Мне наконец-то удается снять всю косметику, и я выбрасываю испачканный черными полосами диск в мусорное ведро. Я вздыхаю и еще раз пытаюсь привести себя в порядок. Сначала тушь, но на этот раз ничего не выходит, мои ресницы слиплись, и я недовольна, своим отражением в зеркале. На меня смотрит стройная, темноволосая, слишком высокая девушка с неуклюже длинными конечностями. Но у меня красивое лицо, и мне говорят об этом на каждом углу, так что я сама уже начала в это верить. И, наверное, я симпатичная, если тебе нравятся слишком большие глаза, слишком полные губы и слишком маленький нос. Я ухмыляюсь сама себе, но в итоге с надеждой смотрю на свою грудь.

Я плоская, как доска. Мама говорит, что рано или поздно они вырастут. Я буду поздним цветком, как и она. Но это не слишком утешительно, когда тебе шестнадцать, черт возьми, лет и ты начинаешь проявлять интерес к противоположному полу. Я краснею от этого слова. Пол. По какой-то причине первая картинка, первая ассоциация, это все еще Кейд.

С тех пор, как мама поймала нас в домике на дереве, я делала все, что было в моих силах, чтобы выбросить своего сводного брата из головы. Но я веду проигранную битву. Как ты можешь забыть кого-то, если ты даже не можешь заставить себя перестать думать о нем целых пять минут? Я трясу головой, чтобы избавиться от этих мыслей, роюсь в ящике в поисках помады, которую украла у мамы. Я наношу немного на губы и, наконец, довольна своим внешним видом. Я встаю и тянусь за своим любимым ароматом, подарком моего отчима. Он сделан во французском Грассе, на заказ по моему вкусу, и, наверное, это моя самая любимая вещь, которая у меня есть. Я распыляю его на себя и вдыхаю хорошо знакомый, манящий аромат. Я представляю, как Кейд целует меня в то место, куда я только что брызнула. Представляю себе мир, в котором мы могли бы быть вместе, где это было бы приемлемо и прежде чем я это осознаю, я тихо произношу его имя.

— Кейд…

Я так боюсь, что кто-нибудь меня услышит, что зажимаю рот рукой, в панике оглядываясь по сторонам. Но здесь никого нет, только я знаю о своем грязном, запретном увлечении. И лучше бы так и оставалось. Наконец, я хватаю свою сумочку и направляюсь к двери. Паркер ждет меня.

Но его нигде не видно.

Я побывала на кухне, в гостиной, и ещё в гостиной, но его просто нигде не видно. Поэтому я направляюсь в гараж, думая, что он, возможно, восхищается своей новой машиной, как он это часто делает. Но когда я подхожу к полированным белым дверям, я слышу смех изнутри. И он принадлежит женщине. Я стискиваю зубы, потому что ненавижу смотреть на девушек, с которыми Паркер любит тусоваться. Они всегда завидуют мне, что я нахожу довольно смешным, поскольку он мой сводный брат. Хотя, если бы мы говорили о его близнеце… Я сильно краснею и понимаю, что не должна вмешиваться, но, тем не менее, оказываюсь прижатой к стене, заглядывая в гараж.

И это не Паркер там с симпатичной брюнеткой.

Это его брат, тот самый объект моих фантазий.

Я тихо вздыхаю и опускаю глаза. Я не должна смотреть, но ничего меня не в силах остановить, мои глаза продолжают смотреть на сценарий, разворачивающийся всего в нескольких футах от меня. Я нахожусь в кладовке, которая ведет в гараж, а они там, в машине Кейда, припаркованной на обычном мамином месте, как будто это место принадлежит ему. Я стискиваю зубы. Он думает, что так оно и есть.

С тех пор, как мама отчитала нас за поцелуи, Кейд отстранялся все больше и больше. Наши разговоры, когда мы не могли заснуть по ночам, остались в прошлом. Кейд теперь почти не проводит со мной времени, вероятно, постоянно чувствуя на себе мамин пристальный взгляд. Нет, в наши дни он либо учится в колледже, либо использует любой предлог, чтобы выбраться из дома. Как будто он так отчаянно хочет не быть рядом со мной, что готов на все, лишь бы быть подальше.

Я хочу прямо сейчас выйти и высказать ему все, что о нем думаю. Я не знаю, что именно я хочу ему сказать, но я знаю, что у меня все равно не хватит смелости это сделать. Вместо этого я просто смотрю на них. Она на капоте его машины, и его руки повсюду на ней. Она стонет, хихикает, постоянно повторяет его имя. Я не знаю, отбивается ли она от него или притягивает его ближе, и эта мысль, дихотомия этих двух действий возбуждает меня. На девушке скандально короткая юбка, но он стягивает ее, пока она не падает кучей к их ногам. Мое сердцебиение учащается.

Он тянется к ее волосам, стягивает резинку, удерживающую ее каштановые локоны, и шелковистые волны падают ей на спину, когда он распускает ее конский хвост. Ее рубашка следующая, и он расстегивает ее так медленно, что я стону вместе с девушкой, стремясь увидеть больше, почувствовать больше, представить, что она это я, и эти стоны срываются с моих губ.

Моя рука находит путь между моих ног, и я отталкиваю ткань своего летнего платья, прижимая пальцы к трусикам, которые на мне надеты, не отрывая взгляда. Я никогда не делала этого раньше, никогда не доставляла себе удовольствия. Я всегда думала, что это как-то неправильно… Но сейчас… Кажется, я не могу сопротивляться. Он наконец-то покончил с ее рубашкой, и в итоге она оказалась на полу. Он расстегивает ее лифчик, и ее груди выпрыгивают свободно, полные и так непохожие на мою недоразвитую пару.

— Кейд, — шепчет она достаточно громко, чтобы я услышала, и я отодвигаю трусики в сторону, задыхаясь, когда вхожу в свое собственное тело.

Это так неправильно, но это так чертовски горячо.

Она обхватывает ногами его торс, и я вижу, как он возится с застежкой-молнией, но, как я ни стараюсь, я не вижу ничего, кроме его рук, направляющих себя в девушку. Он громко ругается, и я в ожидании облизываю губы, все время, представляя, что это я на капоте машины. Мой сводный брат теперь двигается внутри нее, сжимая ее обеими руками, пока она стонет в экстазе, а мои пальцы еще сильнее теребят клитор. Я как раз собираюсь кончить, но не могу, не увидев его лица, когда он придёт к финалу.

Кейд трахает девушку, а я трахаю себя, и по выражению его лица я вижу, что он скоро будет на финише.

— Черт, — стонет он ей в грудь. — Черт возьми, Июньская бабочка.

Земля остановилась. Я только что правильно расслышала? Мой палец выходит из моей киски, мой первый оргазм забыт еще до того, как он наступил. Вместо этого я просто пялюсь на них. Девушка только что кончила, я уверена, но что-то кажется неправильным. В перерывах между стонами она свирепо смотрела на Кейда.

— Июньская бабочка? — яростно спрашивает она. — Как, твоя маленькая сводная сестра Джун?

Кейд молчит. Девушка отталкивает его, и я уверена, что он мог бы остановить ее, но он просто позволяет ей уйти. Униженная, она поднимает свою одежду и бросает на него взгляд, полный отвращения.

— Ты мог бы, по крайней мере, назвать меня другим именем, ты, больной ублюдок, — выплевывает она на него, а затем вылетает из гаража, в то время как я смотрю с открытым ртом.

Что только что произошло? Прежде чем я успеваю подумать, Кейд поднимает взгляд, и его глаза встречаются с моими.

Блядь, блядь, блядь.

Я разворачиваюсь и пытаюсь убежать, но он догоняет меня за две секунды, хватает за волосы и тянет назад. Это больно, и я вскрикиваю от боли.

— Отпусти меня, — говорю я сердито.

Он этого не делает. Вместо этого он использует свободную руку, чтобы развернуть меня так, чтобы я была лицом к нему, его другая рука все еще запутана в моей темной копне волос.

— Как долго ты там стоишь? — Требует он, и я густо краснею.

— Достаточно долго, — отвечаю я, не понимая, почему я веду себя как соплячка. Он пристально смотрит на меня, а я не знаю почему, но, кажется, не могу отвести от него взгляд.

— Бабочка… — тихо начинает он, и я никогда не слышала, чтобы он обращался ко мне таким тоном.

Он всегда груб, никогда не обращает на меня внимания, как будто я какая-то картина на стене, которая ему не особенно нравится.

— Оставь меня в покое, — плачу я, а затем говорю то, о чем тут же сожалею. — Ты больной до мозга костей. Отпусти меня.

Вот так просто его руки, его красивые, сильные руки покидают меня. Мы продолжаем смотреть друг на друга, думая о том, что только что произошло. Я только что обвинила его в том, что он извращенец, когда все, чего я хочу, это чтобы эти руки снова были на мне. Но это так неправильно. Запретно. Этого никогда не должно произойти, моя мама ясно дала понять нам об этом. И когда он резко разворачивается и уходит, я понимаю, что положила конец нашим отношениям еще до того, как они начались. Даже несмотря на то, что осознание этого разрывает меня пополам, я знаю, что так было нужно.

Кейд и Джун?

Их никогда не может быть.

В оцепенении я нахожу Паркера на подъездной дорожке, машина уже заведена.

— Ты так долго, — стонет он, пока я иду к машине, но я отказываюсь смотреть на него. Он слишком похож на Кейда, и это чертовски больно.

— Поехали, сестренка, — говорит он, когда я сажусь вперед, и он заводит двигатель.

Всё, о чем я могу думать, это о том, как Кейд трахает ту девушку на капоте своей машины, а я хочу, чтобы он надругался над моим телом…