Саша улыбнулась ему.

– Ник…

– Вот так, да?

Почему-то она все еще краснела.

– И ты знал?

– Ага. – Он сел, упершись локтями в колени, обхватив голову руками, затем бросил на нее многозначительный взгляд. – Это именно то, чего я хотел. Рад, что заставить тебя ответить было так легко. Вот как мы убеждаем людей, что мы влюблены.

Для чего он подарил ей этот экстаз? Доказать, что она не невосприимчива к нему? Что он имел власть над ней? Или для поднятия своего эго? Чтоб манипулировать ею? Он посмотрел сквозь нее и пожал плечами, как будто все, что они сделали сегодня вечером, не было чем-то необычным или не значило для него что-то важное.

Саше показалось, что он ударил ее.

– Сволочь, – она откатилась, повернувшись к нему спиной. Стыд кольнул ее, когда она застегивала ночную рубашку. Ее пальцы тряслись от гнева.

– Сволочь? Я рад, что тебе не понадобилось много времени, чтобы понять это.

Нет. Она всегда подозревала, что он опасен для женского рассудка. Майк предупредил ее, Саша должна была его послушаться. Вместо этого она позволила своему отчаянию сохранить Харпер жизнь и опасно смешаться с ее влечением к Нику. Надежда, одиночество и жажда привели её к этому.

Больше никогда.

Чувствуя себя оскорбленной и разгневанной на себя за то, что так сильно хотела его, она свернулась клубочком, защищая себя.

– Нисколько.

– Хорошо. Ты знала, что я ублюдок, когда постучала в мою дверь. Я просто оправдываю твои ожидания. После такого оргазма тебе следует хорошо выспаться. Спокойной ночи.

* * * *

После шести часов беспокойного ада Ник поднялся со стоном. Конечно, прикосновение к Саше прошлой ночью было сбывшейся фантазией, но все, что случилось потом, было полным дерьмом. Он должен перестать желать ее так сильно. Если он не сможет, ему придется продолжать вести себя как осел. Зарабатывать ее презрение – отстой. Хуже того, ее близость только ослабляла его сопротивление. Он попал в бесконечную петлю дерьма, и его единственным выходом было найти улики Майка или трахнуть Сашу вслепую.

После вчерашних гневных слов Саши он мог догадаться, за что она проголосует.

Было чуть больше восьми, когда он принял душ и позволил себе разрядку. Сетуя на то, что его рука часто тренируется в подобном, он натянул нижнее белье и на цыпочках вышел из ванной, чтобы посмотреть, нет ли в этой крысиной дыре кого-нибудь, кто мог сварить кофе.

Саша стояла у кровати и выглядела смущенной и злой одновременно. Он не был в восторге от первого, но последнее заставляло его держаться на расстоянии. Теперь ему было это нужно, потому что то, как он вел себя прошлой ночью доказало ему, что он не мог доверять себе в вопросах самоконтроля.

– Тебе нужна помощь с окрашиванием волос?

Она колебалась, глядя на него долгое время, и он задумался, а заговорит ли она с ним вообще.

– А ты что-то в этом понимаешь?

– Ничего. Но я умею читать надписи на коробке.

Ее розовые губки сложились в линию.

– Отлично. Об остальном я знаю сама. Только не трогай меня больше.

О, как дерзко. Она выглядела прекрасно с раскрасневшимися щеками и искрами в карих глазах. Ник не стал восхищаться вслух.

– Давайте приступим к делу. Я хочу быстрее закончить с этим, чтобы мы могли позавтракать и быть в парке к десяти.

Саша вскрыла коробку, достала две бутылочки и тюбик. Тюбик она взяла в душ. Затем развернула инструкцию, достала пару тонких прозрачных перчаток и сунула их ему.

– Надень их.

У него едва хватило времени посмотреть на маленькие пластиковые штучки и прикинуть, как он собирается засунуть в них руки, когда она проскользнула мимо него и начала копаться в своей сумке. Мгновение спустя она вернулась с зажимами для волос, похожими на когти. С помощью новой расчески она разделила волосы на четыре квадрата, три из них завязала узлами на голове, а затем смешала две бутылочки вместе.

– Я собираюсь начать с линии роста волос, той, что я только что распустила. Смотри. Я осторожно наношу краску. После этого ты должен сделать то же самое, чтобы прокрасить корни и кожу головы. Как только мы израсходуем все это, я смешаю другую коробку, чтобы мы могли покрасить волосы до самых кончиков

Ник действительно мало что понял из того, что она сказала, но пожал плечами и сунул руки в перчатки. Он разберется с этим по ходу дела.

– Конечно.

Не говоря ни слова, она вытащила другую пару перчаток из второй коробки и начала наносить темную смесь на макушку, по кругу головы. Дойдя до затылка, она со вздохом протянула ему бутылку.

– Теперь твоя очередь.

Все обитатели большого дома посмеялись бы над тем, как он играет в парикмахера. Не то чтобы ему было насрать. Он был здесь не для того, чтобы завести друзей на всю жизнь. Он чувствовал бы себя удовлетворённым, если бы отомстил за Майка и помог Саше остаться в живых.

Он сделал именно так, как она просила, использовав полотенце для рук, когда часть липкой массы потекла по ее шее.

– Понятно.

– Теперь нужно покрасить корни, – она продемонстрировала распущенную часть своих волос, разделив их на небольшие ряды, нанося краску и распределяя ее, а затем перешла к следующей пряди.

– И это все?

Она кивнула

– Это просто. Раньше я красила волосы маме. С этим справится даже ребенок.

Другими словами, даже бесчувственный идиот. Ник хотел извиниться. Но если она смягчится к нему, это может быть опасно. Быть у нее в трусиках – это последнее, чего хотел бы для него Майк, и Ник знал, что он не подходил Саше. Она заслуживала мужчину, который мог дать ей все самое лучшее, любил бы ее нежно и не имел рекорда, который он никогда не смог бы побить.

Ник взял бутылку и повторил все, что она делала, с оставшимися прядями ее волос. Пока он выдавливал из бутылки воздух, она уже смешала следующую и сунула ему в руки.

– Используй её всю, – она вытащила шапочку для душа из кучи туалетных принадлежностей рядом с раковиной. – А потом я оберну их на двадцать минут.

Он кивнул, втирая оставшуюся липкую смесь в ее пряди, пока они не стали блестящими и влажными. Обычно он воспользовался бы любой возможностью, чтобы запустить руки в ее волосы, но это дерьмо по запаху было противным и ядовитым. Он был рад, что это смоется через двадцать минут шампунем.

– Получилось хорошо, – заявила она, натягивая шапочку для душа. – Поставь таймер, пожалуйста. Постучи в дверь ванной, когда пройдет двадцать минут.

Как только он согласился, она схватила свою сумку и выпроводила его. Через несколько мгновений он услышал, как работает душ.

На двадцатой минуте он постучал в дверь, но вода текла еще десять минут.

Еще через тридцать минут Ник посмотрел на часы, недоумевая, какого черта она там делает. Внезапно открылась дверь.

У него отвисла челюсть.

Будучи блондинкой, она выглядела нежной и воздушной. Будучи брюнеткой, ее глаза сверкали зеленым, кожа сияла, и он мог бы поклясться, что она была одной из самых сексуальных женщин, которых он встречал в своей гребаной жизни. Она нанесла легкий макияж и высушила волосы, сделав их легкими и взлохмаченными.

Ник готов поспорить на двадцать баксов, что Майк никогда не узнал бы эту женщину.

– Святой Боже, – пробормотал он.

Она посмотрела на себя в зеркало.

– Я всегда была блондинкой. Но мне нравится этот цвет.

Очевидно, это ее удивило.

– Это… вау. Ты прекрасна. Ты бы выглядела красиво, даже если бы была лысой и носила мешок для мусора.

Саша повернулась к нему, уперев руки в бедра.

– Я не понимаю тебя. В одну минуту ты поддерживаешь, помогаешь, защищаешь. В следующую ты абсолютный ублюдок. Затем ты снова меняешься. Когда ты говоришь такие вещи… Ты просто пытаешься меня запутать?

Он мог согласиться. Он мог солгать ей. Но он видел боль на ее лице, растерянность. Она столько всего пережила, и последнее, о чем ей сейчас нужно беспокоиться, так это о том, что, черт возьми, он думает, хочет или чувствует. И ещё, ему не нравилось, когда она злилась на него.

– Больше не буду.

– Правда? – она кивнула. – Это было бы прекрасно.

– Нам всем будет лучше, если я не буду тебе нравиться. У меня нет для тебя ничего, кроме твердого члена, и, если бы Майк был здесь, он сделал бы все возможное, чтобы надрать мне задницу. Я хочу тебя, черт возьми. Я не всегда так себя веду, но будет легче, если ты будешь меня ненавидеть. Когда все кончится, я перестану быть мудаком, ну а ты… – Что? Попробуй не выглядеть чертовски привлекательной? Он должен был контролировать себя, а не беспокоиться о похоти. – Держи дистанцию.

– А секс, который я должна тебе?

Конечно, ему бы это понравилось, но…

– Забудь. Я бы помог тебе, несмотря ни на что. Это меньшее, что я должен Майку за то, что он мой хороший друг. И я сделаю все, что в моих силах, чтобы у вас с Харпер была безопасная и счастливая жизнь.

Саша наклонила к нему голову, выглядя одновременно растерянной и обрадованной.

– Значит… все, что ты сказал в ту ночь, когда я приехала?

Он закрыл глаза.

– Я расспрашивал тебя о преданности мне, чтобы заставить тебя задуматься. Я не ожидал, что ты сбежишь от меня. Когда я схватил тебя и подчинил … Я слишком сильно хотел тебя, чтобы долго скрывать это. Я знал, что ты боишься меня. Я использовал свою судимость за изнасилование, чтобы напугать тебя до чертиков. Извини. Я должен был просто сказать тебе, что, если ты не ищешь любовника, тебе не следует приближаться ко мне. Если ты это сделаешь, я соблазню тебя.

– Потому что ты только что вышел из тюрьмы и хотел легкой победы. – Она вздохнула. – Я чувствую себя глупо.

– Это не совсем ложь. Но и не будет всей правдой. Он постучал большим пальцем по бедру, задаваясь вопросом, стоит ли быть честным. Наконец он понял, что помимо того, что не хотел усугублять ее стресс, ещё его задевала ее ненависть к нему. – В первый раз, когда я увидел вас, ты сидела на закрытой веранде позади своего дома в сумерках. Через окно я видел, как солнце освещало тебя золотым сиянием, пока ты кормила грудью Харпер, выглядя такой умиротворенной. Ты была самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Но в тебе было что-то еще. Я видел твой дух. Твою сущность. Как хочешь, так и называй. Ты излучала доброту и невинность, которую не могли изменить ни брак, ни рождение ребенка. Я хотел тебя и не мог остановиться. Я хотел доставить тебе удовольствие, развратить тебя, насладиться тобой. Я хотел поглотить все, что делало тебя особенной. Я хотел научиться быть лучше для тебя. Я все еще хочу, и я, вероятно, обречен на провал. Тогда я понял, что, если я останусь здесь, мое желание окрепнет, и это может испортить мою дружбу с Майком и истощить мой самоконтроль. Я все еще уверен, что это правда. Но теперь, когда его нет с нами, единственное, что меня останавливает, это ты.