Глава 12 Кейд

Теперь я завладел ее вниманием. Я вижу Джун каждый день. Я даже прогуливаю работу только для того, чтобы побыть с ней, попробовать ее на вкус. Она расслабляется, когда я прикасаюсь к ней, растворяется во мне, в моем желании обладать ею. Это сводит меня с ума, потому что она такая милая и невинная, и так страстно хочет меня.

Я хожу с ней в кино и держу за руку, когда она плачет в грустных моментах. Мы едим попкорн и мне приходиться терпеть, когда она швыряет им в меня, потому что ее смех заразителен. Мы ходим кормить уток, и я ношу одеяло для пикника, как полный идиот, потому что это делает ее счастливой. Я делаю все это, и я бы сделал для нее тысячу других вещей, потому что она быстро становится для меня всем миром.

Паркер кипит от гнева, потому что в последнее время она так занята, что динамит его. Я ни хрена ему не говорю, и Джун тоже. Он жалуется, что у нее, должно быть, есть парень, и рассказывает мне, как он надерёт ему зад до полусмерти, когда застукает их вместе, какая-то странная смесь заботливого брата и ревнивого ублюдка.

Давай, брат, сердито думаю я, все еще злясь на его ложь. Давай посмотрим, кто из нас получит девушку на этот раз, но всё же большую часть времени мне удается не думать о Паркере. Я слишком растворился в Джун, чтобы думать о своем близнеце.

Мы проводим много времени вместе, но наш физический контакт всё ещё редкий, мы всё ещё далеки друг от друга. Она позволяет мне целовать ее, но прерывает поцелуй прежде, чем я успеваю получить то, что хочу. Она позволяет мне гладить ее по волосам, но когда моя рука опускается ниже, она смеется и убегает, отмахиваясь от меня. Я живу ради фильмов ужасов, которые она любит смотреть, потому что она позволяет мне обнимать ее, когда ей страшно, и я бы сделал все, чтобы почувствовать ее нежную кожу на своей. Она не хочет торопиться, и это убивает меня. Особенно теперь, когда я уже попробовал ее на вкус.

Каждая ночь заканчивается тем, что я дрочу, думая о Джун и только о Джун. И я знаю, что больше не смогу сдерживаться. За свои двадцать пять лет я никогда не занималась сексом с кем-то, кто так много для меня значил. Я никогда так не старался ради девушки. Мне это нравится, но с каждым днем мне нужно все больше, больше и больше.

16+ это круто, но я человек с рейтингом 21+.

Сегодня у моей дорогой Джун плохой день. Она заключена в мои объятия в очередной раз и плачет навзрыд.

— Я хочу рассказать о нас всем, — всхлипывает она. — Но что все подумают?

Она хочет выйти на публику, и моя паника растет с каждым ее рыданием. К тому же, пока действительно нечего сказать. Мы еще ни разу не спали вместе… И кроме того, мы не можем никому рассказать, потому что сначала мне нужно разобраться с Паркером. Мне нужно сказать ему, что план отменяется. Джун моя, а зная своего брата, он не воспримет это хорошо.

Я чувствую, как глаза посетителей кафе смотрят на нас, поэтому я подхватываю Джун на руки.

— Ш-ш-ш, — тихо говорю я, гладя ее по волосам. — Давай отвезем тебя домой.

Она позволяет мне позаботиться обо всем: набрать номер ее водителя, усадить ее в машину, укрыть одеялом на заднем сиденье. Я собираюсь поцеловать ее на прощание, когда она тянет меня назад.

— Нет, — умоляет она. — Поедем со мной.

Глядя в эти большие, круглые и умоляющие глаза, я понимаю, что у меня нет выбора. Я сажусь в машину и позволяю ей прижаться ко мне, когда мы трогаемся в путь.

Я думаю, сегодня тот день, когда я сражаюсь со своими демонами.

Тридцать пять минут спустя машина въезжает на подъездную дорожку, которую я так хорошо знаю. Я изо всех сил стараюсь держаться прямо, сдерживая свои эмоции, когда мы останавливаемся перед красивым зданием. В прошлый раз, когда мы были здесь, все было по-другому, я был наполовину пьян.

Водитель открывает дверь для Джун, и я выхожу с другой стороны, окидывая взглядом свой бывший дом. Это величественное огромное жилище, окруженное подстриженными газонами и цветущими цветниками. Солнце садится за домом, окрашивая небо яркими акварельными красками. Здесь как в сказке, и когда я смотрю на Джун, я понимаю, что она остается каждый день в этом месте совсем одна. Должно быть, ей чертовски одиноко.

Я беру ее за руку, и мы входим, не говоря ни слова. Водитель отправляется в свою комнату после того, как я обещаю позаботиться о Джун, экономка оставила ужин в духовке. Я осматриваю макароны с сыром, которые она приготовила для Джун. Берегите себя, мисс Уайлдфокс! Это написано ее рукой на записке на кухне, и я задаюсь вопросом, был ли у Джун когда-нибудь человек, который не хотел заботиться о ней, как о маленькой девочке. Конечно, был, напоминает мне мой разум — Паркер, который просто хочет переспать с ней.

Я игнорирую свой внутренний голос и сажаю Джун за стойку. В столовой стоит огромный стол, и я думаю, что здесь, рядом со мной, она будет чувствовать себя в большей безопасности. Меня беспокоит, что я знаю эту кухню как свои пять пальцев. Я точно знаю, какой ящик открыть и какую кнопку нажать на кофеварке. Несправедливость того, что мне приходится покидать этот дом, все еще причиняет адскую боль. Я разогреваю ужин Джун и приношу его ей, наблюдая, как она ест и одновременно успокаивается.

— Почему ты так на меня смотришь? — Спрашивает она с набитым ртом.

Я смеюсь над ней и вытираю уголок ее рта пальцем.

— Потому что ты красивая, — просто отвечаю я.

— Я в полном беспорядке, — жалуется она, но я качаю головой. Она встает из-за стола и подходит к окну, глядя на свое отражение. — Кейд! — Восклицает она на меня, и я взрываюсь смехом, когда она обнаруживает, что половина ее ужина повисла у неё на подбородке. Она всегда была неразборчивой в еде. Но все это не имеет значения, она всегда была идеальна для меня.

Она заставляет меня сесть за стойку и дает мне почитать журнал, настаивая на том, что ей нужно “припудрить носик”. Я подчиняюсь, только потому, что надеюсь, что это что-то значит. Надеясь, что она хоть раз позволит мне остаться на ночь. Я утыкаюсь носом в глянцевые страницы журнала и зеваю, пролистывая страницу за страницей с красивыми моделями в дорогих нарядах. Ни одна из них и в подметки не годится Джун.

— Кейд!

Я поднимаю глаза на звук голоса Джун и мгновенно теряю дар речи.

Очуметь.

На ней шелковый халат, ее волосы распущены, естественные, с легкими волнами, именно так, как мне нравится. На губах красная помада. Она выглядит… так безумно великолепно. Неотразимая. Что-то в её красной помаде заставляет мой член подпрыгнуть в ожидании. Я хочу увидеть, как размажу её по всему ее лицу. Я хочу испортить ее макияж прямо этой ночью.

— Иди сюда, — грубо говорю я.

— Поймай меня. — Она хихикает и исчезает в коридоре.

Мне не нужно повторять дважды, я бегу за ней, а она хихикает от восторга. Это как в детстве, беззаботно бегать по дому, но сегодня это совсем другая игра. Я стараюсь быть достаточно медленным, чтобы застать ее в ее спальне наверху. Она подыгрывает мне, проскальзывая между моими пальцами, пока я не запечатлеваю ее в том месте, где она спит каждую ночь. Ее прелестная розовая комната принцессы, которую я помню с прошлого раза, теперь превратилась в женский будуар. Роскошные шелка, маслянистое дерево, ароматические свечи и зеркальный туалетный столик, перед которым она сейчас стоит.

Я бросаюсь к ней и хватаю ее за талию. Ее глаза находят мои, и мы смотрим друг на друга, тяжело дыша. Так много слов осталось невысказанными. Я беру ее за бедра и разворачиваю, толкая вниз, пока она не прислоняется к туалетному столику. Я откидываю ее волосы назад, чтобы она могла посмотреть на нас в зеркало.

— Кейд, — хрипло произносит она. — Что ты делаешь?

Она извивается, и мой член становится тверже, чем когда-либо. Я притягиваю ее обратно в свои объятия и легким движением руки распахиваю ее шелковый халат. Джун ахает, когда ее теплая кожа соприкасается с холодным воздухом в спальне, и я судорожно сглатываю, когда понимаю, что она обнажена под шелком. Я, блядь, хочу прикоснуться к ней. Причинить ей сладкую боль. Делать это снова и снова. Но я пока не могу. Сначала мне нужно насытиться.

Вздох Джун самый сладкий, самый опасный звук, который она могла издать. Я смотрю на ее обнаженную грудь, мои глаза жадно впитывают ее идеальные изгибы. Мое сердце колотится от желания, тот факт, что я наконец-то снова вижу ее обнаженной, вызывает у меня головокружение. С меня хватит. Я срываю с нее халат, и он, развеваясь, падает на пол. Наконец-то Джун обнажена передо мной, и, черт возьми, она самое красивое, что я когда-либо видел.

Она самая сексуальная женщина, которую я когда-либо держал в своих руках. Ее соски едва заметны, почти того же цвета, что и ее бледная кожа, цвета слоновой кости. Эти крошечные, бутоны сморщиваются под моим пристальным взглядом. Но ее киска совсем не такая, под линией темных волосков она вся розовая, с мягкими линиями и изгибами, которые я хочу поглотить, как и несколько недель назад, манят меня с адовой силой. У меня слюнки текут при виде нее, и я могу сказать, что она так же возбуждена, как и я.

— Я хочу обладать тобой, — бормочу я. — И ты не уйдешь от меня, не в этот раз.

— Я не хочу уходить, — с придыханием признается она.

Ее соски твердеют, а я еще даже не прикоснулся к ним. Она стонет, хнычет, прижимаясь ко мне. Она выгибает спину, и ее руки взлетают вверх, нащупывая грудь, пощипывая свои соски, она смотрит мне в глаза:

— Но если ты не собираешься ничего делать, мне просто придется сделать это самой…

Ее грудь поднимается и опускается с каждым вздохом, пока мои глаза путешествуют по её телу. У нее есть родинка на плоском животике. Ее руки порхают к месту между ног…

— Убери свои гребаные руки, — приказываю я ей, и она повинуется, дрожа под моим пристальным взглядом. — Убери их прямо сейчас, черт возьми. Я хочу посмотреть на тебя.

Ее киска обнажена воском, за исключением линии мягких темных волосков, ведущих мой взгляд к низу. Она тихо стонет, когда видит, что возбудила меня, и мне приходится бороться с желанием снова наклонить ее над туалетным столиком и просто взять ее, грубо и жестко, прямо здесь. Но нет. Мне нужно выждать время. Мне нужно, чтобы она чувствовала себя комфортно, прежде чем я возьму то, что хочу. Я подхожу ближе, но она отходит назад, натыкаясь на тумбочку тихо хихикая.