Все это так печально, извращенно и ужасно.

— Ты последовал за моей мамой в дом моей бабушки после того, как она вышла из домика? — Она пригласила Олли продолжить рассказ.

Они находились всего в нескольких милях от Ларкина. Ей нужно освободить руки, прежде чем они доберутся туда.

— Да. Я боялся, что упустил свою возможность. — Он покачал головой, как бы разочарованный своей неспособностью нажать на курок. — Я знал, что Сандер будет в ярости. Но потом Лорел остановилась, чтобы заправиться. Бинго. Я снова в деле.

— Как ты мог, Олли? Она была моей матерью.

— Я же сказал тебе. Я верил, что она никуда не годная женщина, — повторил он, и его голос не выражал никаких эмоций. Он словно обсуждал жука, которого ему пришлось раздавить.

К счастью, он не заметил, как она отвлеклась, сосредоточившись на разрезании последних слоев ленты.

— Сандер рассказывал мне о ней. Он говорил, что она занималась извращениями с мужчинами и даже женщинами. И что Лорел слишком много пьет, и он подозревает, что она принимает наркотики. Он говорил, что ты станешь такой же, как мать, если мы от нее не избавимся. — Он сделал паузу, словно смакуя воспоминание о том, как стрелял в безоружную Лорел, которая никогда не сделала ему ничего плохого. Затем он громко вздохнул. — Конечно, мне жаль, что ты присутствовала при этом, Винтер. Я поступил небрежно. Я вовсе не хотел, чтобы ты видела смерть своей матери.

Она не поверила его притворному раскаянию. Возможно, он и не собирался убивать Лорел на глазах у дочери, но какая-то его часть, несомненно, наслаждалась мыслью о том, что кто-то наблюдал за моментом его славы. Она не собиралась говорить ему, что спала, пока он не выстрелил...

Стоп. Внезапное осознание обрушилось на Винтер. На заправке находился еще кто-то, кто наблюдал за его злодеянием.

— Кто-то ведь присутствовал при убийстве? — резко спросила она.

— Очень хорошо, Винтер, — удивился он. — Ты всегда была умной девочкой.

— Тилли узнала тебя?

— Нет, у меня хватило ума не показываться в Пайке.

— Тогда зачем было ее убивать?

Наступило долгое молчание. Как будто Олли не хотел признавать свою ошибку.

— Потому что я сглупил, припарковавшись на обочине рядом с заправкой, — наконец признался он. — Ошибка новичка, но тогда я и правда был новичком.

Винтер нахмурилась в замешательстве.

— И это все? Ты припарковался рядом с заправкой?

— После того, как застрелил твою маму, я побежал к грузовику. Кассирша стояла там.

— Где стояла?

— В окне станции, глядя прямо на мой грузовик.

Винтер вспомнила фотографию, которую шериф сохранил для нее. Очевидно, его смущал тот факт, что не существовало причин убивать ее мать, но заметил ли он в окне очертания кассирши? Кассирши, которая утверждала, что во время стрельбы находилась в подсобке.

— И что? — спросила она. — Многие люди водят грузовики в этом районе.

— Не такой, как мой. Я купил машину на свалке и несколько месяцев собирал запчасти, чтобы привести ее в рабочее состояние. Кузов был ржаво-красного цвета с желтым капотом и зелеными дверями. На бампере зияла огромная вмятина. — Он покачал головой в отвращении. — Я не мог позволить ей описать ее копам. Они бы выследили меня в мгновение ока.

— Почему ты не убил ее той ночью? — Ужасный вопрос, но он отвлек Олли, пока она заканчивала резать пленку.

— Я предположил, что кто-то услышал выстрелы и вызвал полицию. Я не мог рисковать, тратить время на путь к станции, а потом надеяться, что успею вернуться к грузовику и уехать до того, как они появятся. Пайк — не такой уж большой город. — Олли замедлил ход, когда они подъехали к окраине Ларкина. — Вместо этого я направил пистолет прямо на нее. Она закричала и побежала к задней части станции.

Винтер вскинул бровь. Угроза казалась не слишком серьезной.

— И это все?

— Нет. Я проехал несколько кварталов, а потом припарковался, чтобы вернуться на заправку. Я спрятался в тени переулка напротив заправки. Когда шериф вывел кассиршу из станции, чтобы допросить, то вышел на свет, чтобы она увидела, что я за ней наблюдаю. — Он резко рассмеялся, в его голосе прозвучало странное чувство восторга. — Она упала в обморок. Я тогда понял, что она будет держать свои рот на замке.

Винтер стиснула зубы. Тилли Лиддон точно перенесла травму после той ночи. Просто еще одна жертва, заплатившая цену за раздутую гордость старика.

— И это все? — Она говорила нарочито язвительно. — Ты вернулся в Ларкин и получил деньги, чтобы начать свой бизнес.

— Как ты и сказала, «И это все», — согласился Олли, сворачивая на боковую улицу, ведущую через жилую часть города.

Куда, черт возьми, он собирался? Винтер почему-то решила, что они поедут на ферму ее дедушки. Именно там происходили все остальные ужасные вещи. Но если у него есть какой-то адрес в городе, значит, у нее остались считанные минуты, чтобы подготовиться к побегу.

Заставляя себя делать медленные, глубокие вдохи, Винтер нажимала на лезвие, пока не достигла дальнего края ленты. Она не хотела резать до конца и рисковать тем, что лента отвалится.

В то же время она пыталась поддержать разговор.

— Так что же изменилось? Если ты получил то, что хотел, зачем тогда рисковать и убивать Тилли и остальных?

— Ты осталась на ночь в Пайке.

Винтер моргнула, ожидая большего.

— И какое это имеет отношение к делу?

— Я был там.

— В Пайке?

— На кладбище.

— Зачем?

— Для меня это стало важным событием в жизни, Винтер, — укорил он, как бы обидевшись на ее вопрос. — Как и ты, я чувствовал себя обязанным отметить эту годовщину посещением могилы Лорел.

Винтер смотрела на профиль Олли сквозь стальную сетку, силясь принять то, что он ей говорил.

— Ты каждый год ходишь за мной на кладбище?

— Я хотел отдать дань уважения.

Винтер пронзила дрожь. Пока она стояла над могилой Лорел, оплакивая мать, что у нее жестоко отняли, ублюдок, стрелявший в нее, скрывался в тени. Это просто... извращение.

— Боже, — пробормотала она.

Она видела, как сжалась челюсть Олли, как будто он сопротивлялся желанию настоять на том, что присутствовал там, чтобы как-то почтить память ее умершей матери. Вместо этого он рывком вывернул руль, чтобы повернуть на Седр-авеню.

— Я видел, как ты разговаривала с кем-то у могилы шерифа, а потом пошла к тому дому в нескольких кварталах от кладбища. Это показалось мне странным, особенно когда ты заселилась в мотель, — признался он. — Я понял, что что-то случилось, но только когда увидел, как ты разговариваешь с Тилли, сообразил, что ты копаешься в прошлом. — Он притормозил на мигающем красном светофоре. — Почему?

— У шерифа Янсена хранилась фотография моей мамы. Она уже отдала тебе свою сумочку, и он задавался вопросом, зачем тебе стрелять в нее, — объяснила ему Винтер. Врать не имело смысла. — Очевидно, это не выходило у него из головы все эти годы.

— Эх. — Олли с сожалением прищелкнул языком. — Я был таким дилетантом.

— Дилетант-убийца, — напомнила ему Винтер резко. — Сколько людей ты в итоге убил?

Выражение его лица оставалось невозмутимым. Олли ничуть не обиделся на то, что его убийства швырнули ему в лицо. На самом деле, он, казалось, гордился тем, что застрелил ее мать.

— Я не хотел никому причинять боль, — запротестовал он. — Вот почему я пошел в твою квартиру. Чтобы оставить записку.

— Это ты?

— Кто еще?

— Ты действительно думал, что записка помешает мне узнать, что случилось с моей мамой?

— Должна была. Ничего из этого не понадобилось бы, если бы ты просто позволила прошлому остаться в прошлом.

Олли нажал на газ, вильнув фургоном, чтобы она врезалась в барьер из стальной сетки. Винтер ударилась головой, но ее беспокоила не резкая боль. Ее беспокоило то, что от неожиданного толчка резак вырвался из ее руки и покатился к задней части фургона.

На секунду она подумала о том, чтобы нырнуть за ним. Конечно, это не самое удачное оружие, но лучше, чем ничего. Затем рассудок вернулся. Она не могла рисковать и допустить, чтобы Олли обнаружил, что ей удалось разрезать ленту.

Винтер проигнорировала его тихий смех, пытаясь выпрямиться.

— Полагаю, ты воспользовался ключом, который я тебе дала, чтобы сделать ремонт на кухне. — Винтер нахмурилась, резко вспомнив, что Олли находился на ее стоянке, когда она подъезжала. Она оказалась так глупо слепа. — Господи, мне следовало заподозрить, что ты лжешь насчет таинственного злоумышленника.

— О нет. Я не врал насчет незваного гостя. По крайней мере, не совсем, — запротестовал он. — Пока я находился в твоей квартире, в дверь постучали. Когда я выглянул в окно, то увидел, что кто-то возвращается к своей машине, припаркованной за рестораном.

— Кто?

— Мона Шелтон.

Винтер потрясенно произнесла.

— Мона? Что она там делала?

Он пожал плечами.

— Сначала я ее не узнал. Потом увидел наклейку на заднем стекле ее машины с надписью «Шелтон Констракшн» и понял, что это жена любовника. — Олли поднял руку, помахав кому-то на улице. Как будто это обычный день, когда он ехал по улицам Ларкина, а не держал женщину, которую знал всю свою жизнь, в плену в задней части своего фургона. — Я намеревался проследить за ней и потребовать рассказать, что она там делает, но тут появилась ты.

Винтер обдумывала то, что произошло после того, как она обнаружила Олли на стоянке. Появился Ноа, а затем полицейские. Она перепугалась из-за взлома, чтобы остаться, и переехала на ферму.

На следующее утро она отправилась в свои теплицы. Да, всё верно. И Ноа был там. Через несколько минут ее дедушка вернулся домой.

Она резко вдохнула.

— Значит, когда ты понял, что записка меня не остановит, то решил меня застрелить?

— Застрелить тебя? — Он фыркнул. — Ты видела, как я стреляю из винтовки, Винтер. Неужели думаешь, что я промахнусь, если буду целиться в тебя?

Это правда. Он всегда выигрывал соревнования по стрельбе по тарелочкам на ярмарке.