Глава 11

Будущее, встречай прошлое

Отэм

Я смотрю в зеркало и поворачиваю голову в сторону, рассматривая лицо. Челюсть все еще немного опухшая, но по большей части я полностью исцелилась. Знаю, я говорила, что ненавижу быть красивой, но, когда впервые увидела себя в зеркале в больнице, все, о чем могла думать — как отвратительно я выгляжу. Лицо распухло и деформировалось, губы потрескались от сухости. Не то чтобы меня так уж сильно заботила внешность, но я боялась, что, когда Кентон меня увидит, взгляд, полный любви, который я так привыкла встречать, превратится во нечто другое. Мне этого не хотелось.

Впрочем, надо было быть умнее. В первый раз, когда он увидел меня без бинтов, то нежно обхватил мою щеку, а глаза сказали мне все, что нужно было. Я знала, что он любит меня, еще до того, как все произошло, но теперь никогда больше не буду в этом сомневаться.

Я смотрю на свою руку и вспоминаю, как впервые увидела обручальное кольцо. Я сидела на больничной койке, голова кружилась от обезболивающего, но Кентон был рядом. Мы разговаривали. Ну, он говорил, а я записывала свои реплики на белой доске. Я склонилась к руке, когда взгляд зацепился за что-то блестящее на пальце. Сначала я подумала, что это жук, но потом взгляд сфокусировался на сапфире и бриллиантах, и у меня перехватило дыхание. Казалось, я вот-вот потеряю сознание от недостатка кислорода.

— Дыши, детка, — услышала я призыв, и сделала глоток воздуха, а глаза наполнились слезами. — Ты выйдешь за меня замуж? — Его рука легла поверх моей на доске, до того, как я успела написать «ДА». — Я уже всем сказал, что ты моя невеста, так что ты должна согласиться. Может, мне стоит отобрать у тебя маркер, чтобы ты не натворила глупостей, — пробормотал он, и я возмущенно фыркнула. — Так что скажешь? Ты сделаешь из меня честного человека?

Он убрал руку, и я написала на доске большими жирными буквами: «ВОЗМОЖНО».

— Ты, должно быть, чувствуешь себя лучше, когда издеваешься надо мной, — Он улыбнулся, и мое сердце сжалось. — А теперь, пожалуйста, просто скажи «да».

Если бы я могла улыбнуться, то улыбнулась бы. Я склонила голову, вытерла доску, и написала «ДА» по всей поверхности. Улыбку, озарившую его лицо, я не забуду до самой смерти. Его пальцы потянулись к кольцу, прокручивая его на моем пальце.

— Мы поженимся, — прошептал он. Я кивнула, чувствуя, как на глаза снова наворачиваются слезы. — Спасибо. — Его лоб коснулся моего.

Я встряхиваю головой, чтобы избавиться от мыслей, и тут слышу шум, доносящийся из коридора. Выглядываю из-за угла как раз вовремя, чтобы увидеть, как Табс бежит с парой боксеров Кентона, унося их с собой вниз по лестнице. Я качаю головой и возвращаюсь к приготовлениям, полагая, что Кентон справится сам. Слышу лай Табса, затем рычание Кентона и смеюсь.

Когда снова смотрю в зеркало, вижу ямочку на щеке, которой у меня не было до стрельбы. Прохожусь пальцем по отметине. Забавно: нечто такое маленькое и невинное получилось в результате ужасного события. Я заканчиваю собираться. Сегодня я выхожу замуж за Кентона. Ну, вроде того. Когда я вышла из больницы, Кентон хотел сразу же отправиться жениться, но я пожелала, чтобы его семья стала свидетелями начала нашей совместной жизни.

Он не согласился со мной. Не хотел откладывать, поэтому мы пошли на компромисс. Мы поженились через два дня после того, как меня выписали, и он пообещал, что, когда я полностью выздоровею, он устроит для меня огромный праздник, где я смогу надеть платье, а он костюм, и таким образом у меня будут свадебные фотографии, которые я так хотела.

Я заканчиваю прическу и макияж, и слышу, как Тара зовет меня по имени, поднимаясь по лестнице.

— Я в ванной! — кричу я, подкрашивая губы помадой.

— Твоя собака приставала ко мне, когда я вошла в дом. Думаю, тебе пора его кастрировать.

— Ну уж нет. Во всяком случае, пока нет. Только одно из его яичек опустилось, — говорю я ей, входя в нашу спальню.

— Серьезно? — спрашивает она, и я не могу удержаться от смеха.

— Серьезно, но не говори об этом при Кентоне. Это больная тема.

— Что за больная тема? — спрашивает Кентон, входя в комнату в своих обычных джинсах и футболке. Не могу дождаться, когда увижу его в смокинге.

— У твоей собаки один шарик, — поддразнивает его Тара.

Он хмурится, и я качаю головой.

— В котором часу ты едешь к маме? — спрашиваю я в спешке, зная, что будет, если я не сменю тему.

— Уже ухожу. Просто пришел поцеловать тебя, — сладко говорит он.

Я улыбаюсь, когда он подходит ко мне. Его взгляд перемещается с моих губ на щеку, а затем на глаза. Я вижу боль на его лице, но Кентон быстро ее скрывает. На днях он сказал, что ему нравится моя ямочка, просто он ненавидит то, о чем она ему напоминает. Не могу представить себя на его месте, думающей, что он умрет. Он мало рассказывал о том, что произошло, пока я была в больнице, но еще до того, как ушел, я чувствовала, что он готов сорваться в любой момент.

С тех пор как вернулся из Вегаса, он казался гораздо более спокойным. Он не рассказал мне, что именно произошло, пока его не было, только что теперь я в безопасности. Я спросила о полиции, но выдал, что иногда правосудие обеспечивается не правоохранительными органами. Что это означает, остается только догадываться.

Его губы касаются моих в мягком поцелуе, возвращая меня к этому моменту. Когда наши взгляды встречаются, я делаю глубокий вдох, стараясь не заплакать.

— Что ж, увидимся у алтаря.

— Ты уже моя жена, — говорит он мне в губы.

— Знаю, — шепчу я и начинаю хихикать, слыша, как Тара издает звуки рвотных позывов. Я оглядываю Кентона и смотрю на нее. — Ты ведь знаешь, что я видела тебя с Финном? — спрашиваю я, наблюдая, как румянец ползет по ее щекам.

Они с Финном познакомились, пока я была в больнице. Она была в реанимации, пока со мной работали, совершенно разбитая, когда меня отвезли в отделение интенсивной терапии. Финн нашел ее сидящей в больничной часовне и не отходил от нее ни на шаг. С тех пор они были неразлучны. Забавно смотреть на них рядом. Он никогда не отпускает ее от себя, если они в одной комнате. Иногда жизнь непредсказуема. Парень, который, казалось, воспринимал жизнь как шутку, полностью изменился.

— Ой, заткнись, — бурчит она, поднимая подушку с кровати и бросая ее в меня.

Я смеюсь, и Кентон целует улыбку на моих губах. На этот раз, когда он отстраняется, мне требуется несколько минут, чтобы взять себя в руки и закончить подготовку.

***

— Ты ведь знаешь, что не должна этого делать, верно? Мы можем убежать и жить где-нибудь на пляже, пить из кокосов и использовать банановые листья в качестве одежды, — говорит Джастин.

Я смотрю на него и поднимаю бровь.

— Во-первых, это отвратительно. Я даже не хочу видеть тебя без рубашки, а тем более в одном банановом листе. Во-вторых, ты мне как брат, так что это просто странно. И в-третьих, я уже замужем за Кентоном, так что на данный момент не имеет значения, пойду я к алтарю или нет.

Я наблюдаю, как его взгляд смягчаются, и он обнимает меня за плечи, притягивая к себе и целует в волосы.

— Я тоже люблю тебя, сестренка, и для меня большая честь проводить тебя к алтарю.

— Если ты испортишь мой макияж, заставив меня плакать, я надеру тебе задницу, — говорю я, обнимая его за талию и кладя голову ему на грудь.

Когда я была маленькой, то часто задавалась вопросом, кто мой отец. Мать никогда о нем не говорила, и, если бы я подняла эту тему, она бы разозлилась, поэтому я быстро научилась не задавать вопросов. Кентон спросил меня, хочу ли я, чтобы он его поискал, но не знаю, хочу ли я этого. Когда мы с Нэнси заговорили о свадьбе — или о возобновлении клятв, — она спросила, кто должен провести меня к алтарю. Сначала я сказала «никто», но потом подумала обо всех тех людях, которых приобрела здесь как семью. Вспомнила о Линке и пожалела, что его здесь нет, он заботился о клубе для Сида. А потом я подумала о Джастине, о том, как много он для меня значит и как важен в моей жизни, и поняла, что это должен быть он. Может, мы и не кровные родственники, но в глубине души я знаю, что мы семья — не в традиционном смысле, но во всех отношениях, которые имеют значение.

— Хорошо. Пойдем, пока ты не намочила мой костюм, — говорит Джастин, когда начинает играть музыка.

Я бросаю последний взгляд в зеркало, прислоненное к двери, и убеждаюсь, что платье сидит хорошо. Белое, кружевное, с короткими рукавами, оно облегает тело, демонстрируя каждый изгиб, достигает середины бедра и расширяется, как хвост русалки. Я влюбилась в это платье сразу же, как только примерила его в свадебном магазине.

Я скрываю вуалью лицо и плечи, и делаю глубокий вдох. Тара смотрит на меня и улыбается, а я улыбаюсь в ответ, когда она открывает дверь. Я осматриваю задний двор родительского дома Кентона. На траве стоят стулья, где расположились все наши родственники и друзья, чтобы было удобно наблюдать, как мы произносим клятвы. В конце прохода Кентон стоит под большой аркой, покрытой тюлем, кружевами и цветами. У меня перехватывает дыхание, когда я вижу его в смокинге. Он всегда великолепен, но сейчас особенно. Широкие плечи обтянуты черной материей, которая подчеркивает объем груди и силу рук. Волосы выглядят так, словно он весь день проводил по ним рукой, а темный оттенок вокруг челюсти, который всегда виден, только делает его более горячим.

Он спросил, не следует ли ему побриться, и я ответила, что, если он это сделает, ему не повезет, пока его щетина не отрастет снова. Он рассмеялся, поднял меня, и посадив на столешницу в ванной, провел челюстью по внутренней стороне моего бедра, прежде чем поднять глаза и прошептать:

— Я же говорил, что тебе понравится. — А затем просунул свое лицо между моих ног, заставляя меня выкрикивать его имя. Он не ошибся; мне нравилось, как я могла схватить его за волосы, чтобы удержать на месте, и как шероховатость его щетины ощущалась у меня между ног.