Разрыв

Я не буду тратить ни ваше, ни свое время, пытаясь дать ей подходящее описание. Для этого просто не существует слов. Могу только сказать, что своими глазами видел самый восхитительный из пейзажей; больше, чем самая сияющая звезда ― великолепная милость для моих глаз. И как бы сильно я ни жаждал, не мог обладать ею. Моя история, как вы увидите, не из тех, что заканчиваются счастливым концом. На самом деле я испытываю отвращение, когда пишу, потому что разрываюсь между своей истинной любовью к ней и собственным эгоизмом.

Моя привязанность к ней началась в тот момент, когда я заметил ее издалека. В то самое утро меня разбудил кошмарный сон, после которого я чувствовал себя холодным и пустым. В течение всего дня я старался поднять себе настроение и найти причину меланхолии, вызванной всего лишь сном, когда мое настроение резко изменилось, как только я увидел ее. Мгновенно забыл обо всем, о чем размышлял. Она прогуливалась по аллее напротив меня. Впереди нее шла маленькая белая собачка, за которой тянулся короткий поводок. Я стоял как парализованный, словно только что ставший калекой, и, кажется, на мгновение даже перестал дышать. Смотрел, как она наклоняется, чтобы погладить длинную шерсть собаки, и ревность охватила меня, когда женщина подарила нежность этому существу.

Как вы, наверное, догадываетесь, в тот самый момент я влюбился. Слово «сражен» кажется подходящим. Я чувствовал, что мне не нужно ни слышать голоса женщины, ни знать что-либо о ней, так как само ее присутствие говорило за нее.

Я следовал за женщиной, пока она не достигла квартиры, которая, как я догадался, была ее собственной. Однако я не мог заставить себя подойти к ней. Чувствовал непреодолимую робость, красота пугала меня. Когда она закрыла за собой дверь здания, я разозлился на себя. Поклялся, что если еще раз увижу ее, то непременно подавлю свою стыдливость и заявлю о себе.

С того вечера, если мне удавалось заснуть, я видел ее во снах. Все мои мысли во время бодрствования были лишь о ней. Я стал одержимым. В моей жизни теперь не было и не могло быть никакого истинного смысла. Тоска была подобна жажде в пустыне. Небеса были открыты для меня, чтобы я мог взглянуть на их совершенство, но врата закрылись перед моим лицом. Вновь обретенная жажда была слишком сильна, чтобы я мог ее вынести.

Мне стало любопытно, как я смог так полюбить женщину, которую видел всего раз; будто на мое сердце было наложено заклятие. Не позволяйте этой части моего рассказа ввести вас в заблуждение. Эта история не относится ни к вуду, ни к какой-либо другой форме колдовства, однако ее полное содержание и причины не могут быть полностью раскрыты до сих пор. Сначала вы должны выслушать ее с пониманием и сочувствием, ибо, как уже сказал вам, я был сражен.

Прошло ровно четыре дня с тех пор, как мне посчастливилось увидеть ее. Как я ни старался избежать этого ― из страха, что меня сочтут извращенным вуайеристом, ― каждый день я переходил через проспект, откуда видел, как она входила в квартиру. Большую часть времени я проводил в ожидании, продолжая свои ежедневные записи. Но теперь мои работы приобрели более поэтическую прозу. Возможно, моему работодателю понравится новый литературный голос.

В конце четвертого дня она вышла из дверей квартиры, без собаки и одетая в элегантное летнее платье. У меня пересохло в горле от волнения, когда я шел к ней. Не ожидал этой встречи. Я, как вы могли бы подумать, не практиковался ни в какой форме речи. Поэтому, когда я наконец подошел к ней, почти не мог совладать со своим голосом.

Какие именно слова я произнес, не могу сказать, потому что меня охватило очарование, что искалечило мою память. Долгожданная надежда вырвалась из своей оболочки, чтобы утопить меня в потоке обретенной реальности. Знаю, что с моей стороны было вступление, и что, когда я заговорил, не был похож на дурака. Я сохранил некоторое достоинство и самообладание.

Тем не менее, она уклонилась от меня и не удостоила меня даже взглядом, и поступь не замедлилась. Я поспешил догнать ее, когда она проходила мимо меня. Снова попытался поприветствовать ее, и опять меня проигнорировали. Я стоял в оцепенении, пытаясь справиться с этим инцидентом. Никогда не встречал эту женщину, и у нее, насколько мне было известно, не было причин так реагировать на мое приветствие.

Неужели ее красота подействовала на разум? Неужели я был всего лишь еще одной ступенькой на ее лестнице самолюбия?

После такого разочарования я вернулся домой и сел; сел и задумался о том, что произошло за день. Мое сердце страдало от поражения моих ожиданий, и я не мог избавиться от нее.

В течение следующих семи дней я срывал самые лучшие цветы из своего сада и клал их на ступеньки квартиры женщины вместе со стихами. Я делал это ранним утром, чтобы меня не заметили. Чувствовал, что могу разрушить каменную стену, которая так явно окружала ее сердце.

Я полагал, что лесть покорит ее, поскольку каждый день она просыпалась с признаниями в любви, ожидавшими на ступеньках. Вскоре я признался бы в романтических посланиях, а также в своей любви к ней. Недели анонимного восхищения было более чем достаточно, чтобы подготовить ее сердце и разум к тому, чтобы я снова подошел к ней. Кусочки моего сердца были оставлены на ее ступеньках. Они восхваляли ее красоту и подпитывали уважение. Несомненно, теперь она заговорила бы со мной.

Чтобы попытаться снова встретиться с ней, я выбрал день, когда она выглядела исключительно завораживающе, и больше не мог воздерживаться от разговора с ней.

С цветком в руке я подбежал к ней и начал читать свое новое произведение. Пока я говорил, она продолжала идти. В результате мои слова не лились так плавно, как мне хотелось. Пытался читать стихотворение, смотреть на нее, уворачиваться от пешеходов и не натыкаться на деревья, фонарные столбы и уличные знаки.

Она не остановилась. Даже когда я закончил свое стихотворение, она не сбавила шага и не признала моего существования. Я попытался предложить цветок, но и это было проигнорировано. Окликнул ее, но она, словно глухая, не подала никакого знака, что слышала меня. Я ходил перед ней задом наперед, но ее глаза словно не видели меня. Стремление женщины игнорировать мои усилия сводило меня с ума. Я остановился прямо перед ней, но она в этот момент повернулась, чтобы перейти улицу.

Я закричал на нее отчаянным голосом. Кричал все громче и громче. Мне было все равно, что я стоял на оживленной улице, полной наблюдающих людей. Что я кричал, а потом проклинал красивую невинную на вид женщину. Ни она, ни они не понимали, какие ночи я проводил без сна, размышляя о ней. Предвкушение встречи с ней каждый день, но не хватало смелости взять в руки бесценное сокровище. Мучения от того, что я был поэтом, но мне не хватало прозы, чтобы завладеть ее сердцем.

Когда мой последний крик отозвался эхом, я ждал тишины ― звука, когда сотня людей уставится на меня, взглядом называя меня сумасшедшим. К моему изумлению, ничего не изменилось. Люди продолжали заниматься своими делами, будто я не стоял и не выл посреди них. Как будто они тоже не обращали на меня внимания.

Я бросал оскорбления в окружающую толпу.

Но ничего не происходило.

Я снова закричал, размахивая руками, как сумасшедший.

Никакой реакции.

Стоял в недоумении, оглядываясь вокруг. Ни один человек не обратил на меня ни малейшего внимания. Ни одного взгляда. Я рассмеялся вслух и поздравил их с заговорщическим шутовством, хлопая в ладоши. Это, конечно же, был какой-то розыгрыш ― шутка за счет отчаявшегося и одинокого романтика.

Мой смех дрожал от неуверенности, угрожая потерять контроль. Неужели я действительно сошел с ума? Я засмеялся еще громче, когда слезы ― не радости или печали, а страха ― побежали по моему напряженному и натянутому лицу. В этот момент мимо меня прошел крупный мужчина с портфелем в руках.

Тогда я понял, что был мертв.

В панике я посмотрел вниз на свое тело. Ожидал прозрачности, но я оказался таким же телесным, как и чувствовал себя. Я застыл в неподвижной позе и позволял людям проходить сквозь меня. Мое сердце билось бы до тех пор, пока не разорвалось бы, если бы оно билось. По какой-то причине ― я не могу сказать почему ― почувствовал спокойствие, и моя паника уступила место благоговению.

Я шел через деревья и фонарные столбы, которых раньше избегал; все это время я следил за своим телом на предмет изменения формы. Казался не более чем трехмерным изображением, которое мог видеть только я.

Когда я стоял в стволе дерева, мог видеть каждое волокно и кольцо его внутренней структуры. Я наблюдал за муравьем, который устроил свой дом в нижней части коры. Наблюдал за тем, как он пробирается дальше, пополняя свой лабиринт. Я вышел из дерева, и тут меня напугали звуки города. Внутри ствола было тихо и спокойно.

Я начал размышлять о себе и своих обстоятельствах. Многое принял во внимание, и у меня возникло множество вопросов. Когда я проходил мимо кого-то, чувствовал ли он озноб? Или это была призрачная городская легенда? Как получилось, что я мог прикасаться к неодушевленным предметам, но не к одушевленным? Если мое сердце переставало работать, то моя кровь становилась красной? А мой мозг ― бесполезным серым веществом? Или я был вне тела и в форме духа? А если так, то почему я все еще носил одежду?

Я пытался отрицать свои обстоятельства и состояние, но обостренные чувства не позволяли этого. Размышлял о последних днях прошлого и смог точно определить наиболее логичное время своей смерти. Я знал, что это должен был быть всего один день до встречи с женщиной. Меня предупредили об аневризме головного мозга и сказали, что ничего нельзя было сделать; что это лишь вопрос времени, когда сосуд лопнет, что в конечном итоге приведет к смерти.