Глава 1

Роман

1995

Сейчас самая середина государственных экзаменов и мой последний год учебы в университете. Моя степень бакалавра в психологии – сложный выбор, который я сделал, считая, что он поможет мне добиваться успеха в будущем; сейчас же она в пределах моей досягаемости и всего в паре месяцев от меня.

Кабельные стяжки затягиваются на шее Аманды, пока она продолжает бороться. Вид ее выкатывающихся глаз и синеющих губ заставляет меня врезаться в нее своим членом все сильнее и сильнее. Когда моя сперма наполняет ее тугую киску, прозрение обрушивается на мою голову. Я вижу яснее, чем когда-либо раньше. Мой взгляд устремляется к университетскому формуляру на рабочем столе моего компьютера, который умоляет меня, чтобы я начал ординатуру в их организации.

Хватая нож для очистки фруктов с тумбочки рядом с кроватью, я скольжу им под стяжки, срезая пластик с горла Аманды. Я спешу к формулярам на моем столе и слышу стук ударяющегося об пол тела, когда она задыхается, а вдохи эхом отражаются от стен моей комнаты.

– Чт… Роман, что это было… Роман?! – ее голос явно искаженный и хриплый, как у курильщика со стажем, который выкуривает две пачки в день.

– Произнеси мое имя снова и это будет последнее имя, которое слетит с твоих губ, – рявкаю я через плечо, пока листаю бланки, чтобы найти лучшее место в ординатуре для акушера-гинеколога.

– Женщины, – бормочу я себе под нос, все еще потрясенный своим открытием. – Конечно. Это всегда сводится к женщинам.

Несмотря на то, что ее грубые слова оказывают на меня воздействие, требуется весь контроль, имеющийся у меня, чтобы не закончить то, для чего я начал использовать кабельные стяжки.

– Женщинам? Нет, ни хрена это не сводятся к женщинам! – поднимаясь, выкрикивает она. Боковым зрением, я наблюдаю за ней, как она раскатывает по своему гибкому телу темно–серое платье, прежде чем встать на каблуки. – Рома… извини, что это было? Что случилось, что я сделала не так?

– Аманда, дело не в том, что ты сделала что-то не так, любимая, маленькая, идеальная мазохистка внутри тебя показала мне направление жизни, которое следует принять, – я вздыхаю, поворачиваясь к ней спиной. – А теперь, уходи, – я киваю в сторону двери со злобной улыбкой на лице.

Ее глаза наполнены слезами, когда она грустно улыбается и идет к двери. Голос девушки, надламывается, пока она произносит:

– Пожалуйста, помни, что я люблю тебя. Прощай.

После того, как она тихо закрывает за собой дверь, мой взгляд падает на формуляр, и я заполняю необходимую информацию своим идеальным каллиграфическим подчерком. После заполнения анкеты я помещаю ее в конверт и наклеиваю на него марку, прежде чем отправиться в офис кампуса.

На обратном пути к общежитию мне на глаза попадаются неистово рыдающие девушки и парни, которые выглядят так, будто увидели привидение. Машины полиции и скорой помощи окружают студентов и общежитие. Один из моих знакомых, Брэд, подбегает ко мне, качая головой:

– Чувак! Ты знаешь, что случилось с девушкой, с которой ты трахался, с Амандой? Она просто ласточкой спрыгнула с крыши общежития для девчонок! Полиция нашла письмо, которое было у нее в руке, но они не говорят, что в нем!

Глазами я прослеживаю направление его руки, которое он указывает жестом, и наблюдаю за хаосом, развернувшимся на территории кампуса.

– Кто-нибудь взглянул на письмо до того, как здесь оказалась администрация? – спокойно спрашиваю я.

Прежде чем обернуться к Брэду, от которого я жду ответ, я замечаю, как девушка говорит с офицером и указывает в моем направлении.

– Нет, Этого я не знаю. Первым ее нашел охранник кампуса.

Офицер подходит ко мне с блокнотом и ручкой в руке, прежде чем спрашивает:

– Вы – мистер Роман Пейн?

Я спокойно протягиваю ему ладонь для рукопожатия и после того, как мужчина перекладывает блокнот и ручку в левую руку, он повторяет мой жест.

– Это я.

– Я – детектив Хит Маккензи, – его влажная лапа медленно перемещается вверх и вниз в жалком подобии рукопожатия. – Знали ли вы, Аманду Роббинс? – спрашивает он, усиливая хватку и прищуриваясь, глядя на меня.

– Знал, – уважительно отвечаю я, не разрывая зрительный контакт и не прерывая рукопожатие.

– В письме, найденном вместе с мисс Роббинс, говорилось, что она выпустила зверя или демона, которого увидела в глазах Романа Пейна, и о чем очень сожалела и не могла жить с этим дальше. У меня есть к вам вопрос, – его лицо находится в нескольких сантиметрах от моего, что ставит нас почти нос к носу, прежде чем он заканчивает. – Есть ли в вас что-то демоническое или звериное, мистер Пейн?

На моих губах расплывается улыбка, когда я прищуриваюсь и сжимаю его руку настолько сильно, насколько могу, чтобы не осталось следов.

– Конечно есть, офицер. У нас у всех есть демоны. На все дальнейшие вопросы я без своего адвоката отвечать не буду.

От голоса офицера я немного колеблюсь, когда оборачиваюсь, чтобы уйти, но все же продолжаю направляться к зданию общежития:

– Не планируйте каких-либо отпусков, и если у вас есть какие-то планы, которые заставят вас покинуть черту города, я советую их отменить. Мы увидимся снова, мистер Пейн, и я получу ответы, почему мисс Роббинс предпочла покончить с собой, чем перевестись в другой университет или вернуться домой.

– Хорошего дня, офицер, – кричу я через плечо.

– Единственную вещь, которую ты должен обо мне знать – я люблю головоломки, и эта одна из тех, которую я собираюсь разгадать.

Закрывающаяся дверь общежития заглушает его словесные угрозы. Я нажимаю кнопку лифта с номером своего этажа, бормоча:

– Это не головоломка – это игра в шахматы; это моя жизнь, и ни за что на свете ты не узнаешь, куда угодил, пока я не произнесу: "Шах и мат."

2005

Приближается окончание моей аспирантуры в Вашингтонском университете, отсутствие сна и стресс увеличивают число необдуманных поступков, на которые я уже не могу закрывать глаза. Я чувствую, что теряю контроль и не могу самостоятельно подвить потребность в насилии во время занятия сексом, и впервые в жизни мне страшно. Мой страх заключается в том, что я не боюсь того, что меня, так или иначе, поймают.

Как можно бояться, когда не чувствуешь страха?

Это состояние не дает мне спать по ночам тем, что вторгается в мои сны; оно также отвечает за мою невнимательность днем.

– Эй, за этим столом сидишь только ты? – мягкий женский голос вырывает меня из моих запутанных мыслей.

Передо мной стоит идеал красоты. Солнце проникает сквозь ее длинные светлые волосы, создавая ореол вокруг головы, пока темно-карие глаза сверкают, когда она смотрит на меня, а ее пухлые губы складываются в улыбку и девушка, нахмуриваясь, спрашивает:

– Это что, да? Нет? Вали отсюда к черту Хизер, или как? – ее смех провоцирует мою грудь сжаться, а слова застрять в горле.

Я откашливаюсь, чтобы скрыть свою неуверенность и вскакиваю со стула, засовывая книги в сумку, когда выплевываю:

– Нет, за этим столом сидел только я. Когда ты грубо помешала мне, теперь за этим столом сидишь ты. Научись уважать правила библиотеки. Я уверен, что существует по крайней мере одно – соблюдай тишину.

Я разворачиваюсь на пятках и выбегаю из библиотеки к своей машине. Только после того, как я оказываюсь в своем кожаном кресле за массивным дубовым столом с книгами и файлами пациентов, пока на заднем фоне играет Бах, мне кажется, что я успокаиваюсь и начинаю дышать.

– Хизер, – бормочу я, когда она всплывает в моей памяти; легкий аромат ее духов, ее черные, черные глаза. Я качаю головой и потираю руками лицо, чтобы стереть ее образ из своей памяти. Только когда она становится ничем, кроме остатков тумана, я снова способен готовиться к экзаменам.

Я бы никогда открыто не признался в этом, ни одной живой душе, однако, ты здесь, чтобы прочитать мою историю, которой я готов поделиться с тобой, какой невероятно забавной я нахожу свою судьбу: профессия, для которой я был рожден, состояла не только в том, чтобы извлекать выгоду, нет, я должен был стать специалистом в своем деле, что так расходится с моей внеклассной деятельностью.

Деятельность, которая становится все более изощренной при каждой новой встрече.

Скоро я буду помогать женщинам не только родить ребёнка, но и проходить с ними весь срок от зачатия до рождения. Я буду использовать их половые органы, чтобы добиться профессионального успеха: стану причиной появления новой жизни.

Я – это жизнь в самой простейшей форме.

Я создан для жизни и стремлюсь ее даровать. Притяжение и отталкивание, инь и янь, свет и тьма, жизнь… и смерть.

Я – Роман Уильям Пейн.