– Райли...
– Я работаю.
Он обходит стойку, втискивая свое крупное тело между коробок с косметикой, которую я должна разложить. – Мы можем отойти куда-нибудь и поговорить?
– Я не могу. Я работаю.
Он бросает пронзительный изумрудный взгляд прямо на Веронику, которая, как я теперь замечаю, держит в руках его карту Америкен Экспресс и смотрит на нее с почти дьявольским восторгом в своих карих глазах.
– Запиши все с этой стойки на мою карту. Я куплю все, – командует он ей.
– Сделано, – следует ее быстрый ответ. Не могу ее винить; она работает за проценты от продаж.
– Вероника не...– Мое время стоит дороже, чем пара щеточек для туши и нескольких помад. – Я не могу этого сделать, Джордан. Ты должен уйти.
Встреча с ним вызывает волну воспоминаний. Например, выражение его лица, в тот дерьмовый день, когда он сказал мне уйти. Или то, как я чувствовала себя самым жалким отребьем.
Всю жизнь я в основном общаюсь с ограниченным кругом друзей. Их немного, но они настоящие. Может так сложилось, потому что что-то подсказывало не лезть туда, где мне не место. После всего того, что я сделала чтобы построить честную жизнь, процветающий бизнес, самая глубокая рана – быть обвиненной в краже, мужчиной, который как я думала заботится обо мне, человеком, который как мне хотелось, чтобы гордился мной.
– Просто удели несколько минут и ...
– Здесь не о чем говорить, – выпаливаю я, меня одолевает чувство разочарования.
– Нет есть. – Он убирает прядь волос с моего лица.
– Из-за тебя меня уволят, и я снова останусь без работы и денег. – Изо всех сил стараясь не заплакать, я отталкиваю его в сторону и ухожу, направляясь к ближайшему выходу, Джордан неотступно следует за мной.
Снаружи, на тротуаре, у меня перехватывает дыхание от почти леденящей температуры, холодный ветер пронизывает насквозь. На мне мамины блузка и юбка, которые я перешила под себя. Я одета не совсем по погоде.
– Райли, подожди.
– С меня хватит, Джордан! – кричу я, идя в сторону Парижского театра на 58-ой улице, чтобы быть вне пределов слышимости магазина или Боже упаси, менеджера.
Схватив мою руку, он разворачивает меня и крепко обнимает. Затем, берет полы своего пальто и укутывает меня в него. Я охвачена теплом его тела, хорошо знакомым запахом его кожи, мыла, которое он любит, ощущением мышц под его рубашкой.
В его объятьях так хорошо и я не тороплюсь его оттолкнуть, хотя следовало бы. Очень даже. Одну минуту, только одну минуту, говорю я себе, а потом прогоню его.
Но вместо этого я прижимаюсь сильнее, ближе. Я так поэтому скучала. Так скучала по нему. Как можно любить и ненавидеть кого-то так сильно одновременно? Это кажется невозможным, но вот она я.
– Я скучаю по тебе, – шепчет он на ухо.
Дрожа, я неосознанно, оборачиваю руки вокруг его талии и прижимаюсь лицом к его шее. Он пахнет, ощущается как будто создан для меня. Но он не принадлежит мне. Я одолжила его на очень короткое время. Достаточно долгое, для того чтобы я могла потешить себя фантазиями, но сейчас пришло время вернуться к реальности. Я больше не та девочка, которая верит, что под улицами Нью-Йорка живут драконы. Я перестала в них верить в тот день, когда умер мой папа. И с тех пор, как Джордан вышвырнул меня, я больше не верю в принцев и в жили они долго и счастливо.
– Давай зайдем внутрь. Ты простудишься.
Его самый большой страх. И скорее всего он от него никогда не избавится. Не знаю, сможет ли он преодолеть убеждение, что все, о ком он заботится заболеют и умрут.
– Прости... Прости за все, что случилось. Я хочу снова и снова говорить тебе о том, как сожалею, но я не хочу делать это здесь, стоя под снегопадом.
Открываю глаза. Запрокидываю голову, снежинки падают мне на нос, рот, глаза. Они падают Джордану на волосы и исчезают. Он проводит большим пальцем по моей нижней губе и медленно наклоняется. Джордан близок к тому, чтобы поцеловать меня, когда я все вспоминаю.
Взыскания по закладной. Сбор вещей для переезда. Руины дорогого мне бизнеса.
– Я не могу. Я больше не могу позволить себе общаться с тобой, Джордан. У меня нет времени на твою драму. Когда я сказала, что без денег, то именно это имела в виду. Мне нужна эта работа.
Черты его лица ужесточаются, мягкое мечтательное выражение улетучивается в мгновение ока.
– Я платил тебе четыре тысячи долларов в неделю. Как ты вообще можешь быть на мели? – Я пытаюсь оттолкнуть его, но хватка Джордана становится крепче. – Ты ожидаешь, что я буду для тебя открытой книгой, в то время как сама выбираешь, что мне позволено знать, а что нет?
Я не могу винить его за такой ход мыслей. Несмотря на то, что произошло между нами, он имеет право знать правду.
– Денег нет. Я выплачивала долг. – Мой голос срывается, чувство безысходности вырывается наружу. – Вот почему я вообще согласилась на работу.
– Что за долг?
В чем смысл теперь защищать Томми? Он уехал, надеюсь, туда, где безопасно.
– Что за долг, Райли? – повторяет Джордан, пока я решаю, как все объяснить, с чего начать, от его взгляда исходит напряженность как от тысячи солнц.
Внезапно мы движемся. Обнимая за плечи, он подталкивает меня к входу в Ритц Карлтон, через дорогу.
– Куда мы идем?
– Я не собираюсь обсуждать это на тротуаре, посреди снежной бури.
– Я только что сказала...
– Я знаю, что это Томми. Знаю, что он взял деньги из ящика и, что ты его защищаешь. Он прислал письмо, – лицо Джордана страдальчески искривляется, – с распиской я твой должник (прим. IOU – документ, оформленный в свободной форме и выдаваемый заёмщиком кредитору при получении кредита или займа).
Только я решила, что увидела и услышала все, что нужно.
– Я все выплачу. Даже если это займет вечность.
– Дело не в деньгах.
– Нет, для тебя нет!
Он резко, раздраженно выдыхает.
– Райли...
– Нет. Хватит. – Я отталкиваю его и на этот раз действительно добиваюсь своего. Он выглядит настолько же удивленным, как и я. – Ты не будешь обращаться со мной как со всеми остальными. Я выплачивала долг за Томми. Вот почему я устроилась на эту работу. Я сделала это для того, чтобы не потерять свою собственность, но все равно не избежала этого!
Джордан моргает, очевидно, переваривая все, что я на него только что обрушила. Потом он хмурится.
– Детка, ты заболеешь...
– Как кто? Лейни? – Это останавливает его. – Любовь всей твоей жизни? Я была готова врать себе, что это нормально. Она появилась задолго до меня, и у вас имелась своя история...и у меня есть прошлое. У нас с Томми. Ему потребовалась моя помощь и я не могла его подвести.
– Почему ты не сказала мне?
Из меня вырывается безрадостный смех. Я даже больше не дрожу. Тело до самых костей охватило онемение.
– Ах, да, конечно. Потому что ты бы не понял.
– Это нечестно.
– Да, это так. Но ты и ты был не справедлив. Я любила тебя. Любила, а ты пренебрежительно говорил обо мне другу. Ты сказал, что я развлечение.
– Это не то... что я имел в виду. Ты должна это понимать.
Он даже не пытается скрыть удивления на своем лице от моего заявления о любви. Если у меня и имелись какие-либо сомнения о том, что он ко мне испытывает, то теперь я наконец получила ответ.
– Из-за тебя я почувствовала себя ничтожной...настолько ничтожной как никогда раньше. Знаю, что не из твоего круга, но я никогда не притворялась, что это так...но я и не отброс.
Он моргает, снова впадая в прострацию. Так будет лучше. Полный разрыв. Он никогда меня не любил. Он заботился обо мне. Привязанность была настоящей, я это не придумала, но это никогда не являлось любовью.
Я не стыдилась того, кем являюсь. Мне много не нужно. У меня есть, был, бизнес, которым я гордилась. Есть люди, которые любят меня.
– И я не хочу, когда-нибудь снова испытать подобное.
Я не задерживаюсь, чтобы узнать, что еще он скажет. Я ухожу. На этот раз на своих условиях.