- В твоих снах. Кроме того, теперь все это цифровое. Никто больше не покупает физическую мангу.

- Гики так и делают.

- Я... не гик.

- О, извини. Отаку.

- Пошел ты.

- Поверь мне, нет ничего другого, что я предпочел бы сделать. Но мы должны сбалансировать ситуацию для этой двадцатипроцентной части, не связанной с сексом. Или, может быть, мне следует уменьшить его до десяти процентов. Что ты об этом думаешь?

- Я думаю, у тебя проблемы с сексом.

- Я здоровый двадцатиоднолетний мужчина в расцвете сил, и это сопровождается сильным сексуальным влечением. И моя миссия - заставить тебя почувствовать, что все это нормально. Естественно. Химически.

- А что, если я не хочу?

Он доедает свой бургер, его глаза озорно блестят.

- Тогда я могу показать тебе это.

- Это... не то, что я имела в виду, извращенец.

- Я думал о разных позициях. Куда делась твоя голова, извращенка?

Мои щеки пылают, и я запихиваю в рот несколько картофелин фри, чтобы не обвинять себя еще больше.

Себастьян проводит кончиками пальцев по моей щеке.

- У тебя милый румянец.

- Я же сказал тебе, я не милая!

- Полегче, Цундере.

- И что теперь? Мы просто будем сидеть здесь, пока ты будешь меня раздражать?

- Я тебя раздражаю?

- Это новость... потому что?

- Ты меня не знаешь, Нао.

- Я знаю, что ты богатый ребенок из богатой семьи, в которой творится всякое политическое дерьмо. О, и ты звездный квотербек, о котором никто не умолкает и который продолжает лезть всем в глотку — в том числе и мне, кстати. Это подводит итог?

- Даже близко нет. Ты только что описала образ, который я проецирую, который так похож на твой образ металлического гота, последователя сатаны. Выражает ли это, кто ты есть внутри?

- Конечно, нет.

- Тогда почему ты думаешь, что я такой?

Потому что я этого хочу. Потому что я все еще цепляюсь за надежду, что он действительно окажется поверхностным. Но чем больше времени я провожу с ним, тем больше убеждаюсь, что верно обратное.

Прожевав кусочек своего бургера, я тщательно подбираю слова.

- Нет, я не знаю. Я верю, что у каждого есть слои, которые он прячет от внешнего мира.

- Именно. Точно так же, как мы оба скрываем, как сильно нам понравилась эта погоня и все, что произошло после.

- Себастьян...

- Это слой, который ты отказываешься признавать, потому что стыдишься этого.

- Ты... нет?

- Нет. Это то, кто я есть, и в этом нет ничего, что можно было бы изменить.

- Но ты тоже это скрываешь.

- Не потому, что мне стыдно.

- Тогда почему?

- Чтобы поиграть в социальную игру. Но я не обязан делать это с тобой, потому что мы совместимы.

Я фыркаю.

- Сколько девушек попались на это?

- Нисколько, потому что я никогда не находил никого, кто был бы достаточно совместим, чтобы сказать это.

- Тогда продолжайте искать.

- Зачем мне это, когда ты прямо передо мной?

- Я не одна из твоих игрушек, Себастьян.

- Нет, ты больше. Если бы это был кто-то другой, они бы закричали о кровавом убийстве в ту ночь, когда я попросил тебя бежать, но ты подыгрывала, дралась и царапалась.

- Любой на моем месте сделал бы это.

- Только не с такими глазами, как у меня.

Он протягивает руку и обнимает меня за затылок.

Мое дыхание прерывается, когда я проглатываю кусок пищи, застрявший в горле. Мой пульс выходит из-под контроля, и я как будто впадаю в другое состояние ума, отличное от простого жеста.

Не просто какой-то жест.

Его рука на моем горле — искушающая, зависшая, угрожающая. Мысль о том, что он может прервать мое дыхание за долю секунды, держит меня на грани пугающе волнующим образом.

- И они, конечно, не чувствуют себя так чертовски хорошо, когда я пытаюсь их задушить.

- О чем ты говоришь?

- Я говорю, что мы похожи, Нао, ты и я. И я заставлю тебя принять это, даже если это будет последнее, что я сделаю.