Строительство не обошлось без сложностей. Они наняли рабочих из города, и хотя большинство из них были охотниками и знали свое дело, Пенрод подозревал одного из них и внимательно следил за ним.

Когда строительство было завершено, они устроили в колонии праздник. Горели костры, пели песни, а дети разыгрывали спектакль, дразня старших членов колонии. Маленькая девочка, одетая как Клеопатра, ругала остальных за бинты и мази, один мальчик побелел от муки и прыгал по сцене, неся пустые картонные коробки, изображавшие каменные блоки, с веселой легкостью, в то время как его друзья тащили их очень медленно и стонали. Пенрод смеялся и аплодировал вместе с остальными, и было уже поздно, когда он покинул компанию и направился через двор к своей камере.

Он что-то услышал. Крик оборвался. Он доносился из задней части офиса. Он трусцой завернул за угол, и тут на него налетел один из детей спектакля. Пенрод схватил его за руку.

“В чем дело, сынок?”

- Люди ... они пытаются проникнуть в кабинет папы Фарука.”

Облако отодвинулось от Луны, и Пенрод мельком увидел лицо мальчика, широко раскрытые глаза которого были полны слез.

- Иди, приведи остальных, - сказал Пенрод, и мальчик бросился в столовую.

Пенрод тихо подошел к краю здания. К углу комнаты был прислонен старый костыль-одинокий стержень с мягкой перекладиной, но достаточно прочный, чтобы выдержать вес человека. Он поднял его, оторвал мягкую перекладину, отбросил в сторону и, взвесив оглоблю в руках, повернул за угол.

Трое мужчин, и по его фигуре и массивности он понял, что один из них-тот самый рабочий, которому он не доверял. Поэтому они воспользовались предоставленной партией возможностью ворваться внутрь и попытаться прорваться через кассу. Они уже снова вылезали из окна кабинета. Пенрод бросил взгляд на стену комплекса. Он был всего в двадцати футах позади них, и над ним висела веревка. Вне всякого сомнения, какой-нибудь заговорщик поджидал их на дороге. Пенрод вспомнил слова Фарука о том, что порой человек с такими талантами, как у него, просто необходим в этом мире.

У него не было времени ждать помощи от остальных. Пенрод сжал губы и начал насвистывать-это была мелодия из его юности, что-то про озера и прекрасных дев. Он вышел на середину помещения между кабинетом и стеной, где его мог бы поймать лунный свет.

•••

Три минуты спустя, когда Фарук, торговец шелком и множество других членов колонии бросились ему на помощь, Пенрод все еще насвистывал ту же старую мелодию. У его ног лежали трое мужчин. Один из них был без сознания. Второй, все еще сжимавший в руке нож, был мертв. Третий лежал на спине и стонал, глядя в несимпатичное небо.