ты же понимаешь, как трудно сделать карьеру в этой сфере.
– Ты справишься. – Говорю я и улыбаюсь. – А я позабочусь о тебе, пока ты это делаешь. – Изрекаю обещание позаботиться о ней.
– Вы, ребята, восхитительны, – прерывает наш разговор Лиз. Когда я оглядываюсь, вижу, что она и мой брат заинтересовано на нас смотрят. – Серьезно, это самая очаровательная вещь, которую я когда-либо видела.
Дилан закатывает глаза.
– Не парьтесь. Она все в этом мире считает очаровательным. Щенки, котята, постельные принадлежности, автомобили, фильмы, пожилые люди. На его лице расплывается ухмылка и она улыбается ему в ответ, игриво ударяя его рукой по груди.
– Как скажешь, – говорит она. – У тебя у самого на глаза слезы наворачиваются при просмотре фильмов.
Ухмылка не сходит с его лица, на что она бросает картошку ему в лицо, но он открывает рот и ловит ее. Мы все весело проводим время, и я почти забываю, причину нашего приезда до тех пор, пока Лиз не поднимается из-за стола.
– Пора, – произносит она и вздыхает, поглядывая на настенные часы.
Как только нам приходится вернуться к реальности и настоящей причине нашего присутствия в Северной Каролине, между нами повисает мрачное молчание.
Мы здесь, чтобы попрощаться.
– Надо полагать, что да, – бормочет Дилан, поднимаясь и направляясь к двери, шаря по карману в поисках ключей.
Мы следуем за ним, сохраняя молчание и садимся в машину. Поездка в церковь не занимает много времени. Хотя мне бы хотелось, чтобы она длилась вечность. Мы едем в машине брата, вместе с Келли сидим на заднем сиденье, и всю дорогу я держу ее руку в своей, что помогает мне дышать. Воздух влажный, и на протяжении большей части нашего пути нас сопровождает океан. И хотя, он действует успокаивающе, но чем ближе мы подъезжаем, тем сильнее я ощущаю оглушительные удары сердца в груди.
А вот и оно.
Справлюсь ли я?
В конце концов, мы подъезжаем к небольшой, почти захудалой церкви, располагавшейся в центре небольшого городка с кладбищем на той же улице. Отсутствие машин на парковке заставляет меня задаться вопросом в нужное ли место мы приехали. Но я ничего не говорю, поскольку Дилан, кажется, уверен в правильности места, «раз GPS указал путь сюда, значит оно верное». Когда мы идем по тротуару, он хватает мою руку и удерживает меня, кивнув Келли и Лиз, давая им понять, чтобы они продолжали идти вперед.
Они обе останавливаются напротив массивных дверей и оглядывают нас странными взглядами.
– Все нормально, – говорит Дилан.
– Со мной все в порядке, – говорю я, одновременно вместе с Диланом.
С неохотой они оба заходят внутрь, оставив меня и Дилана одних у подножия лестницы в тени деревьев.
– Если ты почувствуешь, что-то тебе становится слишком тяжело, просто скажи, и мы уйдем, – говорит он, теребя часы на своем запястье. Выглядит он таким же беспокойным, каким я себя чувствую.
– Хорошо, – я провожу взглядом по двери, а потом снова смотрю на него, и понимаю, что как только войду внутрь, все изменится. Эта глава в моей жизни будет закрыта, и какие бы чувства я не испытывал, но, в конце концов, прощаюсь навсегда, как сделал это Дилан, покинув дом в восемнадцать лет. – Но все же, у меня вопрос... как умер отец?... – Понятия не имею, зачем мне это надо, но все же чувствую, что должен узнать, прежде чем войду туда, прежде чем я попрощаюсь и переверну эту страницу своей жизни. – Ты знаешь, что именно случилось, из-за чего он попал в больницу?