- Каждый пенни, который заработает эта шахта, будет запятнан кровью.”

Шафран не ответила ей, только отвернулась. Эмбер стояла перед церковью, дрожащая и одинокая. Лишь через мгновение она поняла, что Тадессе все еще ждет ее в тени нависающей над церковью тростниковой крыши.

“А что это был за счет, Тадессе?”

“Это должно быть тайной, Мисс Эмбер.”

“Просто скажи мне.”

- Семьдесят пять голосов за изгнание и милосердие. За его повешение - семьдесят шесть, - сказал Тадессе. Он рисовал воображаемые узоры на известковой стене церкви, не глядя на нее.

“В какую сторону ты голосовал, Тадессе?”

- Он пожал плечами. “Мне еще нет шестнадцати и я не женат, так что у меня нет права голоса.”

“Но если бы ты мог проголосовать ... . .”

“О пощаде . . .- Он перестал рисовать, положил ладонь на церковную стену и посмотрел вверх, на место погребения Расти. “Но это не столько милосердие, мисс Эмбер, сколько вера. Дэн заслуживает наказания, и мистер Патч был прав. Мистер Дэн мог бы попросить о помощи, и он бы ее получил. Но я все еще думаю, что мистер Дэн не злой. Я верю, что если бы его отослали, он бы горевал. Он еще больше пострадает за то, что сделал, и должен будет искупить свою вину или сойти с ума. Это странный вид милосердия, но это вера.”

Эмбер присоединилась к нему и прислонилась спиной к стене церкви. Вокруг них сгущался вечер, но было странно тихо. Никакого потрескивания костров и болтовни, никаких запахов пряного бобового рагу или поднимающегося кислого запаха инджера. Скоро свет померкнет.

Эмбер снова заговорила: “Я не замужем. Мне тоже не удалось проголосовать, Тадессе. И мы оба заслуживаем права голоса.”

•••

Церковь была не заперта. Только одна перекладина была поставлена поперек двери, чтобы остановить побег Дэна, и Эмбер была достаточно сильна, чтобы поднять ее самостоятельно. Она проскользнула внутрь и зажгла свой ураганный фонарь. Дэн стоял на коленях перед алтарем, но она прервала его молитвы, открыв дверь, и он повернулся, заслоняя глаза от света, пытаясь разглядеть, кто вошел. Она поднесла фонарь поближе к лицу, чтобы он мог ее видеть.

- Мисс Эмбер?”

- Тише, Дэн.”

“Я подумал, что, возможно, кто-то из этих людей не может дождаться рассвета и пришел сюда, чтобы повесить меня.”

Церковь была маленькой, не слишком большой для растущего лагеря, но ее уже любили. Стены и низкий потолок были расписаны сценами из Библии и изображениями традиционных святых Тиграя, Мадонн и Христов с оливковыми лицами, Святого Георгия в регалиях одного из воинов императора Иоанна, убивающего удивленного дракона с колышущейся изумрудной чешуей. Свет лампы Эмбер заставил их жить и двигаться. Святой Христофор маячил и таял над ними, небрежно держа на плече младенца Христа.

“Нет, Дэн” - ответила Эмбер. “Я решила, что вы должны быть свободны.”

Она сняла с плеча сверток и протянула ему. Он сидел на полу, скрестив ноги, и она смотрела, как он изучает его содержимое. Его ботинки и пальто, бутылка с водой и нож, пакет с хлебом инджера, завернутый в ткань, и один из последних долларов Марии Терезии Кортни.

“Я должен заплатить за то, что сделал, Мисс Эмбер.”

“Да. Вы должны.- Она подтянула колени к груди и накинула шаль на плечи. “Но это же большой долг, Дэн. Это займет больше, чем ночь, чтобы заплатить за него.”

Он заплакал, закрыв глаза руками. Это были сдавленные рыдания человека, не привыкшего плакать. Эмбер посмотрела на святых, наблюдавших за ней со стен, и ей захотелось, чтобы они хоть немного вдохновили ее. Они смотрели только с тихим любопытством.

- Я думаю, что повешение тебя убьет весь лагерь, Дэн” - сказала она наконец. “Я знаю. Это может быть прекрасное место, но оно не нуждается в крови на своем фундаменте. Я думаю, что милосердие - лучшая жертва. Я знаю, что ты скорее умрешь. Но ты же будешь проклинать нас. Я хочу, чтобы ты ушел. Я не хочу, чтобы твоя кровь была на руках Райдера или Шафран.”

Он по-прежнему не смотрел на нее, но она знала, что он слушает.

“Если ты хочешь хоть как-то загладить то, что сделал с нами, то пойдешь. Вот и все.- Она снова встала и взяла лампу. “И я не вижу, чтобы Расти это нравилось. Я имею в виду твое повешение. Райдер - это бык, лев. Он нападает на то, что находится перед ним, и это в данный момент - ты. Расти задумался на три шага впереди. Всегда. Думаю, он со мной согласится. Но это твой выбор, Дэн. Возьмите это на свои плечи и сделайте нам одолжение, или останьтесь и будете повешены, и пусть ваша вина отравит это место.”

Она взяла лампу и вышла, оставив дверь незапертой, затем вернулась в свою постель и уснула.

•••

Крики разбудили Эмбер в предрассветных сумерках. Она, спотыкаясь, вышла из хижины в утреннее небо. У дверей церкви собралось несколько человек, в том числе и Райдер. Райдер кричал, а священник пытался его успокоить.

“Что же случилось?- Спросила Эмбер у одной из женщин, сидевших рядом с ней. Это была Селам, жена одного из членов команды Дэна.

- Чудо, - сказала Селам, наполовину спрятав лицо под белой шалью, и в ее голосе послышалось легкое благоговение. - По крайней мере, так говорит священник. Сегодня утром церковь была закрыта, как и положено, но мистер Дэн ушел.”

Эмбер вернулась в свой дом, оделась как следует, а затем поднялась на восточный склон, чтобы посмотреть на свой сад, прихватив с собой ломоть хлеба на завтрак. Она уже целый час была одна, расставляя самые крепкие ореховые кусты, которые ей удалось уговорить немного подрасти, когда Райдер нашел ее.

- Эмбер!”

Она медленно поднялась на ноги. Земля была пыльной, отчаянно нуждалась в дожде и липла к ее юбкам.

“Райдер. Что я могу для вас сделать?”

Он схватил ее за плечи и прижал к стволу можжевельника, который затенял ее сад.

“Что ты наделала? Да как ты смеешь? По какому праву?”

Скорость и жестокость сотрясли ее, и кора дерева вдавилась ей в спину. Она подняла голову и спокойно посмотрела на него. Его красивое, дружелюбное лицо было искажено яростью.

“Я воспользовалась возможностью проголосовать. Оказалось, что это был решающий момент, - сказала она ему.

Он поднял кулак, и на секунду ей показалось, что он собирается ударить ее, и она напряглась, но Райдер просто отвел удар и ударил кулаком по дереву, а затем оттолкнул ее от себя.

- Это потому, что ты злишься, что у тебя не было права голоса, Эмбер?- Теперь он говорил уже тише. Она посмотрела на его костяшки пальцев. Они истекали кровью.

“Нет. Не совсем. Ты же знаешь, почему я это сделала. У этого места есть шанс стать чем-то хорошим. Нельзя начинать что-то хорошее с казни.”

Он напугал ее, но она не хотела, чтобы он видел это. Она снова присела на корточки и продолжила свою работу, устраивая саженец в его новом доме. Немного солнца, немного тени, немного воды из одного из ее бассейнов - и все это пустит корни и вырастет на этот раз. Это просто нужно было сделать правильно.

Тень Райдера все еще лежала на ней. - Справедливость должна восторжествовать” - сказал он хриплым голосом.

- Это правосудие, Райдер. И ты это прекрасно знаешь.”

Он больше ничего не сказал и пошел прочь от нее вниз по склону. - Она похлопала ладонью по земле, возвращая ее на место.

“И я знаю, что он так думает” - сказала она саженцу. - Иначе он поставил бы стражу у дверей церкви.”

•••

Через два дня прибыл Ато Бру с новым запасом ртути и связкой книг Эмбер. Если Ато Бру и заметил напряженную атмосферу в лагере, то проигнорировал ее, но остался с ними только на одну ночь, прежде чем отправиться в обратный путь.

Эмбер принялась переводить книги, которые покупала с неизменным усердием, держа под рукой грамматику и словарь. Еще школьницей она немного выучила итальянский. До ее семьи дошел слух, что ее отца отправят в Рим, но затем правительство попросило его вместо этого занять роковую должность в Хартуме, и она начала изучать арабский язык. После побега из гарема Османа Аталана она узнала, что Пенрод свободно говорит по-итальянски и любит эту страну, поэтому она попыталась узнать немного больше сама во время своего пребывания в Европе. Она не могла не думать о нем, когда снова погрузилась в этот язык. И все же книги по горному делу и слиянию давали ей головную боль. Каждый вечер она писала свои переводы и передавала их Райдеру. Он все еще не разговаривал с ней как следует, но все же сумел поблагодарить ее, и однажды вечером забыл, что злился на нее достаточно долго, чтобы сказать, что без ее работы они потратили бы впустую половину новой ртути.

По вечерам она изучала свой роман и, по мере того как ее итальянский улучшался,начинала читать главы вслух всем желающим, переводя их на амхарский язык. Вскоре весь лагерь был зачарован приключениями несчастных влюбленных, и подлые силы устремились против них. У Эмбер защемило сердце, когда она читала, и внимательный наблюдатель мог бы заметить, что герой в ее переводе больше похож на Пенрода, чем на итальянский оригинал, но история объединила их, и дети могли слышать, как они вместе репетируют свои любимые сцены, наблюдая за козами на склонах холмов. Эмбер шептала про себя строчки, когда заканчивала сажать цветы в своем высоком саду, наслаждаясь музыкой слов на своих губах, когда почувствовала, как холодная, тяжелая капля упала ей на шею. Она откинулась назад и посмотрела на долину. Внезапная волна облаков вздымалась вверх, как волна по огромному небу. Надвигались дожди. Она молилась, чтобы они были готовы.

Лусио Анджело Карло Зола был не первым человеком, который приехал в Каир в поисках Пенрода Баллантайна в течение нескольких месяцев, последовавших за падением герцога Кендала. Слухи, связывающие таинственного офицера британской разведки и герцога, очень быстро достигли европейских дворов. Европейские королевские семьи испытывали смущение и облегчение, когда им возвращали изображения, а потом, когда они поняли, что их больше не будут шантажировать, им всем стало любопытно, кто же был их безымянным спасителем. Имя Пенрода Баллантайна вскоре стало шепотом произноситься в коридорах власти в Риме, Берлине и Лондоне, но поначалу это было все, что у них было. После некоторых осторожных расспросов главам государств по всей Европе были представлены аккуратные машинописные копии открытий их агентов. Они касались учебы и семьи бывшего майора, а также полных, иногда витиеватых рассказов о его самоотверженной храбрости на поле битвы при Эль-Обейде и героизме, проявленном им при доставке информации в Хартум и из него во время осады 1884 года. Все они содержали краткое изложение известных событий в Каире: помолвка с молодой писательницей Эмбер Бенбрук, ее конец и Роман Пенрода с несчастной Леди Агатой. Но в момент смерти Агаты все определенные знания прекратились. Один из лондонских агентов обнаружил, что счет Пенрода Баллантайна в банке "Куттс" был опустошен. Главы европейских государств с удивлением смотрели на Каир. Французское и немецкое правительства послали в город своих лучших разведчиков, но те вернулись ошеломленные и с пустыми руками. Город слухов встретил их молчанием.