32 Кейд

The Kill by Thirty Seconds To Mars

Я нетерпеливо постукиваю ногой, а Феникс хватается за куртку, пытаясь пригладить свои ярко-голубые волосы в зеркале. Илай стоит рядом со мной, тоже не впечатленный, но хранящий постоянное молчание.

— Чувак, давай. Иначе мы пропустим завтрак.

— Идем, черт возьми. Я устал, — ворчит он. — Сегодня воскресенье, никто не должен просыпаться так чертовски рано.

— Это ты предложил остаться и помочь убраться после вчерашней вечеринки, — указываю я.

Он надевает выцветшую джинсовую куртку. — Не продумал.

Мы вываливаемся в коридор, все протирая глаза и зевая. Сомневаюсь, что кто-то хорошо спал после ссоры с Бруклин, после которой она исчезла. Подойдя к двери Хадсона, я стучу по дереву.

— Хад, подними свою задницу с кровати. Нам нужно поговорить.

Нет ответа. Я знаю, что он не спит, я слышу предательский шорох и шорох одежды в комнате. Ему нужно участвовать в этом разговоре, поэтому я снова стучу, готовясь войти, когда он, наконец, распахивает дверь.

— Что? — ворчит он, одной рукой подтягивая штаны.

Феникс устало прислоняется к дверному косяку. — Еда. Диктатор Кейд тащит нас на семейное собрание. — Он стреляет в меня раздраженным, усталым взглядом.

— Нам нужно поговорить о Бруклин, — просто говорю я.

Хадсон проводит рукой по изголовью своей дикой головы, бегло опуская глаза. Он шагает дальше по коридору и захлопывает за собой дверь, понизив голос. — Слушай, сейчас не самое подходящее время, да и говорить, честно говоря, не о чем. Она большая девочка.

— Ты нашел ее прошлой ночью? Вразумил ее?

Феникс фыркает. — Да конечно. Она никого не слушает, и меньше всего его.

Из его комнаты доносится звук того, как кого-то тошнит, и смыв унитаза, и все наши глаза расширяются. Феникс ухмыляется, не слишком удивленный.

— Знал, что ты не будешь долго держаться подальше от Бритт. Похоже, мы прерываем утреннее наслаждение Хада, мальчики, — насмехается он.

Я подозрительно выглядываю из-за угла, но Хадсон загораживает мне обзор. Я знал, что рассказать ему о судебном процессе было ошибкой, я просто не думал, что это заставит его бежать обратно к этой токсичной суке. Я собираюсь отчитать его, когда дверь полностью распахнется. Я думаю, что у всех наши челюсти отвисают в унисон.

— Вот дерьмо, — восклицает Бруклин.

Она стоит там в футболке Хадсона и больше ни в чем. Сквозь ткань я вижу изгиб ее груди, свисающей достаточно низко, чтобы прикрыть ее задницу, оставляя на виду ее сочные ноги. Хадсон смотрит на меня, явно пытаясь что-то сообщить. Мы втроем молчим, совершенно сбитые с толку, увидев ее, выглядящую значительно потрепанной, в спальне Хадсона.

Илай среагировал первым, просто развернулся и ушел. Ни единого слова, но его шаги тяжелы от досады. Бруклин с сожалением смотрит, как он уходит, боль закрывает глаза. Я чувствую, как Феникс перемещается рядом со мной, выпрямляя и скрещивая свои сильные руки на груди.

— Я понимаю. Что ж, здесь уютно, — ехидно комментирует он.

Бруклин прищуривается, глядя на него. — Вразумить меня? Поэтому ты послал его за мной? Чертовски зрелый. Разве мы не обсуждали этот вопрос прошлой ночью?

Я выдавливаю сдержанную улыбку, пытаясь сравняться с ее упрямой задницей. — Мы беспокоились о тебе, вот и все. Ты придешь на завтрак, чтобы мы все могли поговорить?

Смеясь себе под нос, Бруклин хватает свои вещи и проскальзывает мимо всех нас троих, направляясь обратно в свою комнату. Я бросаю на Хадсона равнодушный взгляд и следую за ней по пятам.

— Подожди, просто выслушай меня. Мы только хотим помочь, — кричу я.

— Оставь меня в покое. Как я уже сказала, я не хочу и не нуждаюсь в твоей помощи.

— Но ты с радостью трахаешься с нашим другом? — возражает Феникс.

Она поворачивается, бросая на него яростный взгляд. Я как раз собираюсь попытаться разрядить ситуацию, когда Феникс хватает ее за запястье и притягивает к себе, пальцы приподнимают ее подбородок.

— Ты играешь в опасную игру, фейерверк. Не начинай то, что ты не собираешься закончить. Хадсон не единственный, кто здесь замешан.

Она отбрасывает его руку, недоверчиво усмехаясь. — С каких это пор тебя касается с кем я трахаюсь? — Ее губы расплылись в медленной, искривленной улыбке. — Ты ревнуешь?

Феникс отвечает на ее вызов, небрежно пожимая плечами. — Ты просила об этом. Все ставки сделаны.

Что именно это значит? Она разрывает нашу группу по швам и чертовски любит каждую секунду. Я должен вмешаться и остановить это, пока не стало слишком поздно и пока ущерб не стал необратимым. Нас не испортит облажавшаяся цыпочка с нулевой моралью.

Схватив Феникса за руку, я отталкиваю его. — Оставь это. Соберись.

Бруклин наблюдает за нами, пока мы идем обратно по коридору, оставляя полуголого Хадсона возвращаться в свою комнату. Ее дверь захлопывается, когда мы достигаем лестницы, и я наконец отпускаю Феникса.

— Какого черта, мужик?

— Я делал тебе одолжение. — Я пожимаю плечами.

— Не вмешивайся. Она спала и с Илаем, и с Хадсоном, и тебя это устраивает? Серьезно? — Он сердито разводит руками. — Я не могу просто игнорировать свои чувства.

Феникс уносится прочь, бросая меня и возвращаясь в нашу комнату. Я остаюсь один на лестнице, совершенно расстроенный и не понимающий, как мы вообще дошли до этого места. Мы ссоримся, как дети, из-за гребаной девчонки, какой-то никому не нужной, которая забрела сюда, как будто она здесь хозяйка, и ей плевать на то, что причиняет нам боль.

Я не могу их потерять.

Никто из нас не выживет в этом месте в одиночку.

С самого первого дня я отвечаю за то, чтобы мы были вместе, так что я чертовски хорошо это сделаю. Она не единственная, кто может играть грязно. Мои следующие шаги сделают нас сильнее или сломают, но других вариантов я не вижу. Кто-то должен вмешаться и разобрать этот бардак.

Я иду обратно по коридору и врываюсь в ее комнату, даже не постучавшись, радуясь, что она оставила дверь незапертой. Бруклин прислонилась к стене, опустив голову и тяжело дыша. Как только она поднимает голову и начинает протестовать, я хватаю ее за плечи и разворачиваю, прижимая ее тело к стене.

— Ты загнала меня и моих лучших друзей в угол, — рычу я на нее, удивляя себя агрессией в голосе. — Моя семья значит для меня все, и я отказываюсь потерять ее из-за тебя.

Она удивленно пищит, когда я прижимаю ее к бетону.

— Все или ничего, дорогая. Ты не можешь настроить нас друг против друга.

Не могу сдерживаться, наконец-то делаю то, о чем мечтал несколько недель. Прижимая свои губы к ее губам, я обхватываю ее щеку и беру ее рот. Она такая чертовски сладкая на вкус, ее мягкие губы тают на моих, как будто они принадлежат мне. Я вплетаю пальцы в ее спутанные волосы и отдаюсь поцелую, наши языки соприкасаются, дыхание смешивается, тела прижимаются друг к другу.

Все мои инстинкты говорят мне держать эту автомобильную аварию как можно дальше от моей семьи. Она станет смертью для всех нас, но когда я прижимаю свой мучительно твердый член к ее телу и слышу этот хриплый стон, мне становится все равно.

Бруклин первой прерывает безумный поцелуй. — Кейд, я не могу…

— Хватит с нами шутить. Ты играешь с огнем, и я не хочу, чтобы кто-нибудь обжегся. — Отойдя от ее нуждающегося, дрожащего тела, я приподнимаю бровь. — Ты внутри или ты вне. Это так просто. Выбирай нас или уходи и не оглядывайся.

— Выбирать тебя? — повторяет она.

— Нет, всех нас. С того дня, как я поприветствовал тебя в этом месте, я пытался привести тебя в свои ряды. Ты дралась со мной на каждом шагу, трахаясь с моими друзьями за моей спиной.

В ее взгляде появляется что-то похожее на стыд, но я снова поднимаю ее голову. — Мы семья не по крови, а по необходимости. Ты не можешь выбирать фаворитов или настраивать нас друг против друга. Мы все заботимся о тебе.

— Я не понимаю, — бормочет она.

— Позволь мне тогда сделать это очень простым для тебя. Я хороший парень, но когда кто-то угрожает тем, кто мне дорог, я могу стать твоим худшим кошмаром. Либо соберись и присоединяйся к группе, либо убирайся к черту от всех нас. Хватит играть в детские гребаные игры.

Это единственное, что я могу придумать. Она не может выбирать, она убьет нас всех ревностью. И вообще, правда в том, что я не хочу, чтобы она выбирала. Мы все нуждаемся в ней, по-разному. Она недостающая часть головоломки.

Стальные серые глаза Бруклина пронзают мои, вся ерунда улетучивается, оставляя ее открытой и уязвимой. Она облизывает губы, тщательно подбирая следующие слова. — Что, если я не заслуживаю вас, ребята? Что, если вам всем будет лучше без меня здесь?

— Чушь, — кричу я ей. — У каждого из нас есть проблемы в той или иной степени. Почему, черт возьми, ты думаешь, мы здесь? — Мое колено скользит между ее ног, широко раздвигая их. Я провожу губами по ее нежной коже, мое сердце бешено колотится.

— Феникс — наркоман, ставший торговцем, который продал свою душу, чтобы обеспечить свою семью. Ты еще не видела его в маниакальном эпизоде, но поверь мне, это некрасиво. А еще есть Хадсон, вспыльчивый мудак, который не может прожить и дня без того, чтобы не избить кого-нибудь или не трахнуться, чтобы справиться со своей виной. Илай — молчаливая, измученная душа, настолько травмированная своим прошлым, что он не может смотреть на спичку, не ломаясь и не порезавшись. Он не разговаривает с детства.

Я прикасаюсь к ее губам, на этот раз мягче, добиваясь ее послушания.

— Ты знаешь, как далеко простираются мои демоны. Я помешан на контроле, который не может не найти потерянные причины, чтобы попытаться их исправить, независимо от того, насколько жалким и отчаянно нуждающимся в любви это делает меня. Итак, как ты видишь… — я прижимаюсь своим лбом к ее, грудь сжимается от волнения. — Никто из нас не идеален, но тебе не обязательно быть такой, чтобы занимать место в мире. Кроме того, никто из нас не выберется, если мы не прикроем спины друг друга. Я даю тебе шанс принадлежать.