— Леди Кэтрин?

— О, я прошу прощения. Вы что-то говорили?

Улыбка тронула одну сторону его рта, когда он заговорил.

— Я говорил, что у вас не такой вид, как будто вы провели прекрасный вечер на балу. Это как-то связано с лордом Торнтоном?

— Лорд Торнтон? — ее сердце забилось быстрее при одном упоминании его имени.

— Он вас чем-нибудь огорчил?

Если она была честна, то да, он действительно это сделал. Он взволновал ее на самом элементарном уровне, вызвав сначала гнев, затем разочарование, а затем непреодолимое желание.

— Нет, — солгала она. — Вовсе нет.

— И как давно вы знакомы с лордом Торнтоном?

Любопытно, что его интонация изменилась, когда он заговорил о человеке, который так явно питал к нему взаимную неприязнь.

— Я встретила его только той ночью.

— Правда?

— Да. Правда. Почему вы думаете иначе?

— Он, казалось, проявлял к вам особый интерес. Как будто у него было право… — он отвел взгляд в сторону собравшихся внизу. — Простите меня. Не мне совать нос в чужие дела.

Кэтрин рассмеялась.

— Здесь не во что совать нос. Я впервые встретила лорда Торнтона на балу у Уэзерсби, и мы единожды станцевали вальс. Вот и все.

Его взгляд вернулся к Кэтрин, снова наблюдая, как хищник в тени. На краткий миг она почувствовала себя особенно взвинченной.

— Я понимаю, — наконец сказал он.

— А как вы познакомились с лордом Торнтоном?

Она потуже затянула перчатки на локте, делая вид, что ей безразличен его ответ, хотя ей страстно хотелось узнать, как и почему эти двое познакомились.

Он откинулся на спинку стула, положив руку на колено, ближайшее к юбке Кэтрин.

— Мы с лордом Торнтоном знаем друг друга много лет. Наши семьи уже некоторое время враждуют.

— Мне жаль это слышать. В чем причина вашей обиды, если я могу спросить?

Разогревающие звуки струнных и рожков оркестра сразу смолкли. Свет погас как раз в тот момент, когда Клайд вернулся в ложу и занял свое место рядом с Кэтрин.

— Возможно, в другой раз, — сказал лорд Рэдклифф с улыбкой, поворачиваясь к сцене.

Кэтрин позволила своему беспокойству рассеяться, когда музыка Луи Шпора заполнила театр. Мрачные струны и нежный тон рожков перенесли ее в мирное место, где она больше не была привязана к Клайду, где она сама управляла своим миром.

Если бы только это было правдой.

Коварство, с которым одетый в черное Мефистофель прокрался по сцене и заманил Фауста на сделку с дьяволом, вызвало у нее тревожный холодок по спине. Рвение, с которым Фауст отдал свою душу, доставило ей еще большее неудобство. В какой-то момент она почувствовала на себе пристальный взгляд лорда Рэдклиффа. Когда она наконец взглянула в его сторону, он беспечно улыбнулся и снова повернулся лицом к сцене, его длинные пальцы постукивали по колену в такт оркестру.

В перерыве лорд Рэдклифф встал первым и предложил ей руку.

— Лорд Блейкли, вы не возражаете, если я провожу вашу жену в гостиную?

— Конечно, нет, Рэдклифф.

Кэтрин уловила ледяной оттенок в тоне мужа, но в последнее время его грубое поведение не было чем-то необычным. Хотя музыка была мрачной, это никогда раньше не выбивало ее из колеи. Опера всегда успокаивала ее, даже в компании мужа. Однако сегодня вечером она почувствовала, что опасность близка, кружит, пробирается сквозь смешавшуюся толпу, как затаившаяся гадюка.

Лорд Рэдклифф повел ее в дальний конец фойе, где толпа была меньше всего. Он подозвал слугу, несшего серебряное блюдо с хрустальными бокалами шампанского. Все это время Годфри оставался пассивным и молчаливым рядом с ним. Довольно странно, но парень казался таким же неловким, как и она. Он оглядел комнату, словно ожидая чего-то, кого-то.

— Вот вы где, леди Кэтрин.

Рэдклифф протянул ей бокал. Хотя она редко пила на публике, она охотно взяла его и позволила прохладной жидкости покалывать ее горло.

— Итак, что вы думаете об опере? — он спросил.

— Я видела Фауста раньше, но в этом представлении есть что-то неприятное.

— Почему вы так думаете?

— Я точно не знаю. Возможно, дело в актерах. Они кажутся… Они кажутся настолько искренними в своем исполнении, что я нахожу это тревожным.

Он усмехнулся.

— В самом деле? Вы не можете винить исполнителей за то, что они хорошо выполняют свою работу.

— Нет. Я их нисколько не виню. — Она сделала еще глоток. — Просто сама мысль о продаже своей души вызывает у меня тоску.

— Так ли это? — его пристальный взгляд был прикован к ней, его голос звучал низко. — Разве вы не отдали бы все ради любви, комфорта и счастья?

Кэтрин почувствовала себя пораженной этим вопросом, его напряженным поведением, самой идеей.

— Это то, на что рассчитывает Фауст? Мне кажется, что это похоть, деньги и слава.

— Интересно. Тогда все зависит от точки зрения человека, не так ли?

Быстрым наклоном головы он допил остатки шампанского. Кэтрин почувствовала замирание, осознав, что этот обезоруживающий, обаятельный мужчина был могущественного телосложения и еще более могущественен благодаря какой-то неопределимой энергии, пульсирующей в воздухе вокруг него. Она считала себя сумасшедшей, но не могла перестать пялиться, гадая, кем он был на самом деле.

Он придвинулся ближе к ее интимному пространству, тихо шепча.

— Желание сердца одного человека может показаться другому несправедливым и греховным. Но мужчина все равно жаждет запечатлеть красоту в глазах своих. — Его пристальный взгляд скользнул по ее щекам вниз к губам и задержался там. — Я бы поспорил, что даже у такой леди, как вы, есть желание ее собственного сердца, которое может показаться несоответствующим обществу или законам человека… или даже законам Бога. И все же ваше сердце хочет того, чего оно хочет, не так ли, леди Кэтрин?

В этот момент ее сердце бешено колотилось, чувствуя опасность драматического масштаба. О чем он на самом деле спрашивал ее? Знал ли он, как она относится к лорду Торнтону? Признавался ли он в своем собственном желании к ней? Смятение затуманило ее мысли. Она не могла вымолвить ни слова. Она попыталась.

— Я… я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, лорд Рэдклифф.

— Да. Вы прекрасно знаете, что я имею в виду.

Она повернула голову, боясь, что может выдать свои эмоции, если останется в его объятиях еще на секунду. Клайд стоял в стороне от них, разговаривая с высоким иностранцем, все еще державшим под руку прелестную блондинку. Мужчина указал через плечо Клайда. Он повернулся и посмотрел прямо на нее, нахмурившись на лорда Рэдклиффа, затем кивнул джентльмену. Они вместе направились к ним. Годфри молчал и стоял в стороне, потягивая бокал шампанского.

— Мистер Каллибан, пожалуйста, познакомьтесь с моей женой, леди Кэтрин.

Мужчина поклонился должным образом.

— Рад познакомиться с вами, миледи. — У него был сильный акцент, хотя он говорил по-английски так же хорошо, как любой джентльмен в Лондоне. Определить точное происхождение его акцента было сложно. Она и раньше встречала мужчин с Ближнего Востока, но ни один из них не походил на него в точности.

— Мистер Каллибан. Могу я спросить, ваша родина — Персия?

— Примерно так, миледи. У нас есть дома во многих странах. — Он посмотрел на женщину рядом с ним с жадным выражением лица, хотя она даже не взглянула в его сторону, пристально глядя вперед, безмятежно улыбаясь.

Ощущение страха, охватившее ее во время представления, теперь достигло новых высот. Это был необычный человек.

Все ее инстинкты говорили ей, что он был… злым. Как она могла подумать такое о ком-то, кого никогда раньше не встречала? Его твердое и сдержанное поведение выводило ее из себя. У него был вид человека, повидавшего тысячу ужасов, и они его совсем не тронули.

— Пожалуйста, позвольте мне представить вам мою жену, миссис Матильду Каллибан.

Красивая женщина перевела остекленевший взгляд на Кэтрин и присела в реверансе.

— Приятно познакомится, — проговорила она сладким голосом, хотя в нем не было жизни. Она выглядела как захватывающая дух машина женского совершенства.

— Я не знал, что ты в городе, Рэдклифф, — сказал мистер Каллибан. — Ты должен был дать мне знать, что ты здесь. Я мог бы оказать тебе надлежащий прием, — мужчина говорил с предупреждением в голосе, а не с приветствием.

— Я знал, что рано или поздно мы столкнемся друг с другом, Каллибан.

Все время, пока происходило это странное взаимодействие, сердце Кэтрин угрожало выскочить прямо из груди, ее пульс бешено колотился. Клайд ничего не сделал, только встал рядом с мистером Каллибаном, как будто он был его комнатной собачкой. Она не могла избавиться от ощущения, что весь этот обмен репликами был своего рода фасадом, скрывающим правду, которую она не могла понять.

— Могу я взять ваш бокал, миледи? — спросил слуга у ее локтя.

— Да. Спасибо. — Когда она поставила бокал на блюдо, она заметила лорда Торнтона на противоположной стороне фойе. Наблюдающего. Его пристальный темный взгляд, устремленный на мужчин рядом с ней, заставил ее затаить дыхание.

Мистер Каллибан повернулся, как будто почувствовал человека за своей спиной. Лорд Торнтон приподнял свой бокал в знак приветствия, хотя выражение его лица было далеко не дружелюбным. Мужчина, который с презрением и ненавистью смотрел на ее окружение, был не тем мужчиной, рядом с которым она гуляла в парке. Затем она заметила рядом с ним его друга, мистера Делакруа, с самым мрачным выражением лица, которое она когда-либо видела.

Мистер Каллибан рассмеялся.

— Сегодня вечером в опере у нас будет веселая компания, не так ли, Рэдклифф?

— Вполне.

Что происходит? Кэтрин чувствовала себя так, словно сама вышла на сцену, где все знали роли, кроме нее.

— Я полагаю, что вторая половина «Фауста» ждет вас, — сказал лорд Рэдклифф. — Посмотрим, чем все это закончится?

— Действительно. Теперь мы станем свидетелями прекрасной, заключенной в тюрьму Маргариты, которая впадает в безумие от руки Мефистофеля, — сказал мистер Каллибан.