Подожди! Как порка женщины и то, нравится ей это или нет, имели какое-то отношение к его связи с семьей? Господи, он терял самообладание.

– Спасибо за ободряющую речь, но это спорный вопрос. Сомневаюсь, что я снова буду ее шлепать. Она всё ясно дала понять, и мне нужно ее согласие остаться здесь гораздо больше, чем ее согласие на то, чтобы трахнуть ее. Я просто хотел быть честным и рассказать вам, что произошло.

– Она тяжело дышала? – спросил Торп, проигнорировав его речь.

– Да. Она была напугана.

– Может быть... – Владелец клуба пожал плечами. – Может быть, и нет.

– Были ли у нее раскрасневшиеся щеки? Соски затвердели? Видел какие-нибудь обычные признаки возбуждения? – спросил Шон.

Честно говоря, он не подумал посмотреть, слыша только как она умоляла его перестать прикасаться к ней.

– Просто брось это. Дело сделано.

– Если это то, чего ты хочешь, конечно, – Торп послал ему бесцеремонный взгляд, который говорил, что если он не продолжит в том же духе, то он идиот. – По правде говоря, я думаю, что тебе это нужно в твоей жизни. Я подозреваю, она нуждается в этом еще больше. Она чувствует себя напуганной, и все находится вне ее контроля. Держу пари, что она жаждет возможности быть с кем-то, кто заставит ее чувствовать себя защищенной и возьмет ответственность за нее на свои плечи. Но вы не можете знать наверняка, пока не пообщаетесь.

Да, общение было не совсем его коньком. Хоакин часто забывал, что что-то идет лучше, если он приукрашивает это. Он поморщился, представив, как говорит Бейли, что ей явно понравилось, как он надрал ей задницу, и что ему не понравилось, что она заставила его чувствовать себя придурком из-за этого. Черт, это заставило бы его звучать как какого-то жуткого женоненавистника, торчащего от изнасилования. Нет, спасибо.

Замечание принято. Теперь ему нужно проверить, как она. Потому что это звучало так же весело, как выколоть глаза отверткой.

Хоакин направился к двери, но голос Торпа остановил его.

– Поговори с ней. Или это сделаю я.

Он резко развернулся и смерил Хозяина Подземелья сердитым взглядом. Пребывание под этой крышей обеспечивало безопасность Бейли, но это начинало дорого обходиться.

– Не вмешивайся в мою жизнь, – предупредил он. – Я оказал вам любезность, сообщив вам об этом. Я не спрашивал твоего совета.

– Это был не совет. Это также не было предложением. У тебя есть время до обеда, чтобы поговорить с ней, или я отведу ее в сторону и задам ей несколько очень личных вопросов, пока не разберусь в этом.

– Какого хрена ты это делаешь? Я сказал, что больше не прикоснусь к ней.

Торп откинулся на спинку стула и приподнял бровь.

– Не давай такого обещания. Судя по тому, как ты на нее смотришь, я не думаю, что ты сможешь это оставить. Кроме того, я не позволю ей расстраиваться из-за чего-то большего, чем из-за тех придурков, которые охотятся за ней. И особенно я не хочу, чтобы она волновалась настолько, чтобы звонить в полицию.

– Включи голову, – голос Шона звучал немного мягче, но послание было другим. – Что произойдет, если эти головорезы выследят тебя? Что произойдет, если вам внезапно придется бежать с Бейли... неужели она не доверяет тебе настолько, чтобы принять твою протянутую руку? Может ли это колебание стоить вам обоим жизни? Ты хочешь воспользоваться этим шансом?

***

Бейли сидела на кровати, вытирая полотенцем волосы, когда услышала стук. Она напряглась, но встала, чтобы открыть дверь. Потом вспомнила, что Хоакин запер ее прошлой ночью после того, как отшлепал ее и убежал. Сукин сын.

Она осторожно приблизилась к двери. Если бы он вернулся, чтобы отругать ее или взбодрить и снова убежать, он бы обнаружил, что ей нечего сказать. Убедившись, что одолженный халат закрывает самое необходимое, она прислонилась к массивному косяку.

– Кто это?

– Калли. Я принесла твой завтрак.

Значит, Хоакин даже не стал кормить ее сейчас? Потому что волновался? Смущен? Стыдится? Это не должно было иметь значения, но Бейли все равно хотела бы знать ответ.

– Входи, – сказала она другой женщине.

Мгновение спустя Калли отперла дверь, держа в одной руке тарелку, а с другой свисала бумажная хозяйственная сумка.

После того, как она сунула ключи в еще одну дизайнерскую сумку, женщина подняла глаза с улыбкой.

– Рогалик и фрукты?

Когда Бейли взяла тарелку, она нахмурилась. Она была голодна, и сейчас, вероятно, было не время упоминать о ее обычном питании с высоким содержанием белка и низким содержанием сахара.

– Спасибо.

– И еще немного одежды. Я походила по магазинам для тебя. Надеюсь, это тебе подойдет.

Все, что принесла ей Калли, было лучше того, с чем она пришла. Не говоря уже о том, что у женщины был отличный вкус.

– Безусловно.

Она взяла сумку из протянутой руки Калли. Внутри лежали штаны для йоги, тренировочные рубашки, несколько новых трусиков и бюстгальтеров – все нужного размера – и пара шлепанцев. Откуда Калли знала, какой гардероб она предпочитает?

– Это идеально. Спасибо тебе.

– Не за что. Я знаю, что когда я оказывалась в незнакомом месте практически без одежды, мне всегда становилось легче, когда надевала что-нибудь удобное. Там также есть немного средств по уходу за кожей и косметики. Я предположила, что тебе может понравиться...

Бейли снова заглянула на дно мешка и увидела, что все оставшееся упаковано в прелестную маленькую коробочку с переплетенными логотипами Шанель. Эти предметы были не предметами первой необходимости, а откровенными подарками.

– Тебе не нужно было так беспокоиться, но я действительно ценю это.

Калли улыбнулась, ее взгляд потеплел от понимания.

– Я была на твоем месте больше раз, чем могу вспомнить. Я имею в виду не то, что меня похитили. Но незнакомое окружение, незнакомые люди, незнакомая ситуация. У меня не было ни денег, ни времени на что-то большее, чем самое необходимое. И у меня не было никаких друзей. А мне бы не помешало несколько штук.

Бейли не могла представить, чтобы кому-то не нравилась наследница. С другой стороны, жизнь Калли в бегах не позволила ей создать много связей.

Импульсивно она обняла другую женщину.

– Мне нужна подруга сейчас, так что я действительно ценю тебя.

– Мне очень приятно это слышать. Ты спала прошлой ночью?

– Да. Немного. Я... – Бейли остановилась. Калли, вероятно, не хотела слышать о её дилемме с Хоакином. – Просто у меня столько всего в голове.

– Конечно. Полностью понимаю, – Калли склонила голову набок и изучающе посмотрела на нее. – Не возражаешь, если я спрошу... Это мысли о Татьяне Аслановой или о Хоакине?

Вот тебе и попытка сохранить непринужденный вид.

– Честно говоря, и то, и другое. И я мало что могу с этим поделать.

– Хоакин был зол?

– Да. А разве Шон и Торп не были?

Затем Бейли пришла в голову ужасная мысль.

– Я доставила тебе неприятности? Я знаю, тебе это немного нравится, но...

Калли рассмеялась легким смехом, наполненным счастьем.

– Давай просто скажем, что небольшое непослушание может принести много наград. Не зря это называется «забавой». Кроме того, я уже знаю, что сегодня вечером меня ждет нечто большее.

– Почему ты так думаешь?

Что происходит?

– У меня кое-что припрятано в рукаве. Просто подожди, – она подмигнула, прежде чем выражение ее лица стало более серьезным. – Ты хочешь поговорить о том, что случилось с Хоакином?

Он отшлепал меня, и мне это понравилось. Я хотела этого. Я ненавидела себя за это.

– Нет, – потом она поняла, что это прозвучало грубо. – Прости. Это просто...

– Не нужно извинений. Я рядом, если ты передумаешь.

– Спасибо, – Бейли собралась с духом. Во время бессонницы прошлой ночью ей пришел в голову один факт, и она умирала от желания расспросить Калли. – Вообще-то я хотела побольше расспросить тебя об Аслановых. Я ничего не помню. Я, по-видимому, понимаю по-русски, и все их лица показались мне знакомыми, но... воспоминаний никаких нет.

– Ты была совсем маленькой. И если ты была в доме, когда они умерли, как все подозревают, это было травматично. Другие, возможно, хотели бы, чтобы ты вспомнила, но я знаю, почему ты не можешь. Они слишком многого хотят от маленькой девочки.

Бейли кивнула, снова почувствовав облегчение от сострадания Калли.

– Какими они были, моя биологическая семья? Ты знала их?

Сожаление отразилось на ее добром лице.

– Я никогда не встречалась с женой и детьми Виктора. На самом деле я видела его всего несколько раз, последний раз, когда мне было около десяти. Я помню его сильный акцент. Я помню... – она улыбнулась. – Его густые усы и бороду. Однажды он пошутил надо мной и моей сестрой, что готовился стать следующим Санта-Клаусом, когда его волосы поседели. Все говорили, что он был блестящим учёным, даже мой отец – а он не был человеком, склонным легкомысленно бросаться словами.

Человек, которого описала Калли, просто не походил на ученого, который проводил такие неэтичные эксперименты, чтобы изменить генетику человека.

– Я не знаю, что он был за человек.

Калли пожала плечами.

– Я не думаю, что он пытался обнаружить все эти генетические аномалии, по крайней мере, согласно записям, оставленным моим отцом, которые он основывал на исследованиях твоего отца, прежде чем сжечь их. Я думаю, что он действительно намеревался попытаться найти гены, вызывающие рак, и помешать им убивать людей. Я не думаю, что он хотел на ком-то или чём-то экспериментировать. Ему нужны были деньги, а с тремя маленькими детьми...

Чтобы прокормить ее и ее братьев и сестер, отец решил поступить неэтично и продать свои случайные открытия доморощенным террористам.

– Ты не знаешь, понимал ли он, с какими людьми имеет дело?

– Я не знаю, знал ли он это сначала. В конце концов, он понял это. Согласно записям моего отца, он был в ужасе от них. В какой-то момент он умолял моего отца одолжить ему немного денег. – Калли пожала плечами. – Я часто задавалась вопросом, сожалел ли папа о том, что отказал ему, когда услышал о гибели твоей семьи. Или, когда они вломились в мой дом и убили его.