Глава 3.

“Опять ты,” — пробрюзжала фея. - “неужели ты никогда не отстанешь?”

Лягушка раздула щеки. “Нет,” - проквакала она. - “Эта такая вещь, называемая долгом. Не думаю, что тебе она знакома.”

“Ошибаешься,” — язвительно усмехнулась фея. - “Свои долги государству я хорошо знаю. Семнадцать процентов на джин, виски, ром и текиллу, двадцать восемь процентов на сигары…”

“Неважно. В этот раз все будет иначе.”

“Да уж,” - язвительно заметила фея, безрезультатно извиваясь между длинными и гибкими лягушачьими пальцами. - “Для начала, я к этому не буду иметь никакого отношения.”

“Ты так думаешь?”

Фея посмотрела в большие желтые глаза лягушки. “Прояви справедливость,” - сказала она. - “Если тебе хочется путешествовать, поедая бабушек, — пожалуйста! Давай! Но только оставь меня в покое, потому что это не моя война, и я не хочу в ней участвовать. Что касается непримиримого конфликта между человеком и зверем, наша роль четко ограничена ограблением мертвых. Хорошо?”

“Нет,” — ответила лягушка. — “Итак, когда я скажу…”

Фея уперлась ногами в зеленый палец и рванулась изо всех сил. Их оказалось недостаточно. “Ты ведь посуди сам,” - сказала она. “Почему ты думаешь, что это сработает во второй раз? Может они и дровосеки, но они не дураки.”

“Может быть, может быть и нет,” - ответила лягушка. “Вообще-то, у меня есть теория, что постоянное воздействие свежей смолы разлагает их мозги. Лишь один способ выяснить.” Он дважды моргнул с лишающей самообладания быстротой. “Короче, кого ты больше боишься — их или меня?”

Фея затихла. “Тогда давай,” — пробурчала она. - “За чем же дело стало?”

“За лучшим настроем. Итак, я хочу, чтобы по моему сигналу ты начала носиться вокруг, крича изо всех сил волк идет, волк идет! Ты справишься, или мне придется вытатуировать инструкции тебе на коленях?”

Фея состроила злобную гримасу. “Должна бы справиться,” - пробурчала она. - “А какая от этого будет польза?”

Лягушка ухмыльнулась. “Потому что, мой дорогой друг по шкале один к тридцати двум,” - сказала она, — “таким образом они будут искать страшного серого волка. Несложно, а, если подумать?”

“Ты - начальник,” - ответила фея. - “Ладно, готова.”

Сработало. Как только фея выбралась из укрытия, дровосеки повскакивали и побежали в направлении, откуда она только что прилетела, в безопасности позволив маленькой зеленой лягушке выбраться из кустов и протиснуться в щель под дверью.

Чудесно! Он пробрался внутрь.

Теперь ему лишь оставалось съесть бабушку.

Прямо перед ним подобно невысокому холму возвышалась огромная черная штука. При ближайшем рассмотрении штука оказалась одной из бабушкиный туфель. И тогда лягушка осознала, что при планировании миссии, она уделила черезчур много внимания тому, как попасть внутрь, и не особо задумалась о том, что будет дальше. Приложив большие усилия при наличии удачи и недели времени, ей как раз удалось бы съесть большой палец бабушки.

Затем земля затряслась. Лягушка попыталась прыгать, но что-то огромное и обжигающе горячее подхватило ее и подняло высоко в воздух. Невольно лягушка закрыла глаза; когда же волчье сознание признало, что эта самовольная слепота вряд ли будет выбрано редактором, как лучшее средство выживания месяца, и послало команду по амфибийным синапсам низкого пошиба, лягушка уставилась в огромное розовое…

Лицо.

“Привет, лягушечка,” - сказал девчачий голос, раскатившись эхом из конца в конец галактики. - “Я Красная Шапочка. По-моему, ты симпатяга. У тебя есть имя, лягушечка?”

Лягущке захотелось зарычать, прижать уши к остроносой голове и оскалиться; ей удалось лишь квакнуть “Ква” очень слабо и брыкнуться. Огромное обжигающее человеческое существо испустило серебристый смешок, грозящий изогнуть небо.

“У, ты такая милая,” - сказал голос. - “Я думаю, я назову тебя Леденец, и ты будешь жить в кармашке моего передника. - “Кто у меня самая милая лягушечка?”

Лицо накрыло его, подобно тому, как ночь накрывает человека, осужденного на рассвете на казнь, и лягушка наблюдала за тем, как в розовой стене плоти появилась щель. Оно открывало рот.

“Идеальная справедливость,” - подумала лягушка, — “Меня съедят.” Вобщем-то, это не такой уж ужастный метод умереть. Если подумать, то пищевая цепь подобна конге латино-американский танец (прим пер) на вечеринке, извивающейся меж брошенных картонных коробок и кусков торта, затоптанных в ковер, и увлекающей всех за собой. Она взяла себя в руки; но не смогла удержаться от спазма ужасающей боли, когда обжигающие поверхностные мембраны всеохватывающего рта прикоснулись к ее коже. Раздался отвратительный чавкающий звук…

И ничего. Ее никто не съел.

Вот тут то все и началось. Клыку показалось, что он наелся бобов, лука и чеснока и проглотил бомбу впридачу, и что его кожа расползается под натиском этого взрыва. Он к тому же падал - девчонка отпустила его - и была оглушена удивленным выдохом. Клык приземлился, но тем не менее почувствовал, что движется вверх, и к тому же стоит на задних лапах. Он рос, черт побери, и с ужасающей быстротой. Он был…

На стене напротив оказалось зеркало. Уже тот факт, что он был в достаточно высок, чтобы заглянуть туда, должен был предупредить волка, что события только что нарушили законы физики и пошли в худшую сторону. Он посмотрелся в зеркало. “Вот ведь блин!” — простонал он.

“Не выражаться,” — предупредила его Красная Шапочка, вытирая рукой губы. - “Бабушка услышит - уши оборвет.”

Он превратился в прекрасного принца. “Превратите меня обратно!” - истерично заорал он, уставившись в зеркало. “Это ужасно! Я не хочу быть одним из этих!”

“Не повезло,” — ухмыльнувшись ответила Красная Шапочка и приближаясь к нему, достала из кармана своего передничка пару наручников и непрятного вида шприц. “Так уж получилось, парень. Зато ты можешь утешиться мыслью, что все это в целях медицинских исследований.”

“А?” — выпучил глаза Клык. - “ты чего это мелешь?”

“О медицинских исследованиях,” - ответила девочка, пытаясь схватить его за руку, от чего он с трудом увернулся. “Эти нехорощие власти запретили нам исследовать лягушек в наших …” (ужасный оскал) “экспериментах. Но, как видишь, мы придумали, как это обойти. Просто преврати лягушку в смазливого парнишку, смазливый парнишка даст согласие на экспериментальный курс лечения и никаких проблем. Теперь, постой смирно…”

Последняя капля адреналина стекла с шишковидной железы Клыка и дала ему взрыв энергии достаточный, чтобы проскочить у девчонки между ног и кинуться к двери. “Зануда!” — прокричала она вслед; затем она швырнула наручники, которые ударили его за ухом, создав противную шишку. К счастью, у него осталось достаточно волчьих инстинктов, чтобы запрыгнуть в заросли ежевики, в которые простой человечишка в жизни бы не залез из страха ужасно поцарапаться.

Некоторое время спустя, он вспомнил, что теперь был простым человечишкой, а еще позже провел пару отвратительных часов, вытаскивая колючки из всяких мест, многих из которых у волков нет.

В полях - грибы; на оживленных улицах — видео-библиотеки, продавцы авторских поздравительных открыток и маленькие, пребывающие в постоянной надежде магазинчики, предлагающие серебро, драгоценности, ароматические масла и диски традиционной тибетской музыки; здесь - замки. Они выскакивают из под земли, растут, процветают; затем, когда их роль в повествовании окончена, они исчезают бесследно, не оставив даже шрама на траве.

Данный замок, в другом конце леса от весьма более солидного владения Злой Царицы, называется Заколдованное Царство номер 2. Его грациозные остроконечные крыши и подобные лебединым шеям башни, подразумевают, что он совместим с хорошим концом, но отсутсвие розовощеких крестьян и оживленых лавок у ворот означает, что до этого конца еще катушка пленки, или, что история еще и вовсе не началась.

Когда Дампи, гном без имени, неуклюже сполз со своего шетландского пони и привязал его к перекладине, у ворот стояло два алебардщика в замысловатых костюмах. Он посмотрел на них, а они на него.

“Ты - гном,” - нервно сказал один из них.

“Ну и что же?”

Алебардщик потеребил рукоятку своего оружия. “И ты здесь один такой, да?”

“По-моему, да.”

Алебардщики переглянулись: “Проходи, друг.”

“Очень вам обязан.”

Он похихикал себе под нос, пересекая двор и начал карабкаться по винтовой лестнице. Он не знал откуда гномы заработали себе эту поразительную репутацию за слепую ярость и умение владеть оружием. Среди пустых картонных коробок и связок старых газет в подвале его памяти завалялось туманное воспоминание, что так было не всегда; воспоминание о временах, когда ему приходилось увертываться из под ног презрительных людей на улицах, о песке в глаза на сотнях пляжах всего измерения, о язвительных намеках на удочки и красные колпачки. Поскольку дальше прошлого четверга он не помнил ( в местном исчислении это и было Однажды), в абсолютных понятиях пользы от этого было мало. Просто в здешних краях у людей была короткая память. Золотая рыбка, которая забывает где была, в течение одного круга по аквариуму сошла бы здесь за базу данных.

В таком случае, задумался он, отдохнув проштурмовав половину головокружительной башенной лестницы, почему же я помню, как помнил то, что уже забыл?

Должна существовать причина. Он почесал голову. Если она и была, то ускользнула у него из головы. Должно быть, она не столь важна.

На верхушке лестницы были еще алебардщики, по обе стороны от двери ведущей в королевские апартаменты. Увидев Дампи, они вздрогнули.

“Все в порядке,” - сказал он голосом, подразумевающим обратное. “Сложите алебарды на видное место, тихо и спокойно, и никто не пострадает.”