Глава 4

Саша ощутила легкую тяжесть внизу живота, когда Ник начал задавать свои сексуальные вопросы. Его длинные пальцы обожгли ей запястье, и она возбудилась. Затем внезапно Саша обнаружила, что лежит на спине, затаив дыхание, глядя в его глаза цвета полночного неба, пока он молча ослабляет ее сопротивление.

Ты когда-нибудь хотела мужчину так сильно, что умоляла его трахать тебя, пока у тебя не заболит горло?

Он говорил, что может сделать это с ней?

Она все еще обдумывала ответ на этот вопрос, когда он притянул ее к себе и оказался сверху. Запустив пальцы в ее волосы, он расположил ее так, чтобы их губы оказались напротив. Ник Наварро собирался ее поцеловать.

Она ахнула, отчасти от удивления, отчасти от протеста. Он не волновался, не останавливался и не заботился о том, почему она застонала. Он игнорировал все, кроме ее рта, в то мгновение, когда его губы безошибочно нашли ее рот в темноте. Никакой возни. Без колебаний. Никакой неуверенности. И абсолютно никакого недостатка в навыках. Только тщательная ласка его возмутительно мягких губ, без всяких сомнений доказывающая, что он полон решимости взять и попробовать ее на вкус, заявить права на нее, пока она не отдаст каждую частичку себя ему и его воле.

О, боже милостивый…

Он не удосужился сдержать стон, когда придвинулся ближе и раздвинул ее губы. Это была не вежливая просьба впустить его, а требование, чистое и простое. Его поцелуй не только зажег страсть, которую она считала мертвой, но и превратил ее в пылающий факел, о существовании которого в себе она даже не подозревала.

Он проник в нее языком, взяв на себя командование. Владение ею. Медленно, застенчиво, она обвила пальцами его стальные плечи и приоткрыла рот, приглашая его глубже.

Ты когда-нибудь кончала так сильно, что не была уверена, остались ли в твоем полностью расплавленном теле кости?

Нет. Ни разу. Но когда он задал вопрос таким образом, ей наверняка захотелось это почувствовать.

Его пальцы сжимались в ее волосах. Его губы обрушивались на ее губы. Она не могла пошевелиться под Ником так, чтобы он не почувствовал каждое ее движение, и он управлял ею так, чтобы она могла открыться для него, чтобы он взял ее глубже, подчинив полностью.

Казалось, что сердце билось с такой силой, что Саша чувствовала пульсацию в голове. Даже когда она лежала плашмя, головокружение, которого она никогда не испытывала, переполняло ее. Она не могла произнести ни слова, перевести дыхание, думать. Боже, это было прекрасно.

Его мускусный запах заполнил ее нос, распространился в голове, вытеснил рассудок. И ей было все равно. Удовольствие заставляло ее парить, но привязывало к нему якорем. Его поцелуй растопил ее, как шоколад, пристрастил, как наркотик.

Саша приподнялась к нему, ближе, всхлипывая от удивления, умоляя, чувствуя, что кровь шипела под кожей и обжигала вены.

Когда он откинулся назад, она запаниковала, вцепившись в его плечи. Этого не может быть. Она не была готова отказаться от этих чувств, не могла его отпустить. В отчаянии она поднялась навстречу его сильной шее, сжимая, задыхаясь от боли.

– Ник… – она даже не знала, о чем просит его. Сильнее. Мягче. Быстрее. Глубже. Нежнее. Грубее. Больше всего того, что его грязные грубые прямые вопросы могли дать ей.

Он не ответил, просто бросил на нее еще один властный взгляд, который обещал невыразимое удовольствие и укорял за воздержание. Дыхание сбивалось и вырывалось из его широкой груди, когда он расстегивал следующие три пуговицы на ее кружевной ночнушке с петельками.

– Детка, твой вкус… Я знал, что этого никогда не будет достаточно. Дай мне больше. Я хочу эти красивые соски.

Едва она поняла слова Ника, как его пальцы скользнули под ткань прямо к ее возбужденному соску. Все ее тело напряглось в ожидании. Он собирался прикоснуться к голой плоти, которая раньше была только для Майка. Он собирался лишить ее разума.

Он обхватил покрытой мозолями ладонью ее грудь, его большой палец прочертил огненную дорожку по ее соску. Она судорожно вздохнула, ее взгляд был устремлен на него. Его прикосновение было наполнено магией, которую она не понимала. Если это была иллюзия, она не хотела знать, в чем дело, просто снова и снова хотела испытывать ловкость его рук.

– Черт, – пробормотал он ей в губы, затем погрузился в нее, чтобы попробовать еще раз, как будто не мог оставаться в стороне. – Каждый раз, когда смотрю на тебя, я хочу прикоснуться к тебе. Теперь, когда я держу тебя в своих руках, я не знаю, как остановиться.

Сейчас ей было все равно, остановится ли он вообще.

Саша выгнулась в его руках. Он сжал ее сосок между большим и указательным пальцами. Всплеск ощущений пронесся между ее ног. Она сжала бедра, жаждая чего-то, что, как она подозревала, мог дать ей только Ник.

Он расстегнул еще одну пуговицу ее ночнушки и спустил с одного плеча, обнажая ее левую грудь. Затем спустил ночнушку с другого плеча, обнажая и правую грудь. Ее соски покрылись бусинками пота и дело было не в жаре.

Мог ли он видеть? Знал ли он, как сильно сейчас ее тело жаждало его?

С гортанным стоном он сжал ее правую грудь в руке и опустил голову. Он не собирался просто целовать ее, он намеревался взять ее сосок в рот.

Ее сердце колотилось о ребра, когда его губы сомкнулись вокруг ее набухшего соска. Ее пронзила еще одна шокирующая волна удовольствия. Она поднялась к нему, обхватила его голову своими ищущими руками и притянула ближе. Она не осмеливалась говорить. Черт, она едва осмеливалась дышать.

Потом его язык… О, боже. Да, он задел ее сосок этим ужасно мягким лезвием. Покалывание рассыпалось, закружилось, собралось и скопилось прямо между ее ног, закручиваясь пульсирующей воронкой так, как Саша никогда по-настоящему не испытывала.

Они с Майком любили друг друга, и их секс отражал их милые, утешительные отношения. То, как Ник Наварро прикасался к ней, было грубым, грязным, настойчивым… неотразимым.

Его язык снова беспокойно блуждал по ее плоти, облизывая ложбинку между грудями, покусывая ее шею, прежде чем пробраться ей в рот, а затем снова опустился вниз, чтобы лизнуть ее левый сосок и утопить ее в еще более головокружительном блаженстве.

Саша не могла спокойно лежать. Ее ноги беспокойно двигались под простынями, ее бедра непроизвольно поднимались, молча умоляя о чем-то, что она боялась озвучить. Кончики ее пальцев скользнули по его массивным плечам, а под его мягкой словно замша кожей чувствовалась сила. Она коснулась его нежными поцелуями, распространяя их по его твердому плечу и накачанным бицепсам. Он поднял голову и снова впился ей в рот, словно мог умереть с голоду, если она не наполнит его своей страстью.

Его рука скользнула к ложбинке между грудей, добралась до ее живота... а затем пропала под трусиками.

В то мгновение, когда он погладил ее складки и дотронулся до самой чувствительной части ее тела, она выкрикнула, вцепилась в него и была готова разорваться на части.

– Боже, ты мокрая, – он выдохнул каждое слово, посылая ее коже свое хриплое дыхание.

И она была мокрой. Она чувствовала, как ее влага покрывает его пальцы. Он скользнул вниз по мягкой, чувствительной коже, прежде чем погрузить два пальца глубоко внутрь нее и провести большим пальцем по ее клитору нежными, но безжалостными движениями.

Саша впилась ногтями в его руку.

– Ох!

– Это твой клитор, детка. Я хочу подойти к нему близко. Хочу трогать его, – Дразнящими движениями он кружил по бугорку нервных окончаний, заставляя ее раздвигать ноги, извиваться от желания почувствовать больше и чувствовать, как кровь приливает к ее телу с еще большим желанием. – Давай. Попроси меня об этом. Чтобы заставил тебя кричать. Заставил тебя кончить.

– Пожалуйста. – Слово сорвалось с ее губ.

Ни разу за три года брака с Майком она не умоляла его доставить ей удовольствие. Не прошло и суток с Ником, как она вдруг почувствовала уверенность, что скажет или сделает все, что угодно, лишь бы избавиться от назревавшей в ней потребности, бурлящей под его ловкими прикосновениями. Она даже не могла сделать паузу, чтобы быть потрясенной своей реакцией, тем фактом, что он казался таким способным доставить ей оргазм, который часто ускользал от нее в прошлом

– Я хочу, чтобы тебе было хорошо, детка. Я взглянул на тебя и сгорел. Я фантазировал о том, чтобы коснуться всей этой нетронутой кожи, целовать тебя, пока ты не перестанешь думать, и чувствовать, как ты кончаешь для меня.

– Ник...

– Не произноси мое имя сейчас. Кричи, когда я тебя попрошу, хорошо? Да. Ты близко. Я чувствую это.

Он медленно провел кончиками пальцев по ее клитору, и она чувствовала, что с каждым мгновением тот становится все тверже. Ощущения нарастали, собирались, тяжелели, давили на ее сопротивление, пока оно не начало рушиться. Возбуждение в ее теле слилось воедино, превратив покалывание и приятные ощущения в страстное желание, заставившее ее схватиться за простыни кулаками, дико задыхаться и гореть желанием, когда она откинула голову назад.

– Ник! – закричала она, все ее тело пульсировало и дергалось. Жидкий экстаз струился по ее венам волнами, которые, казалось, никогда не кончатся. Со следующей волной она поднялась еще выше. И ещё выше. Он всегда держал пальцы именно там, где она нуждалась в них, всегда ласкал ее с идеальным нажимом. Боже, этот мужчина уже знал ее тело намного лучше, чем она. Она еще даже не закончила испытывать этот гигантский оргазм, а уже боялась, что продаст свою душу за большее.

Когда кульминация, наконец, сошла на нет, у нее действительно заболело горло от того, что она выкрикивала его имя. Томная эйфория разлилась по ее венам тяжелым удовлетворением. Пот блестел в волосах. Тело гудело. Черт, она Саша не удивилась, если бы она светилась.