Глава 8 Данте

Я наблюдаю за ней спящей до тех пор, пока выжженные, темно-оранжевые оттенки рассвета не начинают смягчать тьму. Свет проникает в мою комнату, но девушка едва просыпается. Я хочу взять ее и потеряться в ней снова, но что-то в том, как она спит, останавливает меня.

Она сворачивается словно ребенок, прижимая колени к своей груди, а руки и темные волосы рассыпаны веером по белой подушке. Так невинно, доверчиво. Два качества, которых я недостоин от нее прямо сейчас, не после того, что уже взял сегодня ночью.

Я предавался удовольствию и пировал, пока не насытился и не стал чертовски чувствителен, пока каждая частичка меня не была удовлетворена, и, все же, я не мог насытиться ею. Я брал и брал, подталкивая ее к пределам. Я позволил тьме внутри меня поглотить нас обоих, жаждая забвения, которое это принесло. Я дарил ей удовольствие взамен, часами, но какой ценой?

Бл*ть.

И снова моя совесть здесь, мерцая и поддельно просыпаясь, как автомобильный двигатель зимой. Ив делает это со мной, и я не имею понятия, почему.

Где-то около пяти утра я выскальзываю из кровати и спускаюсь вниз. Проходя мимо ряда книжных полок в библиотеке, я пальцем провожу по краю одной, нащупывая маленькую кнопочку. Нажимаю на нее и отступаю назад, когда раздается низкий механический звук, позволяя распахнуться скрытой двери.

Внутри моего приватного святилища я не обращаю внимания на ряд выцветших военных медалей на стене и даже не бросаю взгляд на блеклую черно-белую фотографию маленькой девочки. Она была идеальным семенем, что пустило корни такого большого количества ненависти в моей жизни. Я все еще жду своего часа в том, что касается ее. Я этого не прощу. Никогда этого не забуду. Внезапно охваченный приступом ярости я срываю медали и иду к шкафу рядом, чтобы спрятать нежеланные воспоминания в ящик.

Быстро раздевшись, я ступаю в душевую кабинку и поднимаю голову к горячей воде. Только тогда я позволяю себе краткий миг чтобы, побаловать себя. Та девочка причина, по которой в моем доме на стенах нет ни картин, ни личных вещей, выставленных напоказ. Никакого следа от мужчины, каким я действительно являюсь. Однажды мои враги нашли мою слабость и больше я не доставлю им удовольствия сделать это снова. В эти дни моя настоящая личность так же деликатно скрыта, как и этот бункер, и так оно, предполагаюсь, что и останется, пока ангел не прошел мимо меня на грязной, пустынной улице.

Я играю с огнем — это касается ее. Я знаю, что не могу держать ее здесь. Ее присутствие в моей жизни только создаст мне проблемы. Я заключил сделку со своим братом пятнадцать лет назад. Никто не добирается близко к нам. Когда-либо. Кроме того, я трахнул ее, поэтому вся эта ситуация должна подойти к концу. Я вижу, что у меня есть два выбора — убить ее или отправить назад в Америку. Одна проблема. Ни один из них не имеет на меня прямой сейчас никакого влияния.

Возьми себя в руки, Данте.

Я тянусь за полотенцем, чтобы вытереться, грубо стирая воду со своей кожи. Должен быть другой способ, но у меня не так много времени. Досье Джозепа на нее уже наверное готово. Он соединит ниточки ведущие к агенту УБН и затем устроит мне настоящий ад. Если это выяснит Эмилио, будет еще хуже.

Мой телефон пищит. Это Джозеп.

Джозеп: Эмилио на первой линии

Я матерюсь себе под нос. Это должно быть интересно. Я, может быть, и уничтожил картель Гарсиа, но я еще не дал ему объяснения по поводу Майами... Причина, почему моя цель — агент УБН — все еще жив и дышит.

Я печатаю быстрый ответ.

Я: Буду там через две минуты.

Я иду назад в спальню своего бункера и быстро одеваюсь. Прежде чем поднимаюсь наверх. Ив все еще спит, руками крепко обхватив подушку. Белая простынь соскользнула до ее талии, обнажив грудь. Меня соблазняет мысль упасть на колени и обхватить ртом один из этих розовых бутонов и нежно сосать, пока он не сморщится и не увеличится в размере между моих губ. Вместо этого, я натягиваю простынь ей до груди и выхожу из комнаты, решив больше и пальцем не касаться ее, пока у меня не будет готов план. Я продолжаю утверждать себе, что это для ее же блага, но знаю, что это чушь. Если я приближусь еще ближе, я перестану быть объективным. Если я прижмусь своим ртом к тому телу еще раз, то подвергну нас обоих риску попасть под град пуль.

Джозеп поднимает голову и злобно хмурится, когда я вхожу в свой офис. Какая муха его укусила? Его перепады настроения не такие капризные как мои, но когда он взрывается, то становится грозным противником. Он стоит у телефонной системы на моем столе, которая мигает единственным, красными огоньком.

— Полагаю, мой брат? — мягко говорю я.

Когда он не отвечает, я сажусь в кожаное кресло рядом со столом и тянусь к телефону, чтобы переключить удерживание звонка на громкую связь. Он кладет свою руку на мою в последнюю секунду, чтобы остановить.

— Нам нужно поговорить.

— Не сейчас, — я говорю, стряхивая его руку со своей и хмурюсь. — Позволь мне принять этот звонок. Эмилио ждет.

— С каких пор тебя это стало заботить? Эмилио может подождать еще немного.

— Отлично, говори, — наклонившись над столом, я начинаю пальцами стучать по дереву.

— Ив Миллер, — заявляет Джозеп мрачно, двигаясь, чтобы встать напротив меня, его серые глаза прожигают мои.

Два слова, которые, как я уже выучил, приходят вместе с дерьмовым грузом осложнений. Я начинаю медленнее барабанить по столу, а затем останавливаюсь, но на моем лице нет ни намека на реакцию его слов.

— Значит, ты дополнил свое досье?

— Ты играешь с огнем, Данте, — говорит он, повторяя мои собственные мысли.

Я смеюсь, но это совершенно глухой и пустой звук.

— Держу пари, что ты не смог найти ни одной чертовой плохой вещи о ней, Грейсон. В этом документе нет ни одного пункта, который смог бы шокировать меня. Она такая же чистая, как и все они. Настоящая доморощенная американская девочка... Полагаю, все дело в ее отце, или, скорее, в его профессии?

Я свирепо гляжу на него, провоцируя его продолжать.

— Это удивило меня, признаю, — он говорит, пристально глядя на меня, только сейчас в его взгляде виден след гнева. У нас нет секретов друг от друга, не тогда, когда в это касается бизнеса. — Хотя я не так уж и беспокоюсь о нем.

— О? — сейчас он пробудил мой интерес. — Быстро рассказывай мне. Мне нужно разобраться с этим звонком.

— Ты помнишь мужчину по имени Райан Майерс?

Майерс, Майерс... я несколько раз прокручиваю его имя в своей голове, но ничего не всплывает у меня в мыслях.

— Кто, черт побери, он такой?

— Был. Мелкий дилер из Майами. Думал, что может справиться с большими парнями, пока не встал у нас на пути. Разозлил тебя, если я правильно помню, что никогда не приводит никого к счастливому концу. Ты заказал его пять лет назад. Послал меня сделать это. Прежде чем я приземлился, он запаниковал и залег на дно с полным чемоданом кокаина и тремя проститутками и через две недели умер в больничной койке.

Хороший способ уйти.

— И мне наплевать на этого подонка, потому что..?

— Миллер не является данной при рождении фамилия Ив, Данте. А Майерс.

Джозеп замолкает из уважения. Я больше, чем способен соединить точки или, скорее, расшифровать неизбежные предупреждающие знаки сам.

— Ты уверен в этом? — мой голос словно сталь.

— Ив и Райан были братом и сестрой, без сомнения. И это не все...

Я поднимаю руку, прося тишины.

— Позволь мне отделаться от моего брата, для начала.

Правда заключается в том, что мне необходимо несколько мгновений, чтобы проанализировать это открытие. Наши жизни пересекались прежде, и я был причиной неописуемого горя для нее. Эта мысль не очень хорошо уживается со мной. Совсем не уживается.

— Эмилио, — рычу я, нажимая кнопку громкой связи.

— Данте.

Одно слово. Это все, что требуется, чтобы желчь поднялась к горлу с моего желудка. Просто одно чертово слово сказанное этим глубоким, неприятным хриплым голосом. Акцент моего брата более выражен, чем мой. У него никогда не было желания покинуть Колумбию, когда как я не мог дождаться, чтобы выбраться, черт побери, оттуда как можно скорее. Наш отец был чертовски уверен, что я вернусь, пока моя пуля не влетела через заднюю стенку его черепа. Я построил резиденцию в Африке, чтобы вести свою часть бизнеса здесь. Дистанция меня устраивает. Некоторые сделки заставляют меня направляться в Колумбию, время от времени, но я сокращаю их к минимуму, как только могу. Там слишком много пропитанных кровью воспоминаний, что подстерегают на каждом шагу, и я предпочитаю проводить как можно меньше времени в компании своего брата.

— Тебе лучше всему быть в дырках от пуль, придурок, — шипит Эмилио, пропуская затяжные любезности. — Почему бы тебе оставить в живых этого ублюдка из УБН еще?

Огонь проносится к моим кулакам, быстро спуская ярость с поводка. Неразумный — нисколько не описывает моего брата, я с радостью могу добавить, что он садист и чрезмерно контролирующий параноик.

— Ну? — насмехается он. — У тебя там священник, читающий тебе заупокойную молитву или ты волшебным образом излечился?

Я громко выдыхаю.

— Я доставил тебе голову Гарсии на блюдечке.

— Мне не нравятся незавершенные дела. Это выглядит беспечно.

Я сдерживаю свои возражения. Эмилио питается конфликтами, и я не могу облажаться и предоставить ему такое удовольствие сегодня.

— УБН получили сообщение. Три других агента стали моей мишенью до того, как я оставил Майами.

Пауза.

— Ты собираешься дать слабину, братишка?

Что за..?

— Я попал в засаду! — рычу я, не в состоянии больше сдерживать свою злость. — Случилось дерьмо — было либо он, либо я. Я выбрал последнее.

Я знаю, кого бы предпочел выбрать Эмилио. Наш отец был больным ублюдком, но брат никогда мне не простит, что я отправил папу на «три метра под землю».

— Николас сказал мне о девчонке. Сказал, что ты отказывался покинуть Майами без нее.