У вас просто хреновый бардак, но он все равно незаменим.

Хадсон слишком сломлен для кого-то еще. Я слишком сломлена для кого-то еще. Я чертовски ненавижу его, но адская часть моего мозга все еще зависима. Мы нужны друг другу, нельзя отрицать эту неприглядную правду.

— Иди ко мне, детка, — приказывает он.

Мое освобождение достигает апогея, наполняя мое тело жаром и ощущением. Хадсон использует короткую передышку, чтобы взять верх, переворачивает меня и прижимает мое лицо к подушке. Он дергает мою задницу высоко и погружает свой член обратно. Я шиплю, наслаждаясь укусом его ладони, раскалывающей мою ягодицу.

— Вот и все, прими свое наказание, как грязная сука, которой ты и являешься, — подначивает он. — В следующий раз, когда ты решишь сойти с ума и взбеситься, я ожидаю, что меня пригласят на прогулку.

Хадсон грубо и жестко трахает меня сзади, болезненно впиваясь ногтями в мою спину. Длинный тонкий палец тянется и дразняще скользит по моему клитору, увлажняя его, прежде чем он находит мой анус. Палец проскальзывает внутрь, и я кричу в подушку, наслаждаясь вторжением.

Хадсон шлепает меня еще раз, толкая пальцем, засунутым глубоко в мою задницу. — Тебе всегда нравилось, когда это грязно. Твоя киска моя, что бы ты ни говорила. Никогда больше не забывай об этом факте, иначе придется заплатить адом.

Его скорость увеличивается, движения становятся дикими, а тепло скручивается внутри меня, как товарный поезд, несущийся прямо навстречу разрушению. Когда его рука возвращается к моему горлу, он обрывает мои крики. Это слишком много, и вскоре я теряю сознание от чрезмерного возбуждения, пока Хадсон крадет у меня оргазм.

— Назови мое чертово имя, — командует он. — Скажи это.

— Хадсон, — стону я, не в силах сдержаться.

Он хрипло рычит, и вскоре по мне разливается горячее облегчение. Мы падаем одновременно, потные тела падают, а ноги переплетаются. Я задыхаюсь, не имея сил оттолкнуть его. Хадсон заправляет волосы мне за ухо и проводит по моим потрескавшимся губам, слишком нежно для моего здравомыслия.

— Перестань так на меня смотреть, блядь — шепчу я.

Он очень мягко касается своими губами моих. — Я не могу.

Когда я пытаюсь пошевелиться и сдвинуть его тело, он фыркает, прижимая меня обратно к простыням. — Не уходи. Пожалуйста, дрозд, не оставляй меня.

Легкие пальцы скользят по моей руке, дразня твердые бороздки и шрамы. На мгновение он обводит ослепительно очевидные ожоги от сигареты, останавливаясь, чтобы рассмотреть их, прежде чем его пальцы переплетаются с моими. Несмотря ни на что, у меня нет сил оторваться.

— Я должна. Я вздыхаю, и это звучит неохотно, что совершенно чуждо мне.

Хадсон хватает одеяло и дергает его, прикрывая наши голые, спутанные тела. Его густо накрашенные руки обвивают меня и притягивают к себе, пока моя щека не упирается в его твердую грудь.

— На этот раз… просто забудь. На одну ночь останься со мной, — бормочет он.

Во мне не осталось ничего, с чем можно было бы бороться. Миллионы причин, почему я должна уйти, но ни одна не имеет значения. Ощущение его кожи и до боли знакомый запах подрывают мой контроль, пока я не перекидываю ногу через его ногу и не сворачиваюсь в клубок.

— Одна ночь. Это все, что у тебя есть, — ворчу я.

— Я возьму это.