Подросток-убийца схватил ремень своего отца с дивана и сделал четыре быстрых шага назад. К его облегчению, отец все еще спал.

«Ты должен был убить меня этим, когда у тебя был шанс», ― подумал он, рассматривая пояс.

Даниэль медленно обернул ремень вокруг шеи отца. На затылке он просунул один конец ремня через пряжку и петлю. Наконец, он изо всех сил потянул за конец ремня, затягивая его, пока тот не начал душить Фрэнка.

Его отец очнулся ото сна, как только Даниэль затянул ремень. Он наклонился вперед в своем кресле и вцепился в шею — удивленный, растерянный, испуганный. В конце концов, он не знал, что вокруг его шеи был обмотан ремень. Он даже не осознавал, что его сын стоит позади него. Он только знал, что по какой-то причине задыхался. Его глаза вылезли из орбит, а язык вылез изо рта, он шипел и фыркал.

Пока его отец вертелся в кресле, пытаясь отстегнуть ремень, Даниэль набросил полиэтиленовый пакет на голову Фрэнка и потянул его назад. Дыхание Фрэнка участилось, пакет зашуршал — он запаниковал и начал задыхался. Мужчина наклонился вперед, извиваясь влево и вправо, но не мог вырваться из хватки своего сына. Он чувствовал, что исчезает, зрение темнеет, а слух угасает.

Фрэнк вгрызся в пакет, потом качнул головой и проделал дырку в пластике. Порыв свежего воздуха вошел в его легкие, хотя пояс по-прежнему ограничивал дыхательные пути.

— Проклятье, — пробормотал Даниэль.

Мальчик побежал обратно на кухню. Он остановился возле раковины и схватил поварской нож с подставки для ножей. Он вернулся в гостиную и обнаружил отца, спотыкающегося между диваном и журнальным столиком, с ремнем на шее и мешком на голове.

Даниэль бросился вперед.

— Умри!

Он ударил отца ножом в живот — один, два, три, четыре раза. Он дважды ударил его ножом в грудь, когда Фрэнк упал на диван. Каждый удар ощущался чувствительным, а затем следовало жжение. Темная кровь брызнула на диван, журнальный столик, пол и стену.

Сквозь мешок, все еще закрывавший глаза, Фрэнк наконец узнал своего сына, но глаза отказывались верить в это. На секунду он полностью перестал дышать.

— П-подожди, Дан-Даниэль, я люблю… ― скрипуче прохрипел он.

Даниэль снова ударил отца ножом в живот, не обращая внимания на его попытку заговорить. Фрэнк попытался прикрыть кровоточащие раны на животе руками. Парень неоднократно наносил удары ножом по тыльной стороне кистей и предплечий. Кожа на его руках облезла вокруг ран, и сквозь кровь виднелись белые кости.

Подросток поднялся и снова ударил отца ножом в грудь, целясь в сердце. Однако он промахнулся на дюйм. Он дважды вонзил лезвие ему в шею, а затем пять раз ударил его по лицу. Он рассек Фрэнку щеки, нос и лоб. Все его лицо было покрыто теплой кровью. Прозрачный полиэтиленовый пакет даже покраснел от крови.

— Умри! Умри! Умри! — кричал Даниэль.

Он отступил назад, пока его ноги не врезались в кофейный столик. Он уставился на отца. Мертвый, подумал он, совсем как Роберт. Он посмотрел на себя и усмехнулся. Его руки, грудь и живот были залиты кровью отца. С кончика лезвия тоже капала кровь, шлепаясь на деревянный пол.

Мальчишка мгновенно перестал смеяться. Он почувствовал, как пара глаз осуждающе наблюдает за ним издалека. Обернулся и ухмыльнулся.

— Мама, твоя очередь, — мягким голосом сказал он.

Кэрол стояла в коридоре рядом с лестницей, опустив руки по бокам. Ее челюсть отвисла, но она не сказала ни слова. Не могла. Жестокое нападение стерло ее словарный запас.

Даниэль сделал шаг к ней.

— Умри.

Кэрол завизжала во все горло и побежала по коридору. Она сделала первое, что пришло в голову: побежала обратно в ванную. Даниэль следовал за ней, мчась по коридору. Прежде чем его мать успела повернуть замок, он повернул ручку и схватился за дверь, не давая ей запереть его.

Кэрол прислонилась к двери.

— Стой! Нет, детка, не делай этого!

Даниэль снова взялся за дверь, заставив ее ноги соскользнуть с дверного проема.

— Роберт! Роберт, помоги мне! О, Боже, зачем ты это делаешь, Даниэль? О, Боже... О, нет...

Парень еще раз ударил дверь плечом. Кэрол потеряла равновесие и упала на колени между унитазом и ванной.

Не говоря больше ни слова, Даниэль схватил Кэрол за волосы и ударил левой стороной ее головы о край ванны. На ее левом виске немедленно образовалась рана, из которой брызнула кровь, как из водяного пистолета. Ее зрение на секунду потемнело. Внезапное чувство истощения и тошноты настигло ее. Она почувствовала давление в черепе, как будто ее мозг вот-вот взорвется.

Даниэль сунул ее голову в унитаз, и правая сторона ее головы ударилась о край. На ее голове не образовалась новая рана, но ее зрение снова померкло. Она издала омерзительный стон, медленный и глубокий. Кровь струилась по ее щеке, как пот после марафона. Слюна капала на ее нижнюю губу и падала на линолеумный пол. Женщина бессвязно бормотала.

Даниэль наклонился ближе к ее уху.

— Я действительно любил тебя, но… я должен сжечь все мосты, понимаешь? Это будет лучше для меня и Дженни. Это лучше для всех нас. Прощай мам.

Он схватил ее за волосы обеими руками и поднял с пола, затем окунул ее голову в туалетную воду. К его крайнему удивлению, его мать не сопротивлялась. Она дергалась и дрожала, но не пыталась поднять голову от кровавой, пузырящейся туалетной воды. Она потеряла сознание через несколько секунд после второго удара, но Даниэль этого не осознавал.

Тем не менее, он держал ее голову под водой и ждал, пока она не утонет. Секунда казалась минутой, минута казалась часом.

Через пять минут Даниэль отпустил ее волосы. Он пошатнулся в обратном направлении, пока не ударился о стену рядом с дверью. Он уставился на тело своей матери, потрясенный собственными действиями. Слезы навернулись на его глаза, когда до него наконец дошло: моя мама мертва. Он изо всех сил пытался проглотить ком в горле. Он всхлипнул и покачал головой.

Его голос дрогнул.

— До свидания, мам. Я… увидимся на... на небесах, верно? Я приведу Дженни. Я люблю тебя.

Он вытер глаза и вышел из ванной, а затем поднялся по лестнице.

― Теперь нет пути назад. Я должен закончить это. Должен убить парней...