Глава 82

Небо словно раскололось, засасывая нас с Тори в темный разлом, который жадно поглощал нас, пробуя на вкус грехи на наших костях.

Я ничего не видела. Или, возможно, я была ничем. Потому что бездна, в которой я стояла, казалась бесконечно большой частью меня, и я больше не чувствовала пальцев сестры на своих руках. Я попыталась ощутить свое тело, потянулась к Тори, уверенная, что она здесь, но в то же время совершенно не уверенная в этом.

— Все, чем вы когда-либо действительно обладали, находится сейчас здесь, с вами, — шептали звезды, их слова, как капли дождя, падали на меня, ударяясь повсюду, и уносились в вечность. — Кожа, кости и бьющееся сердце — все это не имеет никакой ценности здесь, за пределами вашего мира. Вы — огонь, который горел задолго до того, как вы узнали о собственном существовании. Одна разделенная душа, свет и тьма, идеальный баланс. Но там, где есть равновесие, есть и дисбаланс…

Я попыталась ответить голосу, который не имел ни пола, ни вообще какой-либо истинной идентичности. Но мой собственный голос был потерян, его фрагменты были разбросаны вокруг меня в безграничной пустоте. Я была едина со всем этим, и по мере того, как я проникала в него, мне открывалось ощущение каждого живого существа на земле, словно их жизни искрились в этом пространстве, с голодной, почти высокомерной потребностью существовать. В этом была какая-то цель, которую я не могла понять, и когда я потянулась к ней, голос заговорил снова.

— Осторожно, дочь пламени. Знания, подобные этим, не можно будет разучить.

Я заставила свои слова сформироваться, вытолкнула их в небытие и заставила коваться. — Где моя сестра?

— Я здесь, — произнесла она в ответ, и темнота уступила место ее ощущению, словно ее тело формировалось рядом со мной, но я все еще не могла ее почувствовать.

— Изменительница судьбы, — шипели на нее звезды. — Цена, которую нужно понести, бремя, которое нужно нести. Разрушат ли сожаления фундамент твоего выбора, связанного кровью?

— Я никогда не пожалею о том, что вернула Дариуса. Вы украли его раньше времени, и я заплачу любую цену, которую придется заплатить сейчас, — прошипела Тори, ее гнев окрасил воздух.

Осознание того, что она каким-то образом воскресила Дариуса из мертвых, одновременно и обрадовало меня, и ужаснуло тем, что она сделала для этого. Но я не могла спросить ее об этом сейчас, под тяжестью взглядов звезд.

— Чего вы хотите? — спросила я, намерение кружило в воздухе, как мотыльки вокруг пламени.

— У нас есть предложение, — прошептали звезды, и одна за другой они появлялись из темноты, как изящные драгоценности, висящие на черном полотне. Свет, который они излучали, был пропитан силой, магией, не имеющей границ, одна капля которой могла подарить жизнь или отнять ее. — Когда-то, в давно ушедшие времена, среди нас была звезда, которая боготворила фейри. Клайдиниус из Седьмого Дома.

Я нахмурилась, узнав имя падшей звезды, с которой говорила первая королева Феникс, той, что подарила ей Императорскую Звезду.

— Он наблюдал, как они поднимались, как падали, видел их любовь и гнев, слышал их смех и траурные рыдания. Но с каждым веком эта звезда уставала от всего этого. И в нем росло запретное желание, ужасное желание, не предназначенное для звезд.

— Что это было? — я вздохнула, каждое произнесенное слово создавало пульсацию в воздухе.

— Клайдиниус считал, что фейри недостойны того величия, которым мы их одарили, ибо оно было растрачено и испорчено в руках вашего рода, каждая империя поднималась, чтобы затем непременно пасть. Поэтому Клайдиниус явился ко Двору Целестины, где судьбы сплетаются нить за нитью, а судьба вращается на железной монете. Там он произнес предательские слова, выразив то самое желание, которое могло бы вывести из равновесия основы мира. Клайдиниус пожелал, чтобы мы все спустились с небес, заняли место на земле и ходили среди фейри как боги. В ответ на это заявление Арктурус из Шестого Дома сбросил Клайдиниуса с небес, где его ждала только одна судьба. Или мы так думали. Ибо мы были одурачены… Клайдиниус желал этого с самого начала, и вместо того, чтобы высвободить свои силы при столкновении с землей, Клайдиниус заключил сделку с фейри, нарушив все древние законы и совершив кощунство над учениями Истока.

— Истока? — спросила Тори.

— Исток — это начало и конец всего сущего. Она — подательница жизни, судьбы, всей реальности. Она — самая старая звезда в нашей вселенной, созидатель и разрушитель. Она установила законы самой реальности.

— Но разве вы все не должны быть нейтральными в каждой судьбе, которую вы предлагаете? — обвинила я.

— Они не нейтральны. Они делают то, что хотят, то, что их больше всего развлекает, — прорычала Тори.

— Мы ищем гармонию во всем. Мы справедливо склоняем чашу весов, вечно ищем точку блаженства. Нам не нужны ни чувства, ни эмоции. Правильное или неправильное. Звезда никогда не должна быть развращенной, это невозможно в царстве всего сущего. Но Клайдиниус был исключением.

— Чушь, — фыркнула Тори. — Вы все одинаковы. Если бы вы были справедливы, то нам не пришлось бы проходить через все это.

— Это не мы прокляли вас, — прошептали звезды, и я почувствовала, как истина этих слов доносится до самого моего основания, словно я знала это все время, но до сих пор не могла осознать.

— Клайдиниус проклял нас, — сказала я, увидев настоящую глубину этой правды. Он вышел за пределы этих звезд, нарушив все планы, которые они могли бы составить для нас. Я чувствовала, как эта неосязаемая сила клубится в воздухе, и почти ощущала, как узы проклятия привязывают мою душу к той единственной звезде, которая наложила его на нашу родословную. Мы были пленниками мести Клайдиниуса, и ничто из того, что мы сделаем в этой войне, не принесет успеха в долгосрочной перспективе, пока мы не найдем способ освободиться от него.

— Что за нарушенное обещание? — в отчаянии спросила я. — Если мы сдержим его, мы разрушим проклятие, верно? Мы сможем восстановить равновесие.

— Да, дочь пламени, — ответили они. — Королевы коронованы, королевство преклонило колени у ваших ног. Выбор теперь в ваших руках.

— Какой выбор? — потребовала Тори.

Тьма, наконец, сдвинулась и растеклась вокруг меня, как чернила, прежде чем я обнаружила, что стою в воспоминаниях о прошлом. Я узнала Эльвию Вега, первую Королеву Феникс, стоящую на коленях перед звездой Клайдиниус.

— Версия этого воспоминания, которую ты увидела в кристалле Сердца Памяти, была изменена королевой Авалон Вега спустя многие поколения после этой ночи, — сказали звезды. — Она хотела, чтобы ни один Феникс никогда не сдержал обещания, данного падшей звезде. Она хотела передать силу Императорской Звезды по линии Вега, чтобы навсегда закрепить их положение как королевских особ. Это, дочь пламени, осколок памяти, который был уничтожен…

Я перенеслась в сознание королевы Эльвии, снова увидела все ее глазами и почувствовала, как душа Тори соединяется с моей.

Мою ладонь болезненно покалывало в том месте, где она все еще лежала на сверкающей поверхности упавшей звезды. Яркость заставила меня вздрогнуть, глазам стало больно, а в ушах нарастал звон. Я закричала, когда он усилился, умоляя пощадить меня, не зная, не разозлила ли я его каким-то образом. Но тут часть звезды раскололась у меня на ладони — мощный взрыв магии отделил ее от самой звезды. Свет померк, и на моей ладони остался лежать грубый, необработанный кусок звезды, который гудел от невообразимой силы, настолько прекрасной, что я лишилась дара речи.

— Овладей моим сердцем, и ты выиграешь свою войну. Но когда все будет кончено, ты вернешь мне мое сердце и используешь его для последнего заклинания, на которое способен только фейри.

— Какого заклинания? — я вздохнула, страх узлом завязался в моей груди, когда ужасное предчувствие охватило меня.

— Ты вдохнешь жизнь в мое сердце, когда оно вернется ко мне. Ты предложишь мне силу принять облик фейри и ходить среди мира.

У меня сжалось горло при одной мысли об этом, мысль о том, что звезда может жить на земле, казалась совершенно неестественной. Но сила жадно лизала мои пальцы, и хотя сердце звезды было зажато в моем кулаке, я не в силах была отказаться от искушения. Я могла выиграть свою войну и передать этот дар своим детям.

— Если ты не вернешь мое сердце, это приведет к ужасным последствиям, — предупредила звезда, и мое тело задрожало от предзнаменования разрушения, которым были наполнены ее слова.

— Как долго? — спросила я. — До тех пор, пока его не придется вернуть?

— Сто лет, не больше. Купи себе и своему ребенку славу, которой ты жаждешь, а потом пусть кто-нибудь из твоего рода предложит мне то, что я ищу.

Я кивнула, с облегчением осознавая, что могу претендовать на эту силу так долго.

— Я позабочусь о том, чтобы оно было возвращено. И обещание будет выполнено, — поклялась я, и щелчок силы ударил меня в грудь, связывая тело и душу с этим обещанием, оставив меня бездыханной, поскольку оно вошло в мою кровь.

— Тогда дело сделано, — прошипела звезда.

— Спасибо, — вздохнула я, и от этих слов земля затряслась, а небо запело.

Нет, не запело. Этот прекрасный, преследующий шум, который висел на краю моего слуха, был криком, звезды над головой пытались бросить вызов тому, что было сделано, тому, что эта звезда предложила мне, вопреки всей природе своего рода и моей.

Нас с Тори выдернули из воспоминаний, и страх эхом разнесся вокруг меня в бездне, а все звезды скорбно сверкали.

— Вы владеете сердцем Клайдиниуса, — тревожно шептали звезды. — Императорская Звезда жаждет вернуться к нему, но если вы сдержите обещание, то навлечете на землю чуму. Не будет мира, только бедствие и смерть. Мы боимся, что Клайдиниус попытается стать верховной властью в вашем мире, а пока он царствует внизу, мы не сможем царствовать наверху. Все будет потеряно. Все падет.