Глава 11 Джун

Как ни странно, я рада, что сегодня вечером столкнулась с Кейдом в клубе. Несмотря на то, что наблюдать за ним и той девушкой было ужасно, по крайней мере, мы вместе докопались до сути. Я все еще не могу поверить во всю ту ложь, которую мне наговорил Паркер. Несмотря на то, что Кейд защищал его, я не думаю, что когда-нибудь смогу снова доверять его близнецу так, как раньше.

Кейд поедет со мной домой, в этом нет никаких сомнений. Он садится в лимузин рядом со мной, его рука, каким-то образом оказывается в моей, и мы направляемся в сторону дома. По приезду, я спрашиваю Кейда, не хочет ли он войти. Я наклоняюсь ближе, позволяя своей помаде оставить следы на его щеке, и он бормочет "да" мне в ушко.

В это время ночи в доме тихо, и впервые за все время я задаюсь вопросом, не странно ли, что Кейд вернулся сюда. Но если это так, он ничего об этом не говорит. Вместо этого он молча следует за мной в мою спальню и садится в кресло. Он с улыбкой наблюдает, как я расчесываю волосы. Я немного стесняюсь снимать макияж в его присутствии, и он видит, что я колеблюсь, когда достаю салфетки для макияжа.

— Не нервничай. — Ухмыляется он. — Я видел тебя без него много раз.

— И все же. — Я нервно хихикаю. — Я выгляжу иначе, чем раньше.

— Ты выглядишь прекрасно и даже лучше.

— О, прекрати. — Я колеблюсь, но потом все равно удаляю следы макияжа с лица. Это облегчение быть обнаженной перед ним вот так, а не обузой. Это так приятно.

— Ты хочешь, чтобы я остался на ночь? — Спрашивает Кейд, когда я возвращаюсь из ванной, где собрала волосы в хвост и переоделась в атласную пижаму.

— А ты можешь? Паркер будет беспокоиться?

Кейд подходит ко мне, его руки находят мою поясницу, когда он бормочет:

— Мне, блядь, все равно.

— Ты хочешь уйти?

Он громко смеется.

— А чего хочешь ты, Джун?

Я натянуто улыбаюсь. Я не хочу снова на что-то надеяться. Не тогда, когда Кейд может так легко превратить мои мечты в ничто.

— Пожалуйста, останься со мной.

— Конечно, я так и сделаю.

Мы вместе ложимся в мою кровать. Это кажется странно знакомым, но в то же время таким совершенно другим. Мы с Кейдом не делали этого раньше, и это наполняет меня нервозностью и волнением одновременно.

— Обнимешь? — Тихо спрашиваю я его.

Он притягивает меня к себе, его сильное тело баюкает мое, и я устраиваюсь на сгибе его руки, вдыхая его мужской аромат. Я думаю обо всех неправильных вещах. Наши родители, наша совместная жизнь. Как все изменилось в мгновение ока. Как они, должно быть, все еще винят меня во всем, что произошло, хотя это была не моя вина.

— Ты скучаешь по ним? По моей маме и твоему папе?

— Да, — говорит Кейд, рассеянно проводя пальцами по моим волосам. — Я очень скучаю по ним.

— Маме бы это не понравилось, — напоминаю я ему, и он стонет. Я понимаю, что саботирую все, что, как я надеялась, произойдет между нами сегодня вечером, но я ничего не могу с этим поделать. Осуждающий взгляд моей матери навсегда запечатлелся в моей памяти, предупреждая меня о Кейде. — Она бы не хотела, чтобы мы спали в одной постели.

Пальцы Кейда сжимаются в моих волосах.

— Я хочу сделать гораздо больше, чем просто спать в твоей постели, Джун.

— Мы не должны, — выдыхаю я.

Кейд мягко толкает меня в спину. Внезапно он оказывается на мне, его колено между моих ног, его руки обхватывают мое лицо, когда он шепчет:

— Тогда, черт возьми, останови меня, Июньская бабочка.

Старое прозвище, которое он придумал для меня, причиняет мне резкую боль, и я крепко закрываю глаза, чтобы прогнать все эти запретные воспоминания в своей голове. Вожделение его, желание его все эти годы… они превратили мой разум в беспорядок. Я не могу не хотеть Кейда. Он мой запретный плод… И я устала сопротивляться ему.

Прежде чем он успевает остановить меня, я прижимаюсь своими губами к его губам. Он углубляет наш поцелуй почти мгновенно, страстно срывая поцелуй за поцелуем с моих жаждущих губ. И я позволяю ему, мое тело прижимается к его телу, когда он снова тянет меня на себя.

Я сажусь на него верхом. Под моим лоном, прямо под мокрым пятном, которое, я уверена, образуется на моих пижамных штанах, член Кейда твердеет, пульсируя. Я хочу его так сильно, что готова закричать. Но мы не можем начать трахаться. Мы не можем… мы просто не можем. Нет, пока я не открою ему свой секрет… Тот, который я хранила так долго, потому что на данный момент это просто чертовски неловко.

— Сними рубашку, — говорит он мне, его голос темный и окрашенный желанием, которое мы оба чувствуем.

Я как в трансе снимаю рубашку. Мои груди свободно подпрыгивают, и Кейд стонет при виде этого. Его зрачки расширяются, когда он осматривает меня, протягивая руку, чтобы коснуться моего обнаженного тела. Но я еще не готова к этому, пока нет. Я беру его за руки и кладу их обратно на кровать.

— Держи их там. Просто посмотри.

Он тихо ругается, когда я начинаю играть с собой, пальцы находят мои соски. Я никогда по-настоящему не играла сама с собой, меня всегда мучало чувство вины и стыда от осознания того, что я хочу это вот так… грубо, темно, первобытно. И пока мои пальцы сжимают мои собственные соски в болезненные бутоны, я громко произношу имя Кейда, надеясь, что он забудет правила, которые я установила для нас, и просто, блядь, возьмет то, что хочет.

Должно быть, он умеет читать мысли. Тридцать секунд, и мои соски становятся твердыми, розовыми пиками. Одна минута, и Кейд схватил меня. Я вскрикиваю, когда он стягивает с меня штаны, обнажая дюйм за дюймом бледную плоть.

— Кейд, — выдавливаю я, извиваясь, чтобы вырваться. — Подожди, пожалуйста… Я…

Но прежде чем я успеваю закончить, он оказывается у меня между ног. Мое сердце колотится, когда его губы прокладывают поцелуями путь от моих тазовых костей к темной полоске волосков, спускающейся к моей нетронутой киске.

— Я не собираюсь трахать тебя этой ночью, — говорит он мне, и мое сердце взлетает от облегчения и падает от разочарования одновременно. — Но я собираюсь попробовать тебя на вкус. Я собираюсь пить из этой маленькой дырочки у тебя между ног, как из крана, моя Июньская бабочка, и ты ничего не сможешь сделать, чтобы остановить меня.

Я замерла. Глаза Кейда не отрываются от моих, когда он начинает целовать меня. Я громко вскрикиваю, когда его язык раздвигает мои складки и настойчиво облизывает самые интимные места.

— Кейд, пожалуйста, — шепчу я. — Не заставляй меня…

Я не успеваю закончить фразу, потому что удовольствие переполняет меня. Мои руки сжимают простыни, и я отчаянно дергаю их, пытаясь освободиться от правил, установленных для нас нашими родителями. Я хочу расслабиться. Я хочу дать ему то, чего он хочет. Но это так чертовски трудно отпустить, когда все, о чем я могу думать, это…

— Раздвинь ноги, — хрипло говорит Кейд. — Широко, как ты, блядь, можешь, Джун, сейчас же.

Я повинуюсь инстинкту. На этот раз, когда его рот возвращается к моей киске, он больше не нежничает. Нет, он требовательный, такой же мрачный и напряженный, каким я всегда его знала. Он лижет, сосет и кусает меня, подталкивая в пропасть так близко к оргазму, что я на грани слез.

— Не надо! — Кричу я. — Не надо, это неправильно, это так неправильно…

— Неправильно? — Рычит Кейд, свирепо глядя на меня. — Как это может быть неправильно, когда кажется, что это единственная правильная вещь в мире, Джун?

На этот раз я не сопротивляюсь ему. Мои глаза фокусируются на трещине в потолке, и я позволяю ему делать то, что он хочет. Когда он вызывает оргазм у моей перевозбужденной киски, я плачу. Не потому, что я этого не хочу, а потому, что я чувствую огромное гребаное облегчение, наконец-то отпустив все то, что сдерживало меня почти десять лет.

Кейд больше не давит на меня. Он притягивает меня в свои объятия, и я тихо плачу, пока мои слезы не высыхают. Я понятия не имею, как долго мы так лежим, как долго он меня держит. Все, что я понимаю, это то, что когда я в следующий раз открываю глаза, моя кровать холодная и пустая. Я одна, в своей комнате.

Я поднимаюсь, замечая, что Кейд накрыл меня вязаным одеялом, прежде чем уйти. Тень улыбки появляется на моих губах, когда я одеваюсь, накидывая поверх одежды халат, чтобы согреться. Я выхожу из спальни, ступая по кафельной плитке на кухню, где испытываю сильнейший в своей жизни шок.

— Паркер? — Он оборачивается. — Что ты здесь делаешь?

— Ну, твоя подруга Дав прошлой ночью надралась. — Он ухмыляется, закрывая холодильник. — У тебя здесь есть что-нибудь поесть, кроме полезного дерьма?

Я смеюсь, жестом приглашая его следовать за мной. Мое сердце, блядь, бешено колотится. Паркер, похоже, не знает, что Кейд вчера вечером пришел со мной домой, и я, как ни странно, благодарна за это. Ему бы это не понравилось, и я не хочу его расстраивать, не тогда, когда я, наконец-то, зарыла топор войны с обоими братьями.

Я показываю ему потайной ящик в кладовой, в котором полно всевозможных закусок. Я скрываю это от своего личного тренера и горничных, а экономка прикрывает мою спину. Девушке иногда нужен сладкий кекс «Твинки» в пять утра. Мы с Паркером садимся за стол для завтрака, разделяя между собой закуски.

— С Дав все в порядке? — Спрашиваю я его.

— Просто похмелье. — Он пожимает плечами. — Она в голубой комнате для гостей. Передай ей от меня привет, когда она проснется.

— Ты хороший, — бормочу я, мое собственное чувство вины разрывает меня на части. — Спасибо, что убедился, что с ней все в порядке.

Пока я была занята, позволяя твоему брату пожирать меня, добавляю я про себя, слегка краснея.

— Как прошла твоя ночь? — Спрашивает Паркер. — Встретила кого-нибудь? Повеселилась немного?

Я качаю головой, и он хмурит брови, заставляя меня покраснеть еще сильнее.

— Нет, ничего такого.

— Неужели? Хм. — Он пожимает плечами. — Вчера вечером я получил смс от брата. На самом деле он был в том же клубе.

— Он там был? — Я пожимаю плечами, изображая неведение. — Не видела его.