Мое нутро дернулось, а разум вернулся к тому моменту, когда я увидел Лавинию в ее ужасном гнезде теней, рождающую на свет это отвратительное теневое отродье, откусывая голову какого-то бедного ублюдка.

Я плотнее прижался к Калебу, пытаясь отогнать воспоминания, но они продолжали настигать меня, как та демоническая вагина. Она хотела втянуть меня в себя и не выпускать. Она словно наметила меня для своей следующей трапезы, эта зияющая дыра думала обо мне сейчас, желая поглотить меня в небытие.

Нет, нет, нет, я не могу вот так умереть в лапах чудовищного влагалища.

— Сет, ты меня душишь, — прохрипел Калеб, и я понял, что моя рука сомкнулась на его шее.

Я ослабил хватку, сосредоточившись на алкоголе, к которому мы направлялись, гадая, сколько мне придется выпить, чтобы забыть об ужасной дырке Лавинии.

Мы прибыли на пляж, где уже вовсю шла вечеринка, и я спрыгнул вниз, пробежался по песку и схватил бутылку рома из ящика с яблоками, который кто-то там оставил. Вероятно, этот кто-то крикнул «эй!», когда я убегал с его ромом, но такова жизнь.

Я заметил Джеральдину в воде, обнаженную, лицом к горизонту, исполняющую какой-то странный танец, который группа повстанцев, включая Джастина Мастерса, исполняла вместе с ней.

— Максу это не понравится, — указал я на нее бутылкой рома, возвращаясь к Калебу.

— Не похоже, что он сейчас здесь. — Калеб огляделся вокруг, а я откупорил бутылку рома, гадая, куда подевался Макс — в последний раз, когда я его видел, казалось, что они с Джеральдиной собираются заняться сексом, но вот она здесь, голая, как рассвет, а его нигде не видно.

Я сделал долгий, долгий глоток из украденной бутылки, безмолвно умоляя ее успокоить вихрь чахнущей/демонической вагины/горести, который засорял мой разум. Выпивка жгла, как сука, и я уже почти опустошил бутылку, когда Калеб обернулся и выхватил ее у меня.

— Притормози, засранец, — сказал он, делая глоток, и тогда моя голова поплыла.

— Эй, Хэдли! — позвал Калеб, заметив своего брата, сидящего у костра, играющего с пламенем и создающего из него различные фигуры с помощью своей магии. Напротив него сидели мой младший брат Грейсон и сестра Афина.

Брат Калеба вскочил на ноги и направился от костра к нам, смахнув с глаз темную прядь волос, и с таким недовольным видом, словно ему в задницу воткнули вилы, как только он присоединился к нам.

— Что с тобой? — спросил Калеб.

— Афина ведет себя как сука. Опять. Ничего нового, — сказал он.

— Следи за своим языком, или я его вырву, — прорычал я, встав перед ним.

Хэдли вздохнул, выглядя так, будто он действительно подумывает о том, чтобы взять меня на мушку, и как бы мне не хотелось выбить все дерьмо из младшего брата Кэла, я был более чем готов это сделать, если он не перестанет быть засранцем по отношению к моей сестре.

— Ладно, — сухо сказала Хэдли. — Афина ведет себя как самка собаки.

— Так-то лучше, — я шагнул вперед, чтобы погладить его по голове, но он с рычанием отбросил мою руку. Злобный маленький Вампир, таким он и был. Он не был похож на расслабленного Калеба; он всегда был напряжен, как будто собирался укусить. — Играй хорошо, или тебе вообще не разрешат с ней играть.

Хэдли закатил на меня глаза, но больше ничего не сказал, и я пронесся мимо него, оставив его с Калебом, и вприпрыжку направился к брату и сестре. Я столкнулся с ними, сбив обоих с бревна, на котором они сидели, и прижав их к своей груди.

— Аргх, Сет, — прорычала Афина, пытаясь вырваться, но Грейсон рассмеялся и прижался ко мне. Клянусь, у Афины был наименее волчий характер в моей семье, половину времени ее приходилось заставлять обниматься, но в конце концов она всегда уступала. Она боролась со своей потребностью в объятиях, но всем нужны объятия.

Я прижался к ним обоим, удерживая их и напоминая, что я их старший брат и Альфа, так что если я хочу обняться, то я это сделаю.

Когда я наконец отпустил их, Афина надулась, оглядываясь по сторонам, словно беспокоясь, что я повредил ее драгоценную репутацию.

— В чем дело, щеночек? — я постучал костяшками пальцев по ее щеке, и она отбила мою руку.

— Она злится на Хэдли, — ввел меня в курс дела Грейсон. — Потому что она любит его.

— Заткнись. — Афина вскинула кулак и с рычанием врезала им по руке своего близнеца. — Я не люблю его, я его презираю. Он как блоха, которая не хочет умирать.

— Афина, — огрызнулся я. — Не говори так. Ты же не хочешь, чтобы Хэдли умирал.

Она поджала губы. — Может быть, и хочу.

— Что случилось? — обеспокоено спросил я, придвигаясь к ней.

Грейсон хныкал, пытаясь прижаться к Афине, но она оттолкнула его, устремив взгляд на огонь, а не на нас.

— Хэдли нашел открытку, которую Афина получила от своего друга Леви, — прошептал мне Грейсон, как будто Афина не могла его услышать. Мое сердце сжалось, когда я вспомнил о парне, с которым Афина училась в средней школе. Они были лучшими друзьями в течение многих лет, но потом Леви погиб в аварии во время семейного путешествия в Алестрию, и Афина так и не смогла с этим смириться. За день до смерти он прислал Афине открытку, в которой рассказал о своей поездке, но что еще хуже, в этом послании он открыл свои чувства к ней. И она так и не смогла разобраться во всей этой ситуации, потому что его на хрен убили еще до того, как она смогла увидеть его вновь.

— Заткнись, Грей, — прорычала она, но он продолжал, еще больше понизив голос и придвинувшись ближе ко мне, как будто это могло что-то изменить.

— Хэдли сделал фотографию и выложил по всему Фейбуку, призывая «таинственного возлюбленного» Афины объявиться, потому что Леви даже не подписался своим именем. Но Хэдли не знает, что он умер, а Афина ему не говорит, — прошептал он.

— Кто умер? — Хэдли мгновенно обернулся к нам, глядя на Афину, чья челюсть скрежетала так, будто она превращала зубы в пыль.

— Никто. Отвянь, — огрызнулась она, поднимаясь на ноги. Он был выше ее, но она выглядела такой же свирепой, откинув плечи назад и приготовившись к драке.

— В чем твоя проблема? — шипел он. — Не можешь смириться с тем, что я раскрыл твои тайные отношения? Да кого это волнует? Что ему скрывать? Он что, сторонник лжекороля? — Хэдли усмехнулся.

Афина вскинула руку, из нее вырвался поток воздушной магии и опрокинул Хэдли в огонь.

Он выругался, смахнул стихию своими дарами и вскочил на ноги, собрав все пламя в шар и запустив его в нее. Она отпрыгнула в сторону, чтобы уклониться, но пламя опалило кончики ее волос, и она задохнулась, поглаживая пряди, не успевшие загореться.

— Почему ты не можешь просто не лезть в мою жизнь, паразит? — рявкнула она.

— Это маленький остров, милая, куда мне деваться? — Хэдли бросился на нее.

Она оскалила зубы, Волк в ней поднялся, и я подумал, не перейдет ли это в тотальную драку.

— Может, в море? Доплыви до дна океана и посмотри, сможешь ли ты задержать дыхание на час, — холодно сказала Афина.

Хэдли резко выдохнул через нос, хотя я успел заметить боль в его глазах, прежде чем он снова отключился от мира, и его лицо превратилось в ледяную маску ненависти. Он подошел к ней и выставил воздушный щит в паре дюймов от ее тела, когда она бросила на него вызывающий взгляд.

— Почему бы тебе не сбежать и не разыскать своего любовничка? — усмехнулся он. — Ты собираешься рассказать ему о том, как ты раздвигала ноги для меня прошлой ночью и выкрикивала мое имя так, словно это была твоя любимая звезда на небе?

Лицо Афины побледнело, и я с рычанием вскочил на ноги.

— Ты обещал, что не расскажешь, — в ужасе прошептала Афина, затравленно глядя на него, и у Хэдли отвисла челюсть.

— Кого ты больше стыдишься? Меня или своего тайного парня? — неприязненно спросил он. — Потому что, возможно, это мы должны стыдиться своей слабости к тебе.

— Хватит, — огрызнулся я, подходя к ним, но Афина покачала головой, а затем развернулась и убежала в толпу на пляже.

Я успел словить в кулак капюшон свитера Хэдли, прежде чем он сумел убежать вдаль, и он зарычал, глядя на меня. — Что?

— Во-первых, еще раз так с ней заговоришь, и я оторву твои яйца и заставлю проглотить их одно за другим. Во-вторых, у нее нет тайного парня. Эта открытка от парня, который умер много лет назад. Он был ее лучшим другом в школе, и это все, что я могу сказать по этому поводу, потому что не мне тебя просвещать. Но если Афина когда-нибудь простит тебя за этот бардак, то, возможно, она расскажет тебе. Но я думаю, что нет. И если ты не извинишься перед ней до рассвета, я сделаю ту штуку с яйцами. А потом переломаю тебе ноги. И я могу оторвать твои уши и скормить их голодному дельфину. У тебя много частей, Хэдли, и там много дельфинов, — я повернул его голову в сторону моря, а затем сильно хлопнул его по спине, заставив споткнуться на пути за моей сестрой.

Он оглянулся на меня через плечо, шок укоренился в его чертах.

— Он мертв? — прохрипел он.

— Да, — подтвердил я. — И она так и не попрощалась с ним. Так кто теперь сука?

— Блядь. — Он провел пальцами по волосам, а затем в мгновение ока скрылся от нас, выкрикивая имя моей сестры. Мне было интересно, найдет ли он ее, учитывая, что она отлично умела прятаться, когда хотела. Но с другой стороны, Хэдли был Вампиром с явным пристрастием к ее крови, так что у него, вероятно, был полуприличный шанс.

Я повернулся к Грейсону, который потягивал пиво, поглядывая на меня с бревна. Он был не из тех, кто любит драмы, скорее, он был тем парнем, который плывет по течению. — Этим двоим действительно нужно просто поговорить друг с другом.

— Не знаю, чувак, Афина так просто не отпускает дерьмо, — сказал я. — Извинения не помогут.

— Да… — Грейсон встал и посмотрел через мое плечо, привлекая мое внимание к Максу, который бежал по пляжу. Я повернулся, чтобы посмотреть, как он несется, одетый в черную рубашку и джинсы, его брови нахмурены, а глаза устремлены на обнаженную Джеральдину в воде.

— Джерри! — крикнул он, но если она и услышала его, то не подала никаких признаков, продолжая покачиваться и подпрыгивать в воде, подняв руки над головой, а члены О.С.Е.Л. вокруг нее подражали ее движениям. — Надень хотя бы бикини!