Глава 21

Антониа

Выходные с Марко и знакомство с некоторыми его родственниками наложило горько-сладкий отпечаток. С одной стороны, я была в восторге. Тиг и Делия оказались чертовски круты, а мама Марко, Кармелла, напомнила мне актрису Кэтрин Нардуччи из фильма «История Бронкса». У нее была безграничная любовь к своему сыну. В целом, семья Марко замечательная, и благодаря их отношению ко мне, я чувствовала себя одной из них. Словно я принадлежала их дому.

Но, с другой стороны, я скучала по папе. По тем отношениям, которые у нас были раньше. И чем больше я об этом размышляла, тем больше понимала, что моя новая работа была не причем. Все изменилось с тех пор, как я достигла половой зрелости. Стажировка стала всего лишь соломинкой, которая сломала хребет верблюду.

Отцы и дочери – странные создания.

Папа – это первая любовь маленькой девочки. Он является неизменным героем на протяжении всего ее детства. Мужчина, который отпугивает монстров под кроватью и целует все ее бо-бо. Мужчина, который учит крутить педали велосипеда, и тот, кто опускает сиденье, открутив тренировочные колеса, давая тем самым возможность лететь самостоятельно.

Но что-то меняется, когда приходят те неловкие подростковые годы.

Мужчина начинает бояться маленькой девочки. Он понимает, что где-то вдалеке тикают часы, и однажды ему придется с ней расстаться. Он пытается подготовиться, но ничего не помогает. Руки, которые когда-то подтолкнули ее к полету, внезапно пытаются оттащить ее назад.

Ему хочется больше времени.

Он мечтает нажать на кнопку паузы.

Пытается перемотать трек назад, но все, что в итоге делает – ломает то единственное, что пытался сохранить.

Мой отец может совершать плохие поступки, но он все еще мой отец.

Он все еще моя первая любовь.

Герой моего детства.

То, что произошло между мной и Марко, никуда не денется. По крайней мере, такое впечатление сложилось у меня в эти выходные, и, если честно, я этого не хочу. Впервые в своей взрослой жизни я счастлива. Этот парень – все, о чем я мечтала, и он хочет меня такой, какая я есть. Он не стремится подняться по карьерной лестнице, засадив моего отца за решетку.

Ему важна только я.

Девушке не следует выбирать между своим отцом и мужчиной, который делает ее счастливой. Мужчиной, которого, по ее мнению, она любит. Тем, кто может стать героем остальной части ее истории.

Вот почему я попросила Марко пойти со мной, чтобы поговорить с моим отцом. Если получится преодолеть пропасть между нами и каким-то образом заставить его увидеть, что Марко не враг, тогда, возможно, мы с папой сможем исправить весь ущерб, нанесенный подростковым возрастом.

Будучи удивительным парнем, Марко согласился помочь. Я знала, что это отняло у него много сил. Как мой отец дал клятву служить своему клубу, так и Марко дал клятву защищать Нью-Йорк. Они никогда не сойдутся во мнениях по многим вопросам, но Марко готов попробовать, и это все, о чем я просила.

После того, как он высадил меня на работе, я позвонила папе. Он не ответил, что меня встревожило. Несмотря на наши разногласия, мы никогда так надолго не прекращали общение. Я отправила смс, сказав, что заеду после работы, и опустила тот факт, что я буду с Марко.

Прошло несколько часов с тех пор, как я отправила сообщение, а ответа до сих пор нет. Я не могу сосредоточиться на приходящих электронных письмах, потому что в глубине души чувствую, что что-то не так. Обычно я бы позвонила одному из парней, чтобы убедиться, что враги отца не бросили его изрешеченным пулями на обочине дороги, но этот мост сожжен.

Принцессу мотоклуба сбросили с ее хромированного трона и заклеймили как предательницу.

Вздыхая, я кручу скрепку, с которой играла последний час. Экран телефона мигает при входящем звонке, и меня охватывает облегчение, когда я вижу имя папы. Отбросив канцелярские принадлежности в сторону, принимаю вызов и подношу телефон к уху.

– Папа?

– Слушай меня очень внимательно, – выдавливает он. – Я знаю, ты настроена жить своей собственной жизнью и трахать мне мозг в процессе, но придется отложить наши дерьмовые отношения в сторону и немедленно приехать. Ритмо ждет тебя снаружи. Антониа, это вопрос жизни и смерти. Всех членов клуба арестовали. Нет времени закатывать истерику или лезть в мою задницу. Ты меня слышишь?

Я с трудом сглатываю.

В тоне его голоса резкость, к которой я уже привыкла. Верный признак того, что он не блефует.

– Ради всего святого, ответь что-нибудь!

– Хорошо, – хрипло шепчу я. – Сейчас приеду, – быстро обещаю я и, прежде чем успеваю отключить звонок, вскакиваю на ноги. Перекинув сумку через плечо, кладу телефон в карман. Не утруждаю себя выключением компьютера и не убираю свое рабочее место. Даже не стучу, когда врываюсь в кабинет Сорайи. Говорю ей, что у меня срочное семейное дело и что мне нужно немедленно уехать.

Это звучит лучше, чем: «Эй, мне нужно уехать. В моей семье одни преступники, и их арестовали».

Не давая Сорайе возможности ответить, убегаю из ее кабинета так быстро, как только позволяют ботинки, и выбираю лестницу вместо лифта. Так быстрее, а время имеет решающее значение.

Когда, наконец, добираюсь до парковки и замечаю Ритмо, меня охватывает чувство страха. Словно мое тело и разум предупреждают о том, что вот-вот произойдет нечто ужасное.

Хотела бы я не отмахиваться от этого так легко.

Может, тогда я была бы готова к тому моменту, когда мой мир рухнет.

Говорят, плохие парни подкрадываются незаметно.

Ну, продажность одного полицейского я тоже не заметила.

К своему стыду.