Глава 1

Вторая неделя апреля радовала большинство жителей городка Ларкин, штат Айова. Худшие из суровых зимних дней, как они надеялись, прошли, и в воздухе уже витал аромат весны.

Но у Винтер Мур это время неизменно вызывало болезненные воспоминания о жестоком убийстве ее матери.

Выйдя из своей небольшой квартиры, Винтер спустилась по узкой лестнице, ведущей в недавно отремонтированную кухню ее ресторана «Винтер Гарден».

Обычно ее встречал аромат теплого хлеба и свежей зелени. Однако сегодня утром в просторной комнате с блестящей техникой из нержавеющей стали и зелено-белым мозаичным полом было темно, а в воздухе ощущалась явная прохлада.

Винтер проигнорировала мелкую дрожь, пробежавшую по ее телу. На следующей неделе на кухне будет кипеть работа. Два повара и четыре официанта будут суетиться вокруг, двигаясь в синхронном танце, чтобы приготовить изысканные блюда на завтрак и обед, обеспечивавшие успех ресторану последние семь лет.

Только сегодня окна и двери «Винтер Гарден» останутся закрытыми. Молчаливая дань памяти умершей матери. И осознание того, что без трастового фонда, оставленного ею в наследство Винтер, ресторан так и остался бы несбыточной мечтой.

Воспользовавшись боковым выходом, Винтер вышла из трехэтажного кирпичного здания, которое когда-то принадлежало небольшому фермерскому хозяйству и использовалось в качестве местного магазина. Здание бросили несколько десятилетий назад, и Винтер потребовалось несколько месяцев и огромная сумма денег, чтобы превратить его в ресторан и уютную квартиру для себя.

Однако результат в итоге стоил каждого потраченного цента и любой головной боли.

Винтер вздрогнула, когда резкий ветер налетел на нее с неожиданной силой, подхватив серебристо-белокурые волосы, заставив их развеваться и танцевать, пока они не закрыли ее тонкое лицо. Недовольно щелкнув языком, она нетерпеливо подхватила длинные пряди и заправила их под воротник своей пуховой куртки.

Когда Винтер работала, то всегда собирала волосы в хвост. Сегодня утром она переборола себя: не только оставила волосы распущенными, но и нанесла тушь на длинные ресницы, обрамляющие ее ореховые глаза, и сменила выцветшие джинсы и повседневную кофточку на шерстяные брюки и желтый свитер.

К сожалению, обещание весны оставалось скорее пожеланием и молитвой, чем реальностью. Несмотря на утренний солнечный свет, температура держалась около нуля, а ветер дул достаточно холодный, чтобы пронизывать ее насквозь, как нож.

Сгорбив плечи, Винтер пробиралась через пустой участок рядом со зданием своего ресторана. Когда-то давно здесь располагалась пекарня, но после пожара, случившегося три года назад, владельцы съехали. Винтер выкупила землю и превратила ее в парковку. Со временем она планировала использовать часть территории для создания зоны питания на открытом воздухе, окруженной садом. Однако сейчас она рада, что у нее есть много места для парковки.

В Ларкине не найти лучшего места для бизнеса, чем городская площадь, но это место возникло, когда транспортные средства состояли из лошадей и колясок. Во время воскресных утренних бранчей ее клиентам долгое время приходилось парковаться за несколько кварталов от ресторана.

Винтер пряталась за зданием в тщетной надежде, что оно защитит от ветра, когда рядом с ее потрепанным черным пикапом припарковался фургон со знакомым логотипом на боку.

С удивлением Винтер наблюдала, как из машины выпрыгнула женщина и направилась к задней части фургона. Тоня Нокс была владелицей сувенирного магазина, расположенного на другой стороне парковки, и одной из лучших подруг Винтер, несмотря на то, что она старше ее на пятнадцать лет.

Именно Тоня провела Винтер через кошмар лицензирования бизнеса, налогов и местного зонирования. Она же стала для Винтер плечом, на котором можно поплакаться, когда водопровод замерз и лопнул, вынудив закрыть ресторан на неделю. И когда владелец конкурирующего ресторана в городе заплатил своим сотрудникам, чтобы они оставляли неприятные отзывы в Интернете.

Винтер остановилась, глядя, как Тоня открывает заднюю дверь своего фургона. Подруга была на несколько дюймов выше Винтер и вдвое ее больше. Но никто не назвал бы Тоню толстой, она просто имела крепкие мышцы, наработанные в гончарной мастерской, которая размещалась в задней части сувенирного магазина. Тоня могла поднимать и переносить тяжелые блоки глины, не обливаясь потом. Винтер, напротив, была стройной, как тростинка. Дедушка часто повторял, что при сильном порыве ветра ее может просто сдуть.

Как по команде, порывистый ветер растрепал волосы Винтер, побуждая ее направиться к грузовику и завести мотор. Стоять на улице не только слишком холодно, но и время поджимало. Она хотела поскорее отправиться в путь.

— Привет, Тоня. Что ты делаешь здесь в такой час? — окликнула она подругу. — Я думала, ты хотела выспаться?

Ресторан «Винтер Гарден» открывался в шесть утра и работал до двух часов дня. Это означало, что Винтер вставал в четыре, чтобы начать готовиться к рабочему дню. Тоня, обычно, спала до середины утра и открывала сувенирный магазин в полдень. Конечно, она еще и давала уроки гончарного мастерства по вечерам, так что часто уже за полночь закрывала свой магазин.

Это делало их идеальными соседями.

Тоня повернулась, обнажив многочисленные пирсинги, украшавшие ее нос, губы и уши. У нее были короткие черные волосы и бледные глаза, которые она подводила черной подводкой. Под кожаным тренчем тело Тони покрывали татуировки, символизирующие ее любовь к искусству.

Она не пыталась выглядеть как гот. Она просто была готом.

До смерти отца, который умер, когда ей был двадцать один год, Тоня намеревалась стать известной художницей в Париже. Вместо этого она вернулась домой из художественной школы, чтобы заняться магазином сувениров и ухаживать за матерью.

— Я решила, что красота сильно переоценена, — объяснила ей Тоня. — В моем возрасте повезло, что я не забываю надевать штаны перед выходом из дома.

— Это не имеет ничего общего с возрастом. Я вчера забыла лифчик. — Винтер засунула руки в карманы своей куртки. — Ты работаешь в студии сегодня утром?

— Не-а. Я хотела застать тебя до того, как ты уедешь в Пайк.

— Меня? Тебе что-нибудь нужно?

— Вот. — Тоня залезла в багажник своего фургона и достала маленькую урну, украшенную цветами и крошечными ягодами, вытравленными в глине, мерцающую глазурью цвета слоновой кости.

— Она прекрасна. — Винтер окинула подругу озадаченным взглядом. — Эта новая работа для твоего магазина?

— Нет. Я сделала эту урну для могилы твоей матери.

Винтер пронзила теплая волна благодарности. Жизнь в маленьком городке означала постоянное нахождение в окружении семьи и друзей, но в тоже время Винтер чувствовала себя одинокой. Ее мать жестоко убили в результате бессмысленного преступления. Тем она отличалась от своих соседей. Тоня была одной из немногих, кто понимал, насколько тяжел этот день для Винтер.

— Тебе не нужно было этого делать. Ты уже подарила мне одну урну.

Тоня пожала плечами.

— Прошло несколько лет. Я подумала, что ты захочешь перемен.

— Это... — Слова застряли у Винтер в горле. Она проглотила комок. — Она идеальна. Спасибо.

Ее подруга сдвинулась с места, испытывая явный дискомфорт. Тоня могла создавать удивительные произведения искусства, но свои эмоции предпочитала скрывала под напускной грубостью.

— Да, да.

— Я серьезно, Тоня, — настаивала Винтер. — Не только урна, которая великолепна, но и память. Это много значит для меня.

Тоня нетерпеливо махнула рукой.

— Пора ехать. Слишком холодно, чтобы стоять здесь и трепать языками.

— Я зайду в магазин завтра, и мы сможем поболтать без угрозы обморожения, — пробормотала Винтер.

Бережно держа урну в руках, она направилась к своему грузовику и завела двигатель. На сердце стало легче, чем обычно, когда она начинала свое ежегодное паломничество.

Ровно через три часа она добралась до Пайка, штат Висконсин, и проехала через линию кедровых деревьев, обозначавших край кладбища. Припарковав грузовик, Винтер подошла к могиле матери, которая находилась на участке, отведенном для семьи Херст.

Когда-то они были известной семьей в городе, благодаря чему заслужили впечатляющий мраморный мавзолей и большие деревья, дающие тень на всю территорию. Винтер не знала, когда Херсты потеряли свое состояние, но по размеру и изяществу различных гробниц, разбросанных по участку, можно судить об их упадке.

С годами она определила, что последние богатства достались ее прабабушке и прадедушке. Их могилы украшали большие мраморные ангелы, вырезанные вручную, но не оказалось ни склепа, ни кованой ограды, чтобы защитить их от вандалов. Просто две могилы, зарытые в землю. На могилах ее бабушки и дедушки не имелось даже ангелов. Просто обычные мраморные надгробия, а у ее матери — еще скромнее. Если бы не красивая урна, которую Винтер аккуратно поставила на белую плиту и наполнила свежими цветами, могила казалась бы совсем безликой. Как будто человек под землей не стоил того, чтобы тратить время и средства на память о нем.

Когда Винтер была маленькой, она спросила отца, почему он решил похоронить ее мать в Пайке, а не в Ларкине, куда она могла легко приходить. Он ответил, что ее бабушка настояла на том, чтобы Лорел похоронили в родной земле, но в его словах чувствовалась та напряженность, подразумевающая, что он не сказал ей правду. По крайней мере, не всю правду.

Закончив вытирать грязь, скопившуюся на надгробии, Винтер провела некоторое время, рассказывая матери о последних событиях в своей жизни. Делиться было особо нечем. Только новости о ресторане и новом глушителе на пикапе. Ее жизнь не представляла собой ничего захватывающего. На самом деле, Винтер чуть не уснула, пытаясь припомнить что-нибудь интересное.