ГЛАВА 16

Наоми

- Со мной все будет в порядке, мам. - Я балансирую телефоном в руке, одной рукой хватая содовую, а другой - пульт.

- Заприт балконные двери и убедись , что сигнализация включена.

- Я так и сделаю.

- И окна тоже, Нао. Ты всегда забываешь о них.

- Я не забуду.

С ее стороны доносится кашель, который переходит в приступ, прежде чем она прочищает горло. Я хочу сказать ей, чтобы она бросила курить, что это вредно для ее здоровья, но я ужасно умею проявлять беспокойство. Это выглядело бы так, как если бы я затевала драку и пыталась действовать ей на нервы. Наверное, в этом я похожа на нее. Потому что, хотя я люблю свою маму, я не говорю ей об этом. Она тоже этого не говорит. Признания в любви были редкостью между нами с той красной ночи, которая превратила мою жизнь в трагедию, ожидающую своего часа.

Раньше я никогда не засыпала, пока она не читала мне сказку или не смотрела со мной что-нибудь по телевизору, а потом мы желали друг другу спокойной ночи как на японском, так и на английском языках.

После той ночи я отдалилась от нее и перестала желать спокойной ночи. Первые несколько лет мама пыталась достучаться до меня, придумывая новые совместные занятия, но, поскольку я не очень-то склонна была к сотрудничеству, она перестала.

- Я напомню тебе позже, - говорит она, когда приступ проходит.

- Ладно. Разве тебе не нужно готовиться к шоу?

- Я помню.

- Тогда давай. - Она колеблется. - Нао...

Я выпрямляюсь на диване и замираю с банкой на полпути ко рту. Страх сковывает мои мышцы, и в моей голове проносятся всевозможные сценарии.

Она узнала, что я наняла частного детектива?

Кай не сказал бы ей. Мы практически ежедневно отправляем электронные письма друг другу, и он рассказывает мне о том, где он был, и о зацепках, за которыми он следит. Пока что он обработал снимок и может разглядеть номерной знак автомобиля на заднем плане. Он узнал, что мой отец, возможно, водил машину с номерами Нью-Джерси, так что моя теория о том, что он американец, скорее всего, верна. Кай нашел эти детали после долгих поисков. Я не знала, что работа PI занимает так много времени, но это имеет смысл, учитывая все технические детали и расспросы, которые он должен делать. Мама никак не могла встретиться с ним или узнать через мои банковские переводы, так как я принимаю их только в небольших дозах и плачу Каю наличными. Это просто говорит моя паранойя.

- Что?

Это слово царапает мне горло на пути к выходу.

- Что ты думаешь о Калифорнии?

- Калифорния?

- Там отличная погода, и ты сможешь уехать из маленького городка, который ты так ненавидишь.

- Мы переезжаем?

- Я просто спрашиваю, Нао.

- Скорее, ты уже осмотрела тысячу домов и подписала контракт с тремя агентствами недвижимости, чтобы мы могли переехать.

- Не три. Только одно.

- Мама! Мы должны были поговорить об этом, прежде чем ты приняла решение.

- Так будет лучше для нас обеих.

- Я слышу эту фразу с детства, когда ты перевезла нас из одного штата в другой, и меня это так достало.

- Ты злишься. Я поняла. Мы поговорим завтра, когда я вернусь домой.

- Забудь об этом. Если ты хочешь переехать, сделайте это самостоятельно. Я больше не несовершеннолетняя и могу жить сама по себе. На самом деле, я должна была съехать три года назад, но я осталась, потому что кто-то умолял меня не уезжать. О, дай мне подумать о том, кто это был. Ты!

- Нао-тян...

Я вытираю слезы, застрявшие в уголках моих глаз.

- Мне нужно учиться. Пока.

- Хорошо.

Похоже, она побеждена.

- Гамбатте.

Я ссутулилась на диване, подперев голову рукой и теребя свой телефон. Я хочу позвонить Люси, но она сказала, что сегодня будет с родителями. Я прокручиваю свой последний разговор с Себастьяном около получаса назад. Когда мама сказала, что сегодня вечером не придет домой, я совершила ошибку, выпив стакан текилы. Одиночество всегда приводит меня в странное настроение. Это заставляет меня задуматься о тех частях моей жизни, которые я изо всех сил старалась похоронить. Так что я подумала, эй, стакан текилы поможет мне почувствовать себя лучше. Очевидно, это тоже сделало меня глупой, потому что я набросала кое-что из пугающей части своего подсознания и отправила это Себастьяну.

Я ничего не слышала о нем с тех пор, как он привез меня домой после игры прошлой ночью. Мне казалось, что чего-то не хватает весь день, и я пыталась убедить себя, что это потому, что я привыкла терпеть его постоянные приставания. Что теперь, когда он не следил за каждым моим шагом, я чувствовала себя спокойно. Но после того, как я выпила, я поддалась своему порыву и написала ему сообщение.

Я показал ему часть себя, даже косвенно, и его реакцией на это было быть мудаком. Извращенный. Мои щеки пылают, когда я читаю его последние строки. Я обдумываю ответ, но, как и раньше, не нахожу слов. Почему он так действует на меня?

Если бы кто-то другой сказал мне это или высказался обо мне сексуально, я бы выколола ему глаза. Без шуток, однажды я получила непрошеную фотографию члена и отправил ему в ответ монолог о том, как это зрелище испортило мне вечер. Однако, если Себастьян пришлет мне фотографию члена…

Я качаю головой. Какого черта я думаю о Себастьяне, приславшем мне фото члена?

Я увеличиваю громкость своего последнего настоящего криминального шоу. Зловещие события разворачиваются передо мной, и я сглатываю, когда одна из выживших жертв описывает обстоятельства ночи своего похищения. Мой разум затуманивается, и я не знаю, слушаю ли я ее или на самом деле проигрываю то, что произошло. Было темно, и больше там никого не было. Мне пришлось бежать до тех пор, пока я не перестала чувствовать свои конечности.

Я... такая больная.

Я не могу поверить, что повторяю тот трепет, который я испытала той ночью в лесу, когда кто-то другой пострадал от чего-то гораздо более травмирующего в реальной жизни. Когда я стала такой? Когда я успела превратиться в обжору чего-то, чего даже я не узнаю? Неужели мое детство все-таки настигает меня? Неужели монстр из моих кошмаров теперь реален?

Я показываю пальцем на свой телефон, прежде чем провести пальцем вверх по экрану. Я смотрю на набросок, который отправила Себастьяну, на невидящие глаза и анонимность этого наброска. Все это время я пыталась похоронить эту часть себя, и когда она продолжала появляться в моменты одиночества и ночных кошмаров, я боролась с ней. Тогда я отрицала это.

И все же он все еще жив.

На самом деле, это все время гноилось внутри меня.

Я качаю головой, чтобы снова сосредоточиться на документальном фильме. Есть размытые картинки, прежде чем они перейдут к пересказу событий. Кадр темный, затененный, и от тревожной музыки у меня сводит пальцы на ногах.

На краю экрана появляется темная фигура, а затем…

Свет гаснет.

Не только телевизор. Во всем доме выключен свет.

Я замираю, когда мое сердцебиение взлетает до небес. Я нащупываю свой телефон, чтобы включить фонарик, но он с грохотом падает на землю.

- Черт.

Я падаю на колени на пол, и даже этот звук преследует меня в безмолвной темноте.

Мои пальцы одеревенели, а пульс грохочет в ушах, когда темные образы из прошлого проносятся в моей голове. Запах газеты, тяжесть тела и кровь.

Много горячей крови.

Моя рука кажется липкой, как будто я снова прикасаюсь к ней, как будто неподвижное тело нависло надо мной, собираясь разорвать меня на части.

Я делаю глубокий вдох. Это не по-настоящему. Все кончено.

Несмотря на то, что я мысленно повторяю эти слова, я не могу перестать чувствовать липкость на пальцах, жар жидкости и звук капель крови, падающих в лужу.

Кап.

Кап.

Кап.

Потом... голос говорит мне, что теперь все кончено. Что никто больше не причинит мне вреда.

Или, может быть, как сказал психиатр, у меня могли быть галлюцинации, чтобы заставить чувствовать себя лучше. Это то, что делают жертвы. Они избегают реальности, чтобы чувствовать себя лучше.

Но не я. Нет.

Моя потная ладонь наконец-то касается телефона, и я чуть не плачу от радости, когда мои негнущиеся пальцы проводят пальцем по значку фонарика.

Вот тогда я это чувствую.

Еще до того, как я оборачиваюсь, чтобы увидеть это, я чувствую чье-то присутствие за своей спиной, оно парит, ждет, выжидает своего часа.

Может быть, это было там все это время. С тех пор, как я боролась со своим разумом, чтобы он отпустил меня. С тех пор, как я была неуклюжим, дрожащим беспорядком.

Я открываю рот, чтобы закричать, но сильная рука обхватывает мою шею сзади, перекрывая дыхание.

- Тссс. Ни слова. Сегодня вечером мы сделаем это по-моему.