Я не могла поверить, что он был здесь, такой незащищенный, в этот час, на Городской площади. Дикость в его глазах говорила о секрете и заставила меня улыбнуться.

— Я не могу, мне нужно забить еще одну могилу, — объяснила я, пытаясь скрыть эффект, который произвело на меня его присутствие.

— Тебе интересно?

— Фэллон Гримальди, — Джулиан цокнул языком, — я знал, что ты хотела меня только ради моего тела.

Я усмехнулась и оглядела площадь, чтобы посмотреть, наблюдает ли кто-нибудь за нами, но никто сюда не смотрел. Никто не наблюдал за фриками. Никому не было дела ни до меня, ни до того, что я делала. Мы как-то странно уставились друг на друга, как будто это был безмолвный спор. Наши взгляды боролись друг с другом, пока не раздался мой голос.

— Джулиан…

— Фэллон, — настаивал он, кивнув головой. — Пойдем со мной. Мне нужно всего лишь мгновение вашего времени.

Я огляделась еще раз, прежде чем скользнуть за угол «Бобов» вслед за ним.

Я последовала за Джулианом по Приморской улице в переулок, и моя грудь затрепетала, как будто в моем сердце бешено колотилось сердце. Как только тени поглотили нас, Джулиан повернулся и схватил меня за бедра. Мое дыхание замерло на краткий миг, предвкушая его.

Его пальцы сомкнулись на моих боках, толкая меня назад. Спираль жара поднялась внутри меня, влилась в мою кровь. И его полные крика глаза впились в мои, когда я ударилась спиной о кирпичную стену.

— Давным-давно, — торопливо сказал он, наклоняясь ко мне. — Жил-был один Язычник, такой потерянный, он кричал так громко… — он поднял мои руки высоко на стене и переплел свои пальцы с моими,

— Он следовал правилам, следовал кодексу, но никогда не следовал бесполезной вещи в своей груди.

Его руки скользили по моим вытянутым рукам, его ладони гладили меня, как холодный лосьон по моей коже.

Мое тело прислонилось к стене, и я прочистила пересохшее горло, не сводя с него глаз. — До сих пор. Ты должен был сказать… до сих пор.

Джулиан прижался своими бедрами к моим и наклонился губами к моему уху.

— До сих пор.

Мой рот приоткрылся, и я закрыла глаза. У меня перехватило дыхание, когда он обхватил ладонями тепло моей шеи, заменив его своим холодом. Его дыхание было как корица, обжигающее, когда он соблазнял мои чувства.

Его голос упал до шепота:

— До тебя. И я услышала в нем надлом, бездну боли, которая скрывалась за изгибами его слогов.

До тебя. Два слова, которые связали нас.

Два слова, которые создали пространство, в котором мы были поняты друг другом.

Никаких вопросов.

— Прости, — продолжил он мне на ухо. — За то, что меня не было там утром после—

— Все в порядке, — обрываю я его, качая головой. — Ты в порядке.

Я прикусила губу, положила руку ему на грудь. Теперь он был здесь. — Это все, что имеет значение.

Потом он поцеловал меня. О, боже! И он целовал меня. Я не могла дышать, когда его язык двигался против моего, как обсидиановый вихрь, отчаянная сила требовала принять его таким, какой он есть, принять это положение, в котором мы были. Я поцеловала его в ответ, толкая и притягивая, сопротивляясь и крича.

Я слышу тебя, Джулиан. Я слышу! Секреты и обещания, которыми мы обменивались, как пактом. Он обхватил мое лицо ладонями и приподнял меня на цыпочки, и я была волной, которую несло его течением, на его губах.

Он целовал меня, и я летела…

— А-а-а-а-а! — раздался крик! И пронзил мои барабанные перепонки!

Словно рефлекс, ладонь Джулиана закрыла мои глаза в тот же момент, когда его голова дернулась в сторону. Его грудь вздымалась, прижимаясь к моей, его мышцы подергивались под кожей, готовые броситься… бежать.

— КТО-НИБУДЬ, ПОМОГИТЕ!

— Мне так жаль.

Боль запечатлелась в его словах — боль, потому что он должен был уйти.

Три слова, которые были намного больше, чем три слова.

Они были пространством между нами.

Никаких вопросов.

Затем его рука упала с моего лица, и порыв холодного ветра коснулся моей кожи.

Мне не нужно было открывать глаза, чтобы понять, что Джулиан ушел.

Я была потрясена тем, как холод пронзил его отсутствие.

— ФЭЛЛОН, БОЖЕ МОЙ, ФЭЛЛОН!

Моя кожа, мои губы, везде, где он был, теперь это казалось странным по сравнению с остальным моим телом. Больше не полностью моя. Это чувство ускользнуло от меня. Резко упали. Прыгнул и покинул стратосферу.

— Ты ранена?!

Кэрри Дрисколл появилась передо мной, изучая мои черты. — Не волнуйся, помощь идет, — сказала она мне, и я хотел что-то сказать. Я хотела сказать ей, что мне не нужна помощь, что он не сделал ничего плохого! — Слава богу, я пришла как раз вовремя.

Как раз вовремя, ее слова отозвались эхом.

Джулиан

Я бежал быстрее, сильнее, мои ноги угрожали подогнуться. Я бежал до тех пор, пока мое зрение не затуманилось. Мое дыхание эхом отдавалось в моей голове, сотрясая грудь. Вдыхая, выдыхая, я бежал, преодолевая боль, к норвежским лесам, где меня любили и не боялись.

И я на этом не остановился. Я бежал, моя грудь горела. Я почувствовал, как предательство моего колдовства просило освободить меня — подергивание моих рук, вибрация в моих венах. Это притянуло меня, а ведь еще даже не наступила ночь! Я не мог этого понять. Моя маска исчезла, потерялась где-то по пути. Температура кусала мое лицо, впиваясь ногтями в глаза. Я заставил их открыться, сухие, горящие и бегущие.

Потом я рухнул где-то в сердце скандинавских лесов.

Покров из листьев деревьев пропускал мало света. Не было слышно ни звука, кроме моих изголодавшихся легких. Мои руки раскинулись по бокам, и я сжал ладони в кулаки под темными ветвями деревьев, цепляясь за бархатную плоть лесной земли, отчаянно пытаясь избавиться от этого напора.

Я не чувствовал своих ног, но все же ощущал каждый кусочек неизбежной муки. Когда я открыл глаза, солнечные лучи отражались от красных и золотых осенних листьев — октябрьский калейдоскоп. Одна безумная вспышка пламени вокруг меня, внутри меня. Я в огне!

Я зажмурился и высвободил это.

Мой крик отразился эхом, высвобождая меня. Он горел у меня в груди, разрывал горло и наполнял лес. Я кричал, изгоняя огонь, пока больше не осталось сил. Я кричал, пока темнота не поглотила меня, не заставила замолчать. Все, что освещало мне путь, — это желание лечь здесь, потому что я не мог лечь с ней. И деревья ответили, как всегда, шепотом леса, говоря мне, что все будет хорошо. Скандинавские леса не покинули меня, хотя мое сердце покинуло скандинавские леса.

И ничто уже никогда не будет прежним.

Фэллон

Горожане столпились вокруг, их лица были размыты. Кэрри Дрисколл потащила меня к скамейке возле «Бобы» и положила руку мне на плечо, пока Мандэй, Кейн и незнакомые люди разговаривали вокруг меня, проклиная язычников. Возмущение росло, и я уже отходила от шока, когда всё превратилось в кипящую суматоху.

— Нет, — повторяла я, — все было не так, не так! Ты все неправильно поняла.

Я не знала, слышат ли они меня, поскольку они искажали мои слова, заполняли промежутки между ними. Моя голова затряслась, затуманилась, и я не могла дышать.

Я стояла, в поисках воздуха, пространства. — Мне нужно пространство, — скандировала я, когда на меня навалилось давление, их болтовня не прекращалась!

— Почему меня никто не слушает!

— Фэллон, — сказала Джоли, пробираясь сквозь толпу людей. — Фэллон, пойдем со мной. Давай, тебе нужно выпить воды.

Она схватила меня за руку и повела к аптеке, и с каждым шагом волнующий жар спадал. Мой разум был потерян. Мои глаза метнулись к Джулиану, но все, что я увидела, были люди, палатки и обеспокоенные, настороженные глаза Воющей Лощины.

Когда мы вошли в аптеку, прозвенел звонок, и Джоли повела меня в заднюю часть магазина через вращающуюся дверь.

— Сядь, — настаивала она, затем повернулась к раковине, чтобы наполнить чашку. — Что произошло в переулке? Что случилось с моим братом?

Мои пальцы вцепились в край пластикового стула, и я посмотрела на нее.

— Я не знаю. Он просто ушел.

Я подумала о Джулиане и обо всем, что они могли с ним сделать. — О, боже мой, это все моя вина, не так ли? Что они собираются делать? Может ли у него быть неприятности? Неужели я все испортила?

Джоли повернулась ко мне с бумажным стаканчиком воды, предлагая его мне, прежде чем сесть на плитку. — Это не зайдет так далеко. Ничего не произошло. Это все домыслы, если только что-то не произошло, и нет никаких доказательств. Если что, Орден будет допрашивать тебя, но это все. Я не сомневаюсь, что Джай в лесу. Там он в безопасности, и они все уладят.

Они всё уладят. Она имела в виду Норвежские леса, даже Джона. Или и то, и другое, если Джон был частью Норвежского Леса.

Но спокойный голос Джоли принес мне утешение.

— Это не должно повториться, — продолжила она, кладя свою руку поверх моей. — Я счастлива, что у него есть ты, Фэллон. На самом деле, это так, но я не могу его потерять. Вы двое должны быть более осторожны. Никто больше не должен видеть его с тобой. Один раз, может быть, это была случайность, но дважды? — она покачала головой: — Это просто не может повториться.

— Этого не случится, — пообещал я.

— Фэллон? — раздался чей-то голос, и мы обе повернули головы в сторону двери, чтобы увидеть Агату Блэквелл. — Все в порядке?

— Да, — быстро сказала я, поднимаясь на ноги. Джоли последовала за мной, и я почувствовала на себе ее взгляд, когда откинула волосы с лица и выпрямилась. — Все в порядке. У меня просто немного закружилась голова.

Агата прищурила глаза, изучая нас двоих.

— Что происходит снаружи, эти разговоры о Полом язычнике?

— Ничего страшного, — заверила я ее. — Я шла по переулку одна, и наши пути пересеклись с одним из них. Кто-то думал, что он заманил меня в темноту, но все это было просто недоразумением. Он почти ничего мне не сказал, не говоря уже о том, чтобы прикоснуться ко мне.

Ложь, они все лжецы, даже я.

— Кэрри закричала, и он убежал, но он не сделал ничего плохого, — повторила я. Агата Блэквелл была частью Ордена. Она должна была знать, что ее сын не причинил мне вреда. Правда.