Антониа прерывает меня.

– Я верю тебе, – шепчет она, ее глаза полны слез. – Прости за все, что я сказала, и за то, что ударила тебя.

– Хороший правый хук, – поддразниваю я, пытаясь поднять настроение. Это срабатывает, потому что девушка слегка улыбается мне. Но быстро проходит, и выражение ее лица становится серьезным.

– Что будет дальше?

– Ну, для начала, мы примем душ, оденемся и потащим свои задницы в здание суда, потому что через час твой отец предстанет перед судьей. Прежде чем они отвезут его в Райкерс, вы поговорите, и я буду рядом. – Плотина прорывается, и слезы текут по щекам Антонии, пока я продолжаю: – потом мы вернемся домой, и я буду заботиться о тебе. Больше никаких недомолвок. Не убегаем друг от друга. Положись на меня, Антониа, доверься и позволь любить тебя, потому что это все, что я хочу делать.

Сегодня, завтра, каждый гребаный день, пока не умру.

Я просто хочу любить ее.

* * *

– У вас пять минут, – предупреждает мама Антонии, ее взгляд мечется между Танком и дочерью. Она отходит, давая им возможность побыть наедине, но я не следую ее примеру. Я обещал, что буду рядом, и, если Антониа не скажет сделать иначе, я останусь.

– Вот и все, – шепчет она, пристально глядя на своего отца.

– Это ненадолго, – хрипло обещает он. – У нас не так много времени, поэтому я сразу перейду к делу. Не хочу, чтобы ты грустила, Тоня. Не хочу, чтобы ты провела следующие пять лет, оплакивая меня. Со мной все будет в порядке, особенно если я буду знать, что ты здесь, живешь той жизнью, о которой мечтала. – он делает паузу, чтобы сглотнуть, и смотрит на свои скованные руки. – Я не должен был вешать тебе лапшу на уши насчет твоей работы и сомневаться в твоих суждениях, – говорит Танк, поднимая голову и глядя на меня. – Я был неправ.

Он снова поворачивается к Антонии.

– Из всех мужчин…

– Знаю, знаю, – шепчет она. – Я выбрала полицейского.

– Из всех мужчин ты выбрала единственного достойного, – продолжает Танк. Его взгляд возвращается ко мне. – Не заставляй меня жалеть о своих словах, офицер.

– Ни в коем случае. Даю слово.

Он кивает и снова сосредотачивает свое внимание на дочери.

– Я люблю тебя, милая. Больше, чем кого-либо в этом мире. – его голос срывается, а глаза наполняются слезами. – Никогда не забывай этого.

Антониа отпускает мою руку и бросается к Танку, обвивая руками его шею. Когда она обнимает его, его запястья напрягаются – металл впивается в кожу. Я поворачиваюсь к судебному приставу. Вытаскивая свой значок из-под рубашки, показываю его ему.

– Он не представляет опасности, расстегните наручники.

– Офицер…

– Дайте ему обнять свою дочь, – выдавливаю я, крепко сжимая челюсти.

Пристав что-то бормочет себе под нос и подходит к Танку. Антониа отстраняется от отца и переключает внимание на судебного пристава, наблюдая, как тот снимает наручники с запястий ее отца. Танк сокращает расстояние между ними, но вместо того, чтобы обнять, он поднимает руки к ее лицу и обводит каждую линию. Затем прижимается губами к ее лбу. Слезы, которые он сдерживал, катятся, когда он обнимает дочь.

Я – человек, который не осознавал, насколько пусты были мои руки, пока я не держал в них весь мир, а Танк – человек, который до сих пор не осознавал, насколько полны были его руки.

Двое мужчин, связанных одной женщиной, которую мы считаем своим миром.

Танк открывает глаза и смотрит на меня.

– Спасибо, – хрипит он.

Я киваю, но на самом деле это мне следовало его благодарить.

Без Танка не было бы Антонии, и мои руки до сих пор были бы пусты.

* * *

– Ты в порядке? – спрашиваю девушку, как только мы покидаем здание суда.

– Нет, но скоро буду, – говорит она, обнимая меня. – Спасибо тебе за то, что ты провернул с наручниками.

– Слегка свел с ним счеты, – бормочу я, наклоняя голову, чтобы прижаться губами к ее губам.

Прошло всего несколько дней, но я скучал по Антонии.

– Эй, – она отстраняется на дюйм и прикусывает нижнюю губу. Даже с опухшими от слез глазами, она все равно умудряется украсть мое дыхание.

Однажды вы просыпаетесь, и это просто происходит.

Не существует ни закономерностей, ни причин.

Вы машете белым флагом и сдаетесь.

– Не так давно я ходила на свидание с полицейским, – продолжает Антониа, выпуская губу и крепче обнимая меня. – Он водил меня в маленький ресторанчик недалеко отсюда, где готовят лучшие сэндвичи с копченой говядиной, непристойно разговаривал и обещал трахнуть меня как джентльмен.

– Да он просто находка.

– О, точно, а знаешь, что было самым лучшим? Оказывается, он держит слово.

– Все-таки трахнул тебя как джентльмен? – поддразниваю я, наблюдая, как Антониа запрокидывает голову и смеется.

– Именно, – улыбаясь, тихо произносит она. – Оказывается, он действительно хороший парень.

Хороший парень, который планирует снова купить сэндвичи с пастормой и оттрахать девчонку, как настоящий джентльмен.